Энгельгардт, Александр Николаевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Александр Энгельгардт
Имя при рождении:

Александр Николаевич Энгельгардт

Дата рождения:

21 июля (2 августа) 1832(1832-08-02)

Место рождения:

село Климово, Духовщинский уезд, Смоленская губерния

Дата смерти:

21 января (2 февраля) 1893(1893-02-02) (60 лет)

Место смерти:

село Батищево, Дорогобужский уезд, Смоленская губерния

Дети:

М. А. Энгельгардт, Н. А. Энгельгардт

Алекса́ндр Никола́евич Энгельга́рдт (1832—1893) — русский публицист-народник и агрохимик; отец М. А. Энгельгардта и Н. А. Энгельгардта.





Биография

Александр Николаевич Энгельгардт до 15-летнего возраста воспитывался в семье, а затем поступил на курсы офицеров при Михайловском артиллерийском училище. По окончании училища в 1853 году он оборудовал свою домашнюю лабораторию, в которой ставил опыты по органической химии, а также посещал лекции академика Н. Н. Зинина в медико-хирургической академии и самостоятельно штудировал только что появившуюся книгу Жерара «Введение в изучение органической химии», отражавшую новейшие научные взгляды в этой области знаний.

После посещения уральских горных заводов осенью 1853 года поступил на службу в литейную мастерскую Петербургского арсенала, а в 1855 году предпринял поездку за границу для изучения сталелитейного производства на заводах немецкого промышленника Круппа.

В 1854 году в «Артиллерийском журнале» опубликовал первую свою работу «О гомолактинной кислоте, образующейся при добывании гремучекислой ртути», а в 1855 году в записках Академии наук появляются сразу три его работы по химии, написанные по результатам опытов, выполненных в домашней лаборатории.

Преподавал химию в Александровском лицее.

В 1857 году он вместе с Н. Н. Соколовым основал частную химическую лабораторию, а в 1859 году учредил и редактировал первый научный русский журнал по химии «Химический журнал Н. Соколова и А. Энгельгардта». В этом журнале, помимо издателей, печатали свои работы Д. И. Менделеев, А. М. Бутлеров и другие ученые. За период 1857—1870 гг. А. Н. Энгельгардт опубликовал около пятидесяти работ по органической химии и артиллерийскому делу, а также издал «Сборник общепонятных статей по естествознанию» (1867).

В 1864 году он назначается профессором химии во вновь открытый Петербургский земледельческий институт и его научные интересы всё более начали склоняться к вопросам агрономической химии. В то время он разработал предложенный П. А. Ильенковым щелочной метод разложения костей и пропагандировал местное хозяйственное производство фосфорных удобрений взамен кислотной переработки костей на суперфосфат. По поручению департамента земледелия А. Н. Энгельгардт в 1866 году обследовал залежи фосфоритов в Смоленской, Курской, Орловской и Воронежской губерниях и произвёл анализы русских фосфоритов.

В Земледельческом институте он устроил образцовую химическую лабораторию, которая была гордостью института. В это же время читал в Сельскохозяйственном музее публичные лекции, изданные впоследствии отдельной книгой под названием «Химические основы земледелия» (1875). А. Н. Энгельгардт перевёл также книги Крокера «Руководство к сельскохозяйственному анализу» (1867) и Гофмана «Земледельческая химия» (1868).

За работы по химии Харьковский университет присвоил А. Н. Энгельгардту степень доктора химии, а Академия наук присудила ему и П. А. Лачилову Ломоносовскую премию (1870) за работу «О крезолах и нитросоединениях».

В связи со студенческими волнениями был арестован (1870) и выслан в Батищево (1871).

Организовал рациональное хозяйство — образцовое хозяйство со школой для подготовки «интеллигентных землевладельцев». Наблюдения и взгляды на экономические процессы в деревне изложил в «[www.hist.msu.ru/ER/Etext/ENGLGRDT/ Письмах из деревни]», публиковавшихся в журнале «Отечественные записки» в 1872—1882 годах (последнее 12-е письмо напечатано в «Вестнике Европы», 1887) и выдержавших несколько изданий. А. Н. Энгельгардтом были выполнены работы по использованию фосфоритной муки в качестве фосфорных удобрений в Смоленской губернии. Важное значение он придавал зелёному удобрению. Он отмечал, что фосфоритная мука и сидерация — средства для приведения в культурное состояние громадных масс северных земель. А. Н. Энгельгардт был активным сторонником и пропагандистом применения известкования и минеральных удобрений в сочетании с органическими удобрениями.

Жена, Анна Николаевна Энгельгардт (дочь Н. П. Макарова) (1838—1903), писательница, переводчица, составительница Полного немецко-русского словаря; Обучалась в Елизаветинском институте в Москве[1], о чём оставила воспоминания — Очерки институтской жизни былого времени. (Из воспоминаний институтки). // «Заря». — 1870, № 8. — С. 107—149; № 9. — С. 3—65.

Память

Библиография

  • Энгельгардт А. Н. [elib.shpl.ru/ru/nodes/24458-engelgardt-a-n-iz-derevni-12-pisem-1872-1887-m-1937-istoriya-russkoy-ekonomicheskoy-mysli#page/1/mode/grid/zoom/1 Из деревни: 12 писем, 1872—1887.] — М., 1937. — 491 с.
  • Энгельгардт А. Н. Из деревни: 12 писем, 1872—1887. — М.: Мысль, 1987. — 638 с.
  • Энгельгардт А. Н. Из деревни: 12 писем: 1872—1887. — СПб.: Наука, 1999. — 714 с. — ISBN 5-02-028375-4.

См. также

Напишите отзыв о статье "Энгельгардт, Александр Николаевич"

Примечания

Литература

Отрывок, характеризующий Энгельгардт, Александр Николаевич

Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.