Энрике, Эктор

Эктор Энрике
Общая информация
Полное имя	Эктор Адольфо Энрике
Прозвища	Эль-негро
Родился	26 апреля 1962(1962-04-26) (61 год) Ланус, Аргентина
Гражданство	Аргентина
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1982	Ланус	? (?)
1983—1990	Ривер Плейт	134 (7)
1990—1991	Депортиво Эспаньол	22 (3)
1991—1993	Ланус	22 (1)
1995	Саган Тосу	? (?)
Национальная сборная**
1986—1989	Аргентина	7 (0)
Международные медали
Чемпионаты мира
Золото	Мексика 1986
Кубок Америки
Бронза	Бразилия 1989
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Э́ктор Адо́льфо Энри́ке (исп. Héctor Adolfo Enrique; 26 апреля 1962, Ланус, Аргентина) — аргентинский футболист. Участник чемпионата мира 1986 и Кубка Америки 1989.

Карьера

Пресса и болельщики прозвали его Эль-негро. Начал он свою карьеру в 1981, в команде второго дивизиона «Ланус», в 1982 перешёл в «Ривер Плейт», где играл до 1990 года. Его «золотым годом» был 1986, когда он выиграл чемпионат Аргентины 1985/86, Кубок Либертадорес и Межконтинентальный Кубок. Был в составе команды Аргентины, которая выиграла чемпионат мира 1986.

Энрике был последним футболистом, который коснулся мяча на половине поля сборной Аргентины, до того как мяч оказался у Диего Марадоны, забившего гол, который впоследствии стал известен как «Рука Бога». После игры, он в шутку сказал, что его пас был настолько хорош, что Диего Марадоне трудно было не забить. Эта шутка стала популярной в Аргентине, и она часто упоминается игроками, которые принимают участие в известных голах.

Серьёзная травма колена не дала ему сыграть на чемпионате мира 1990.

Завершал карьеру футболиста в чемпионате Японии.

Титулы

• Чемпион мира (1): 1986
• Чемпион Аргентины (1): 1985-1986
• Кубок Либертадорес (1): 1986
• Межконтинентальный кубок (1): 1986

Ссылки

• [football.comeze.com/index.php/2010-07-02-16-25-47/89-enrike Биография на сайте football.comeze.com]

</div> </div>

Отрывок, характеризующий Энрике, Эктор

– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.