Эоган I (король Стратклайда)
Поделись знанием:
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
| Эоган I гэльск. Eòghann I, валл. Owain I, англ. Eógan I | ||
| ||
|---|---|---|
| не позднее 934 — 937 | ||
| Предшественник: | Дональд II | |
| Преемник: | Дональд III | |
| Смерть: | 937 | |
| Отец: | Дональд I или Дональд II | |
| Дети: | Дональд III | |
Эоган (Оуайн) I (гэльск. Eòghann) (погиб в 937 году) — король Стратклайда (не позднее 934—937).
Биография
Происхождение Эогана I точно не установлено. Средневековые хроники называют его сыном Дональда, однако кто из одноимённых королей Стратклайда — Дональд I или Дональд II — был его отцом, неизвестно. Также существует мнение о идентичности Эогана (Оуайна) с одноимённым королём Гвента, упоминаемым в англо-саксонских источниках в 926 или 927 году. Первое достоверное свидетельство о самом Эогане I относится к 934 году, когда он уже был королём Стратклайда. Предполагается, что он взошёл на престол ещё ранее этого года и, возможно, к этому времени правил королевством уже продолжительное время[1].
В 934 году английский король Этельстан напал на Стратклайд и заставил Эогана I подчиниться своей власти. Однако в 937 году правитель Стратклайда принял участие во вторжении в Англию и участвовал в битве при Брунанбурге, где он и его союзники потерпели поражение. Эоган погиб в этой битве. Ему наследовал его сын Дональд III.
Напишите отзыв о статье "Эоган I (король Стратклайда)"
Примечания
- ↑ Barrow G. W. S., Grant A. [books.google.ru/books?id=pC8njhobGxQC Medieval Scotland: Crown, Lord and Community]. — Edinburg: Edinburg University Press. — P. 14—15. — ISBN 978-0748611102.
Литература
- Anderson, Alan Orr, Early Sources of Scottish History: AD 500—1286, 2 Vols, (Edinburgh, 1922)
- Anderson, Alan Orr, Scottish Annals from English Chroniclers: AD 500—1286, (London, 1908), republished, Marjorie Anderson (ed.) (Stamford, 1991)
- Broun, Dauvit, «The Welsh Identity of the Kingdom of Strathclyde», in The Innes Review, Vol. 55, no. 2 (Autumn, 2004), pp. 111-80
- Duncan, A.A.M., Scotland: The Making of a Kingdom, (Edinburgh, 1975)
- Duncan, A.A.M., The Kingship of the Scots 842—1292: Succession and Independence, (Edinburgh, 2002)
- Halloran, Kevin, «The Brunanburh Campaign: A Reappraisal», in The Scottish Historical Review, Volume LXXXIV, No. 2, (October, 2005), pp. 133-48
- Hudson, Benjamin T., «Elech and the Scots in Strathclyde», in Scottish Gaelic Studies, Vol. XV (Spring, 1988), pp. 143-47
- Kirby, D. P., «Strathclyde and Cumbria: A Survey of Historical Development to 1092», in Cumberland and Westmorland Antiquarian and Archaeological Society, LXII (1962), pp. 77-94.
- MacQuarrie, Alan, «The Kings of Strathclyde», in A. Grant & K.Stringer (eds.) Medieval Scotland: Crown, Lordship and Community, Essays Presented to G.W.S. Barrow, (Edinburgh, 1993), pp. 1-19
- Smyth, Alfred, Warlords and Holy Men, (Edinburgh, 1984)
- Williams, Anne, Smyth, Alfred P., and Kirby, D.P., (eds.), A Biographical Dictionary of Dark Age Britain, (London, 1991), s.v. «Owen, King of Strathclyde c. 925-37», p. 199
Отрывок, характеризующий Эоган I (король Стратклайда)
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
