Энгелсма, Йохан
Поделись знанием:
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
 Йохан Энгелсма
| ||
 Йохан Энгелсма в августе 1967 | ||
| Общая информация | ||
| Родился | 29 января 1942 (82 года) Амстердам, Нидерланды | |
| Гражданство |  Нидерланды
| |
| Позиция | нападающий | |
| Информация о клубе | ||
| Клуб | завершил карьеру | |
| Карьера | ||
| Молодёжные клубы | ||
| 195?—1960 | Аякс
| |
| Клубная карьера* | ||
| 1959—1960 | Аякс
|
0 (0) |
| 1960—1962 | Алкмар ’54
|
27+ (7) |
| 1962—1964 | РКХ (Хемстеде)
|
? (?) |
| 1964—1969 | Де Волевейккерс
|
? (?) |
| 1969—1970 | Велокс (Утрехт)
|
? (?) |
| 1970—1971 | ЭДО (Харлем)
|
? (?) |
| Национальная сборная** | ||
| 1959—1960 | Нидерланды (до 19)
|
5 (4) |
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах. | ||
Йохан Энгелсма (нидерл. Johan Engelsma; родился 29 января 1942 года, Амстердам) — нидерландский футболист, завершивший игровую карьеру, выступал на позиции центрального нападающего. Начинал карьеру в амстердамском «Аяксе», играл также за команды «Алкмар ’54», РКХ, «Де Волевейккерс», «Велокс и ЭДО.
Провёл несколько матчей за юношескую сборную Нидерландов. Участник двух чемпионатов Европы среди юниоров.
Содержание
Клубная карьера
«Аякс»
Йохан Энгелсма начинал футбольную карьеру в амстердамском «Аяксе», в составе которого впервые сыграл в возрасте 17 лет и 78 дней. Дебютировал 18 апреля 1959 года в матче второго раунда Кубка Нидерландов против любительского[1] клуба «Ватерграфсмер»[2]. В первой же игре нападающий забил мяч, принёсший победу его команде со счётом 2:1[3][4]. В следующем сезоне Йохан выступал за резерв «Аякс 2».
«Алкмар ’54»
В июне 1960 года Энгелсма заключил контракт с клубом «Алкмар ’54» из Алкмара[5]. Позже к команде присоединились ещё двое резервистов «Аякса» — Фернхаут и ван Логгем[6]. В новой команде Йохан впервые вышел на поле 14 августа в кубковой игре с ЗФК. Встреча завершилась со счетом 3:2 в пользу хозяев, в составе которых дублем отличился Ян Виссер и один раз Энгелсма[7].
Первую игру в чемпионате он провёл 25 сентября дома против «Рапида». В первом полноценном сезоне в основном составе клуба Йохан провёл двадцать семь матчей, забив в них пять голов, в том числе в ворота «Аякса»[8]. По итогам сезона его команда заняла предпоследнее 17-место и выбыла в первый дивизион[9]. Летом 1961 года, по просьбе самого игрока, Энгелсма был выставлен на трансфер[10], однако он всё же остался в команде и отыграл один сезон.
РКХ и «Де Волевейккерс»
В июле 1962 года Йохан перешёл в клуб РКХ из Хемстеде. По данным издания «De Telegraaf», его трансфер обошёлся в 15 тысяч гульденов[11]. В турнире второго дивизиона Энгелсма дебютировал 26 августа и сразу отметился голом в победном матче с ПЕК[12]. 20-летний центральный нападающий быстро стал главной ударной силой «чёрно-синих», забивая практически в каждом матче чемпионата.
Два года спустя Энгелсма вернулся в Амстердам и подписал контракт с клубом «Де Волевейккерс»[13]. В сезоне 1964/65 он занял с командой девятое место в чемпионате первого дивизиона. В следующем сезоне Йохан стал лучшим бомбардиром команды, забив в чемпионате 17 голов[14]. В общей сложности форвард выступал за команду на протяжении пяти сезонов.
Летом 1969 года Йохан стал фигурой трансферного конфликта, в котором также участвовал его клуб и команда «Блау-Вит»[15][16]. В конечном итоге 27-летний футболист оказался в клубе «Велокс из Утрехта[17]. Затем выступал за ЭДО из Харлема[18].
Сборная Нидерландов
С шестнадцати лет Йохан Энгелсма выступал за юношескую сборную, где также играл его одноклубник Боб Вестра[19][20][21]. В феврале 1959 года он был включён в заявку сборной на чемпионат Европы среди юниоров, который должен был пройти в Болгарии[22]. На турнире Йохан забил гол в матче с хозяевами турнира, болгарами[23][24], однако его команда не вышла из группы, заняв в ней только третье место[25].
В январе 1960 года Йохан вновь был вызван в юношескую сборную, которая готовилась под руководством Элека Шварца к чемпионату Европы среди юниоров[26]. В первом матче турнира, состоявшемся 16 апреля в австрийском Линце, нидерландцы выиграли у греков с минимальным счётом 0:1. В трёх матчах Энгелсма забил один гол, но его команда вновь не смогла выйти из группы.
В августе 1961 года он забил два гола за военную сборную Нидерландов[27].
