Энглси, Генри Уильям

Генри Уильям Пэджет, 2-й граф Аксбридж, 11-й барон Пэджет, 1-й маркиз Энглси
Henry William Paget, 2nd Earl of Uxbridge, 11th Baron of Paget, 1st Marquess of Anglesey
Место рождения	Лондон
Место смерти	Аксбридж Хаус (Uxbridge House), Лондон
Принадлежность	Великобритания Великобритания
Годы службы	1795 — 1854
Звание	фельдмаршал
Награды и премии	Армейская золотая медаль Медаль за Ватерлоо

Пэджет, Генри Уильям Пэджет, 2-й граф Аксбридж, 11-й барон Пэджет, 1-й маркиз Энглси (17 мая 1768, Лондон — 29 апреля 1854, Аксбридж Хаус (Uxbridge House), Лондон) — английский военный деятель эпохи наполеоновских войн, политик, фельдмаршал (9 ноября 1846).

Биография

Сын сэра Генри Бейли, который после пресечения старшей линии рода в 1770 стал 10-м бароном Пэджетом, а в 1784 получил титул 1-го графа Аксбриджа (в старой транскрипции — Юксбридж, этот титул в 1714—1769 годах также носили представители старшей линии Пэджетов).

Образование получил в Вестминстерской школе и в Оксфорде. В 1790—1796 годах представлял в Палате общин небольшой городок в Корнавоне. Одновременно поступил в милицию Стаффордшира, во главе которой стоял его отец. В сентябре 1793 года зачислен в сформированный отцом Стаффордширский пехотный полк волонтеров (это был один из 12 ополченских полков, которые прославились в войне с Францией, позже он был включен в регулярную армию под номером 80) и 12 сентября получил чин подполковника. В июне 1794 года его часть направлена во Фландрию в войска герцога Йоркского Участвовал в сражениях при Флерюсе и Шарлеруа. После отхода в Нидерланды действовал на Рейне и в Бремене и, хотя пробыл в армии только год, получил в командование бригаду.году

11 марта 1795 года принят в регулярную армию лейтенантом 7-го полка королевских фузилёров. В том же году он стал капитаном 23-го фузилёрного полка (25 марта), майором 65-го пехотного полка (20 мая), подполковником 16-го легкого драгунского полка (15 июня), а 6 апреля 1796 года переведён в 7-й легкий драгунский полк. 25 июля 1795 года женился на Каролиие Вильерс, дочери графа Джерси (2-м браком, с 1810 был женат на Шарлотте, дочери графа Кадогэна). В 1799 году в составе войск герцога Йоркского участвовал в русско-английской экспедиции в Голландию, командир кавалерийской бригады. Блестяще действовал в сражении у Бергена (2 октября 1799 года). 16 мая 1801 года произведён в полковники. Считался одним из лучших кавалеристов английской армии. 29 апреля 1802 года получил чин генерал-майора, 25 апреля 1808 года — генерал-лейтенанта.

Стал широко известен своими действиями на Пиренейском полуострове. Прибыв в конце 1808 года, был назначен командиром английской резервной кавалерии (кавалерийской дивизии) в армии генерала Д. Мура и осуществлял прикрытие армии при отходе на Корунью. Участвовал в сражении у Саламанки (24 ноября 1808 года), затем действовал у Бадахоса и Майорги. Наибольшую славу ему принесли битва при Бенавенте 28 декабря 1808 года, где он нанёс поражение французской кавалерии и взял в плен её командира — генерала Ш. Лефевра-Денуэтта. Затем командовал на Пиренеях пехотной дивизией, а в сентябре 1809 года включён в состав экспедиции в Данию.

В битве при Ватерлоо

Следующие 5 лет он находился не у дел. 13 марта 1812 года, после смерти отца, стал графом Аксбриджем и бароном Пэджетом; 21 апреля 1812 года занял пост лорда-лейтенанта Энгли и занимал его до самой смерти. Весной 1815 года направлен во Фландрию, где возглавил кавалерию и конную артиллерию в армии А. Веллингтона, дислоцированную около Граммона и Нинове. Участвовал в сражении при Картр-Бра. Во время битвы при Ватерлоо ему были подчинены также и части германской и бельгийской конницы (почти 14 500 чел.). В критический момент сражения бросил в атаку кавалерию Понсонби и Сомерсета, и, хотя его кавалерия понесла тяжелые потери, во многом именно благодаря ей англо-голландские войска смогли отбить в первой фазе сражения атаку 1-го корпуса ген. Ж. Друэ д’Эрлона. В критический момент сражения, когда позиции англичан были атакованы крупными силами (ок. 5 тыс. чел.) французской кавалерии, направил на них несколько своих бригад и отбросил не поддержанного пехотой и артиллерией противника. Сражение близилось к своему завершению. Французская канонада затихала. В тот момент, когда одно из последних ядер, выпущенных французскими пушками, задело правое колено лорда Аксбриджа, тот находился рядом с Веллингтоном.

 — Чёрт побери, сэр, я потерял ногу! — сказал Аксбридж.

Веллингтон, который в этот момент обозревал поле сражения, опустил подзорную трубу, чтобы взглянуть на рану, и спокойно заметил:

 — Чёрт побери, сэр, это так!

Веллингтон помог Аксбриджу продержаться в седле до тех пор, пока не подоспела помощь, а затем тотчас уехал. Главнокомандующему было не до Аксбриджа и его ноги. 6 августа 1815 года награждён российским орденом Св. Георгия 2-го кл.

За участие в сражении при Ватерло.

12 августа 1819 года произведён в полные генералы.

После наполеоновских войн

С 30 апреля 1827 года по 29 января 1828 года — генерал-фельдцейхмейстер. 27 февраля 1828 года назначен лордом-лейтенантом Ирландии. Вступил в конфликт с Веллингтоном, который обвинил его в слишком дружественном отношении к католикам. 28 декабря 1828 года неожиданно отозван (в довольно грубой форме) и после этого сохранял крайне прохладные отношения с Веллингтоном.

В качестве «компенсации» получил почётную должность лорда-лейтенанта Марча. После падения кабинета Веллингтона и прихода к власти кабинета лорда Ч. Грея 23 декабря 1830 года вновь вернулся на пост лорда-лейтенанта Ирландии. Ситуация в Ирландии вышла из-под контроля, и в сентябре 1833 года Энглси сложил с себя высокое звание. С 20 декабря 1842 года — почётный полковник Конной гвардии. С 8 июля 1846 года по 27 февраля 1852 года во второй раз занимал пост генерал-фельдцейхмейстера. 9 ноября 1846 года — фельдмаршал.

Память

• В 2013 году в России в издательстве «Книга по Требованию» выпущена книга «Энглси Генри Уильям».

Литература

• Энгльси, Генри-Вильям // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Англьси Пажет, маркиз Юксбридж // Алжирские экспедиции — Аракчеев, граф, Алексей Андреевич. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911. — С. 542. — (Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.] ; 1911—1915, т. 2).</span>

Отрывок, характеризующий Энглси, Генри Уильям

Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.