Эоган Бел
| Эоган Бел др.‑ирл. Eógan Bél | ||
| ||
|---|---|---|
| 502 — 543/547 | ||
| Предшественник: | Дауи Тенга Ума | |
| Преемник: | Айлиль Инбанда | |
| Смерть: | 543 или 547 год | |
| Род: | Уи Фиахрах | |
| Отец: | Келлах мак Айлелло | |
| Дети: | Келлах Киллалский, Айлиль Инбанда, Аэд Фортобол и Муйредах | |
Эоган Бел (Эоган Рот; др.‑ирл. Eógan Bél; погиб в 543 или 547) — король Коннахта (502—543/547) из рода Уи Фиахрах.
Содержание
Биография
Исторические источники
Основными историческими источниками о жизни Эогана Бела являются ирландские анналы. Также ряд уникальных, часто противоречащих свидетельствам анналов известий о короле Эогане содержится в написанном в XII веке житии его сына, святого Келлаха Киллалского. Хотя этот источник полон анахронизмов[К 1], предполагается, что в нём нашли отражение предания рода Уи Фиахрах о реально происходивших событиях середины VI века[1][2].
Происхождение
Отцом Эогана Бела был Келлах, а дедом — правитель Коннахта и верховный король Ирландии Айлиль Молт[К 2][3]. Келлаху не удалось унаследовать власть своего отца: после смерти короля Айлиля власть в Коннахте перешла к его двоюродному дяде Дауи Тенге Уме из рода Уи Бриуйн, а титул верховного короля достался Лугайду мак Лоэгайри из числа Уи Нейллов. Только после смерти Дауи Тенги Умы, погибшего в 502 году в сражении с верховным королём Ирландии Муйрхертахом мак Эркой, Эоган Бел смог получить власть над Коннахтом[3]. «Лейнстерская книга»[4] и трактат «Laud Synchronisms»[5] наделяют Эогана Бела тридцатью семью годами правления. Своё прозвище — «Рот» (др.‑ирл. Bél) — Эоган получил за то, что в спорах твёрдо отстаивал интересы приближённых к нему лиц[2].
Король Коннахта
Как и при его предшественнике на престоле, в правление Эогана Бела одними из главных врагов коннахтцев продолжали оставаться Уи Нейллы, правившими находившимися на севере Ирландии королевствами Айлех и Кенел Конайлл. Первое известное свидетельство о подобном конфликте при короле Эогане датировано 531 или 533 годом. По свидетельству анналов, в этом году верховный король Муйрхертах мак Эрка разбил коннахтцев в сражении при Айдне[6].
Более успешными были войны коннахтцев с расположенным к востоку от их земель королевством Миде. В 538 году правитель Миде Мане мак Кербайлл попытался подчинить своей власти коннахтское суб-королевство Уи Мане. Король Мане потребовал от правителя этого королевства Гоибненна мак Конайлла из септа Уи Фиахрах Айдне выдать ему заложников, а когда тот отказался это сделать, начал военные действия. Однако в сражении при Клайнлохе (около современного Горта) Мане мак Кербайлл потерпел поражение и пал на поле боя[7][8].
