Энн Ширли (актриса)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Энн Ширли
Anne Shirley

Студийная фотография 1940-х годов
Имя при рождении:

Дон Эвелин Пэрис

Дата рождения:

17 апреля 1918(1918-04-17)

Место рождения:

Нью-Йорк, США

Дата смерти:

4 июля 1993(1993-07-04) (75 лет)

Место смерти:

Лос-Анджелес, США

Профессия:

актриса

Карьера:

1922—1949

Энн Ширли (англ. Anne Shirley, урождённая Дон Эвелин Пэри (англ. Dawn Evelyeen Paris), 17 апреля 1918 — 4 июля 1993) — американская актриса, номинантка на премию «Оскар» в 1937 году.



Биография

Дон Эвелин Пэри с родилась в Нью-Йорке в 1918 году и начала свою актёрскую карьеру ещё в пятилетнем возрасте. На первых этапах своей карьеры она также была известна под именем Дон О’Дэй (англ. Dawn O'Day). В 1934 году, после роли Энн Ширли в фильме «Энн из зелёных крыш», она взяла себе псевдоним своей героини. В 1937 году за роль в фильме «Стелла Даллас» Энн Ширли была номинирована на «Оскар», как «лучшая актриса второго плана». В дальнейшем она снялась в фильмах «Бессменное дежурство ночью» (1940), «Дьявол и Дэниэл Уэбстер» (1941), «Бомбардир» (1943) и ряде других кинокартин. Последним фильмом с её участием стал нуар 1944 года «Это убийство, моя милочка», после которого она оставила съёмки в кино.

Первым мужем Энн Ширли был актёр Джон Пейн (1937—1943), от которого она родила дочь Джули Пейн, которая впоследствии тоже стала актрисой. Её вторым мужем был Эдриан Скотт, брак с которым продлился с 1945 по 1948 год. Третьим и последним мужем актрисы стал племянник Мэрион Дэвис Чарльз Ледерер. Их брак продлился с 1946 года до его смерти в 1976 году.

Энн Ширли умерла в 1993 году от рака лёгких в Нью-Йорке в возрасте 75 лет. За свой вклад в развитие киноиндустрии она была удостоена звезды на Голливудской аллее славы.

Избранная фильмография

Напишите отзыв о статье "Энн Ширли (актриса)"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Энн Ширли (актриса)

Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.