Сопоага, Энеле
| Энеле Сопоага Enele Sopoaga<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| с 1 августа 2013 | |||
| Предшественник: | Вилли Телави | ||
| Рождение: | 10 февраля 1956 (68 лет) атолл Нукуфетау | ||
Энеле Сопоага (англ. Enele Sopoaga, род. 10 февраля 1956 года) — тувалуанский политик, премьер-министр Тувалу с 1 августа 2013 года. Младший брат бывшего премьер-министра Сауфату Сопоанги.
Профессиональный дипломат, занимавший посты высокого комиссара Тувалу на Фиджи, Самоа и Папуа — Новой Гвинее, а также постоянного представителя в ООН и постоянного секретаря министерства иностранных дел. В 2010 году был избран в парламент, где присоединился к оппозиции по отношению к премьер-министру Вилли Телави (на Тувалу нет политических партий, и правительство опирается на поддержку тех или иных конкретных депутатов). В 2013 году в ходе довыборов оппозиционно настроенным депутатам удалось получить большинство, и, несмотря на летние каникулы, генерал-губернатор Иакоба Италели созвал заседание, на котором Телави был смещён, а Сопоага занял его место.
Главным направлением своей политики Сопоага объявил борьбу с изменениями климата, которые ведут к повышению уровня океана и потенциальному затоплению Тувалу. В 2014 году был учрежден Национальный консультативный совет по климатическим изменениям. Тувалу также участвовало в разработке подписанной странами-участницами Форума тихоокеанских островов декларации Маджуро, призывающей к переходу на возобновляемые источники энергии. Кроме того, после прихода к власти Сопоага отказался от признания независимости Абхазии и Южной Осетии, ранее сделанного Телави. Находясь в оппозиции, Сопоага критиковал своего предшественника за активное развитие отношений с непризнанными государствами на постсоветском пространстве и осуществление внешней политики без участия парламента.
| ||||||
Напишите отзыв о статье "Сопоага, Энеле"
Отрывок, характеризующий Сопоага, Энеле
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