По свидетельству «Жития святого Келлаха», примерно в это же время Эоган Бел сам начал нападать на владения своих соседей. Постоянные успехи этих набегов создали Эогану репутацию бесстрашного вона и удачливого правителя[2]. Вероятно, основными целями нападений были земли королевств Айлех и Кенел Конайлл. Для противодействия коннахтской экспансии правители Северных Уи Нейллов заключили союз, в который вошли короли Айлеха Форггус мак Муйрхертайг и Домналл Илхелгах, а также их дальние родственники, король Кенел Конайлл Айнмере мак Сетнай и его брат Ниннид. В ирландских анналах сообщается о том, что в 543 или в 547 году союзники вторглись в Коннахт и в кровопролитном сражении на берегу реки Сликех (около современного города Слайго) нанесли поражение коннахтскому войску. Эоган Бел пал на поле боя, а его отрубленная голова была взята победителями сражения в качестве трофея[9][10][11][12]. В то же время, «Житие святого Келлаха» приводит другую версию гибели Эогана Бела, повествуя о победе коннахтцев и бегстве их врагов. Однако, по свидетельству этого источника, сам Эоган получил в сражении смертельное ранение и вскоре скончался. Перед смертью он назначил своим преемником сына, монаха Келлаха, но тот не сумел удержать власть в своих руках и был вынужден снова возвратиться в монастырь. Эоган завещал похоронить себя в Райт Уа Фиахрах, стоящим лицом к северу и с красным копьём в руке. Умирая, он предсказал, что пока его тело будет покоиться на земле его рода, ни один враг не сможет победить коннахтцев в битве. Согласно житию, это пророчество выполнялось до тех пор, пока Северные Уи Нейллы не извлекли Эогана из могилы и не похоронили повторно вблизи озера Лох-Гилл, положив его тело лицом вниз[1][2].
Семья
Средневековые генеалогические трактаты сообщают, что у Эогана Бела было четыре сына: святой Келлах Киллалский, Айлиль Инбанда, унаследовавший после смерти отца престол Коннахта, Аэд Фортобол и Муйредах[К 3][3].
Напишите отзыв о статье "Эоган Бел"
Комментарии
- ↑ По свидетельству жития, главным врагом святого Келлаха был король Коннахта Гуайре Айдне, в действительности живший в середине VII века[1].
- ↑ В некоторых средневековых текстах Эоган Бел называется сыном короля Дауи Тенги Умы. Однако современные историки считают такое мнение ошибочным[1].
- ↑ В «Житии святого Келлаха» упоминаются только два сына короля Эогана: Келлах и Муйредах[2].
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Бирн Ф. Д., 2006, с. 276—278.
- ↑ 1 2 3 4 5 Ó hÓgáin D. [books.google.ru/books?id=qUgUAQAAIAAJ Myth, legend & romance: an encyclopaedia of the Irish folk tradition]. — Prentse Hall Press, 1991. — P. 181—182. — ISBN 978-0-1327-5959-5.
- ↑ 1 2 3 Бирн Ф. Д., 2006, с. 277 и 335.
- ↑ [www.ucc.ie/celt/online/G800011A/text030.html Book of Leinster, formerly Lebar na Núachongbála (section 30)] (ирл.). CELT: The Corpus of Electronic Texts. Проверено 11 мая 2014.
- ↑ [www.ucc.ie/celt/published/G105018/text001.html Laud Synchronisms] // Zeitschrift für Celtische Philologie. — 1913. — Bd. 9. — S. 482—483.
- ↑ Анналы Ульстера (год 533.3); Анналы Тигернаха (год 531.1); Анналы четырёх мастеров (год 526.3); Хроника скоттов (год 530).
- ↑ Анналы Инишфаллена (год 540.1); Анналы Ульстера (год 538.2); Анналы Тигернаха (год 537.1); Хроника скоттов (год 538).
- ↑ Бирн Ф. Д., 2006, с. 113—114 и 271.
- ↑ Бирн Ф. Д., 2006, с. 125 и 276—278.
- ↑ Анналы Инишфаллена (год 546.1); Анналы Ульстера (годы 543.2 и 547.1); Анналы Тигернаха (год 542.2); Анналы четырёх мастеров (год 537.3); Хроника скоттов (год 543).
- ↑ Charles-Edwards T. M. [www.oxforddnb.com/templates/article.jsp?articleid=50119 Forggus mac Muirchertaig (d. c. 566)] // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford University Press, 2004.
- ↑ Mac Niocaill G. [books.google.ru/books?id=VatnAAAAMAAJ Ireland before the Vikings]. — Dublin: Gill and Macmillan, 1972. — P. 18—19.
Литература
- Бирн Ф. Д. Короли и верховные правители Ирландии. — СПб.: Евразия, 2006. — 368 с. — ISBN 5-8071-0169-3.
Отрывок, характеризующий Эоган Бел
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.
На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
