Энрике IV

Энрике IV Бессильный Enrique IV el Impotente<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
король Кастилии
1454 — 1474
Предшественник:	Хуан II
Преемник:	Изабелла I
Рождение:	25 января 1425(1425-01-25) Вальядолид, Испания
Смерть:	11 декабря 1474(1474-12-11) (49 лет) Мадрид, Испания
Род:	Трастамара
Отец:	Хуан II Кастильский
Мать:	Мария Арагонская
Супруга:	1. Бланка Наваррская 2. Жуана Португальская
Дети:	от первого брака Детей не было от второго брака 1. ?Хуана Бельтранеха?

Энрике IV Бессильный (исп. Enrique IV el Impotente, 25 января 1425, Вальядолид — 11 декабря 1474, Мадрид) — последний король Кастилии и Леона перед династической унией Кастилии и Арагона.

Биография

Сын Хуана II и Марии Арагонской, старший брат Изабеллы Католической. Воспитывался под присмотром Альваро де Луна, фаворита своего отца. С юности находился под влиянием Хуана Пачеко, который с годами сосредоточит в своих руках все бразды государственной власти. Недоброжелатели, особенно при арагонском дворе, высмеивали отношения короля и фаворита как гомосексуальные, хотя прямых доказательств этого не существует.

Борьба с маврами

Вступив на престол после смерти своего отца (1454), Энрике начал своё правление с объявления войны маврам. Кастильцы дошли до стен Гранады и овладели Гибралтаром, но король, избегая решительных сражений, свёл на нет эти победы. Знать королевства начала относиться к Энрике с презрением, вызванным его поведением в войне с Гранадой. Вскоре отрицательные эмоции усилились из-за слухов о проблемах в его семейной жизни.

Первый брак

В возрасте 15 лет Энрике женился на инфанте Бланке Наваррской, дочери Бланки I Наваррской и Хуана II Арагонского. Церемонией бракосочетания руководил кардинал Хуан де Сервантес. В 1453 году брак был аннулирован папой Николаем V, так как Энрике IV на протяжении всего брака не вступал в интимную связь со своей супругой. Официальное обследование подтвердило девственность королевы, в то время, как опрос священником проституток Сеговии подтвердил мужскую состоятельность короля. (Впрочем, они вполне могли дать ложные показания). Папа отменил их брак на том основании, что какое-то «сверхъестественное колдовство» (средневековое название для психологического блока) удерживало Энрике от консуммации.

Современниками это объяснялось несостоятельностью Энрике как мужчины, за что он был прозван Бессильным (или Импотентом исп. Impotente). Королева Бланка была отослана домой, где её семья поместила её под стражу. В 1464 году её отравили.

Второй брак

В 1455 году Энрике IV женился вторично на Жуане Португальской, сестре португальского короля. Как говорили, первая брачная ночь также не принесла плодов и для зачатия пришлось прибегать к «механическим приспособлениям». Спустя 6 лет этого союза родилась дочь Хуана, законная наследница трона. Однако над ней всегда висела тень незаконнорожденности: современники считали её биологическим отцом придворного красавца Бельтрана де ла Куэва. И среди современников, и в истории она осталась под прозвищем «Хуана Бельтранеха».

Энрике отослал королеву в замок Кока (по другой версии в замок Аларкон), под надзор одного из своих сторонников, епископа Фонсеки. Узнав, что она вступила в связь с племянником епископа Педро де Кастилья и Фонсека (правнуком Педро I Кастильского) и ожидает от него ребёнка, король объявил, что их брак никогда не был законным и оставил её. Королева родила близнецов — Педро и Андреса.

Борьба с кортесами

Энрике IV желал установить мир между монархией и знатью, нарушенный действиями своего отца Хуана II. Он вернул земли и имущество, конфискованное у дворян. Но тем не менее восстания кортесов продолжались. Окружённый мятежами и недовольной знатью, Энрике IV был вынужден подписать договор, по которому его наследником становился его единокровный младший брат Альфонсо, обойдя в линии наследовании Хуану Бельтранеху.

Наконец, представители знати решились на последний шаг — они собрались в Авиле и провозгласили инфанта Альфонса (его младшего брата) королём, провозгласив Энрике IV низложенным. Юный Альфонсо вошёл в историю как «Альфонсо (XII) Соперник».

Однако этот т. н. «фарс в Авиле» не устроил могущественное семейство Мендоса. Опираясь на его ресурсы, король в 1467 году дал сражение при Ольмедо и одержал победу. Но война продолжалась, и мятежники заняли Сеговию, где находилась инфанта Изабелла. Их остановила внезапная смерть Альфонсо в возрасте 14 лет (возможно, от яда). Изабелла отказалась принять корону при жизни брата, и мятеж временно затух.

Назначение Изабеллы наследницей

После гибели Альфонса Энрике по требованию знати заключил со своей сестрой Изабеллой договор у быков Гисандо, согласно которому она становилась его наследницей, при некоторых условиях, среди которых был запрет Изабеллы выходить замуж без согласия короля. Тем самым он опять отстранил свою дочь Хуану от наследования и косвенно подтвердил измену своей супруги.

Его супруга Жуана выразила протест, желая реабилитировать себя и свою дочь. Назревал конфликт. В 1469 году, незадолго до тайной свадьбы Изабеллы и Фернандо Арагонского, Энрике IV объявил договор недействительным и снова провозгласил свою дочь Хуану наследницей трона, публично поклявшись в том, что она является его законной дочерью. Одной из причин этого было недовольство Изабеллой, которая отказалась выйти замуж за Афонсу V, короля Португалии и брата королевы Жуаны.

Смерть и преемник

После его смерти началась гражданская война между сторонниками Изабеллы и Хуаны Бельтранехи. Последние призвали на помощь дядю Бельтранехи — короля Афонсу V Португальского, и отдали инфанту ему в жёны (позже брак был аннулирован папой из-за близкого родства).

Кульминацией борьбы стала битва при Торо 1 марта 1476 года. Война закончилась в 1479 году, по её итогам Изабелла I осталась королевой Кастилии.

Энрике IV похоронен в королевском пантеоне Гваделупского монастыря.

Потомки

• От первого брака (1440—1453) с Бланкой Наваррской (*1424 †1464) у Энрике не было детей.
• От второго брака (1455—1474) с Жуаной Португальской (*1439 †1475) у Энрике родилась единственная дочь Хуана (*1462 †1530). Но точно неизвестно, являлась ли Хуана в действительности дочерью Энрике IV или же его фаворита Бельтрана де ла Куэва.

В литературе

• Miller, Townsend. The Castles and the Crown. — New York: Coward-McCann, 1963.
• Галан, Хуан Эслава. В поисках единорога. — М.: Corpus, Астрель, 2011.

Ссылки

• [www.xs4all.nl/~kvenjb/madmonarchs/isabel/isabel_bio.htm Об Энрике и его мачехе Изабелле Португальской на Mad Monarch]  (англ.)
• [www.fuenterrebollo.com/faqs-numismatica/enrique4.html Энрике IV]  (исп.)

Король Кастилии и Леона
Предшественник Хуан II	Король Кастилии и Леона 1406—1454	Преемник Изабелла I (de facto) Хуана Бельтранеха (de jure)
принц Астурийский
Предшественник Энрике III	Князь Астурии 1405—1406	Преемник Хуана Бельтранеха

Отрывок, характеризующий Энрике IV

– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.