Матчи за сборную
| Матчи и голы Йохана Энгелсма за юношескую сборную Нидерландов | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| № | Дата | Место проведения | Соперник | Счёт | Голы | Соревнование |
| 1 | 28 марта 1959 |  София
|
Болгария
|
3:1 | 1 | Юниорский турнир УЕФА 1959 |
| 2 | 9 марта 1960 | Бреда
|
 Бельгия
|
2:4 | 2 | Товарищеский матч |
| 3 | 16 апреля 1960 |  Линц
|
 Греция
|
0:1 | 1 | Юниорский турнир УЕФА 1960 |
| 4 | 18 апреля 1960 | Винер-Нойштадт
|
 Португалия
|
2:1 | - | Юниорский турнир УЕФА 1960 |
| 5 | 20 апреля 1960 | Санкт-Пёльтен
|
 Италия
|
0:1 | - | Юниорский турнир УЕФА 1960 |
Итого: 5 матчей / 4 гола; 2 победы, 3 поражения[28]
Источники
- ↑ [www.ajax.nl/Ajax-Nieuws/Ajax-nieuwsarchief/Ajax-nieuwsartikel/15861/Knikkende-knieen-en-tevreden-penningmeesters.htm Knikkende knieën en tevreden penningmeesters.] (нид.). ajax.nl. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ Vermer, van Hoof, 1999, с. 364.
- ↑ [www.ajax.nl/Ajax-1/Wedstrijden/Statistieken.htm?matchid=3334 Ajax — Watergraafsmeer 2:1] (нид.). ajax.nl. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [www.afc-ajax.info/match.php?matchnameid=1959-4-19-Ajax-Watergraafsmeer Ajax — Watergraafsmeer 2:1.] (нид.). afc-ajax.info. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:110587795:mpeg21:a0241 Alkmaar contracteerde drie nieuwe spelers.] (нид.). De Telegraaf. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:010471255:mpeg21:a0140 Jeugdige Ajacieden naar Alkmaar.] (нид.). De Waarheid. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:010951126:mpeg21:a0163 Alkmaar — ZFC 3:2.] (нид.). Het Vrije Volk. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [www.azhistorie.nl/statistieken_-2.html Alkmaar '54 voetbal seizoen 1960-1961.] (нид.). azhistorie.nl. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:010615948:mpeg21:a0140 Alkmaar degradeert en Elinkwijk moet nu degradatiewedstrijden spelen.] (нид.). Leeuwarder Courant. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:010953567:mpeg21:a0244 Aanvulling op transferlijst.] (нид.). Het Vrije Volk. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:011204359:mpeg21:a0243 Naar RCH.] (нид.). De Telegraaf. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:011204407:mpeg21:a0173 Tweede divisie B.] (нид.). De Telegraaf. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:010955213:mpeg21:a0310 Volewijck koopt nog twee spelers.] (нид.). Het Vrije Volk. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:110611032:mpeg21:a0184 Eerste divisie.] (нид.). De Tijd. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:011197745:mpeg21:a0326 Blauw Wit en Volewijckers inconflict over Engelsma.] (нид.). De Telegraaf. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:011238372:mpeg21:a0083 De Volewijckers weigert overschrijving Engelsma.] (нид.). De Tijd. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:110611903:mpeg21:a0076 Opzienbarende transferperiode voorbij.] (нид.). De Tijd. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:110591036:mpeg21:a0261 Versterking voor EDO.] (нид.). De Telegraaf. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:010370945:mpeg21:a0076 Jeugd gaat oefenen.] (нид.). De Waarheid. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:010370947:mpeg21:a0099 Jeugd speelde oefenwedstrijd.] (нид.). De Waarheid. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:011234370:mpeg21:a0164 Jeugdploegen oefenen in Amersfoort.] (нид.). De Tijd. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:010953370:mpeg21:a0292 Zestien spelers voor Bulgarije.] (нид.). Het Vrije Volk. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:010678140:mpeg21:a0218 Nederland startte met nederlaag.] (нид.). Nieuwsblad van het Noorden. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:110587501:mpeg21:a0268 Bulgarije won: 3:1.] (нид.). De Telegraaf. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [www.rsssf.com/tablese/ec-u18-59.html UEFA Youth Tournament Under 18, 1959.] (англ.). rsssf.com. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:010678268:mpeg21:a0130 GVAV'er bij centrale training Fifa-jeugd.] (нид.). Nieuwsblad van het Noorden. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [resolver.kb.nl/resolve?urn=ddd:011232754:mpeg21:a0141 Eindhoven hansloos tegen militairen: 4:9.] (нид.). De Tijd De Maasbode. Проверено 25 августа 2014.
- ↑ [dev-2.onsoranje.nl/team-statistieken/teams/speler/20/50a3c22f-3e7de189-486367 Speler: Johan Engelsma.] (нид.). onsoranje.nl. Проверено 25 августа 2014.
Напишите отзыв о статье "Энгелсма, Йохан"
Литература
- Evert Vermer, Marcelle van Hoof. Ajax 100 Jaar Jubileumboek 1900-2000. — Amsterdam: Luitingh-Sijthoff, 1999. — ISBN 90-245-3497-6.
Ссылки
- [soccerdatabase.eu/player/45491/ Профиль на сайте soccerdatabase.eu] (англ.)
- [dev-2.onsoranje.nl/team-statistieken/teams/speler/20/50a3c22f-3e7de189-486367 Профиль на сайте onsoranje.nl] (нид.)
Отрывок, характеризующий Энгелсма, Йохан
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
