Майар

Расы Средиземья
Валар Майар Эльфы Люди Гномы Хоббиты Энты Орлы Орки Тролли Драконы
Другие

Ма́йар (кв. Maiar или Máyar, «прекрасные») — в легендариуме Дж. Р. Р. Толкина духи из вселенной Эа, созданные до начала мира. Выступают как слуги и помощники Валар.

Часть Майар попала под влияние Мелькора (Моргота) и стали служить ему. В их числе был и Саурон. На помощь людям и эльфам в борьбе против Саурона в Средиземье были посланы Истари — майар из свиты различных Валар.

Также к роду Майар (соблазнённых Мелькором и пошедших к нему на службу) относятся и демоны-валараукары (балроги).

Преобладает точка зрения^[кто?], согласно которой Майар единосущны Валар, образуя тем самым народ Айнур, и что разница Валар и Майар — количественная, но не качественная, как и, например, разница Аратар и прочих Валар. По текстам заметно, что более сильные из Майар, такие, как Саурон, Мелиан, Курумо, Оссэ явно превосходили личностными способностями младших Валар, таких, как Валиэ Нэсса.

Эта точка зрения находит четкое подтверждение в поздних работах Толкина. В ранних же работах Толкина слово «майар» отсутствует. Меньшие Айнур, вошедшие в Арду, именуются также — «Валар». Однако из-за некоторой путаницы в терминах иногда некоторые апокрифисты считают, что Майар сотворены Валар (а балрогов сотворил Мелькор). Этой точки зрения, в частности, придерживались авторы «Чёрной книги Арды».

Список известных Майар

• Эонвэ — один из самых могущественных Майар, вестник и глашатай Манвэ. Возглавлял воинство Валинора во время боевых действий Войны Гнева. После низвержения Мелькора, оставшиеся у него в короне Сильмариллы были взяты на хранение Эонвэ, но впоследствии их украли из его лагеря сыновья Феанора — Маэдрос и Маглор. Эонвэ не позволил убить братьев и отпустил их вместе с камнями (которые до Конца Мира канули в глубины земли и моря). Эонвэ также первым встретил Эарендила в Тирионе и препроводил его к Валар. После затопления Белерианда, Эонвэ призывал всех эльфов отплыть в Аман. Был духовным учителем нуменорцев.
• Ильмарэ (кв. Живущая в небесах или Звёздный свет) — одна из самых могущественных Майар, упоминаемая в Валаквенте, как их предводительница. Является преданной и верной помощницей Варды, почти никогда не покидавшей Ильмарин, Чертоги Эльберет. В «Книге Утраченных Сказаний» описывается владычицей Тол-Эрессеа, ставшей дочерью Манвэ и Варды, но в более поздних черновиках, в том числе в тех, на основе которых был выпущен «Сильмариллион», Джон Толкин отказался от идеи детей у Валар.
• Оссэ — вассал Ульмо и его «главный» Майа. Управляет Западным Морем, находится в дружбе с Тэлери Тол-Эрессеа. Он владыка штормов и морей, а также отвечает за все моря и океаны, кроме внешних. Однажды он чуть не предал Валар. Но его отвратила от Мелькора Уинэн.
• Уинен (кв. Пребывающая в воде) — Майа, помощница Ульмо и супруга Оссэ, вместе с которым она повелевает всеми морями Арды, за исключением Эккайа. Она помогает всем созданиям и растениям, живущим в солёных водах, а её волосы пронизывают моря сетью водорослей и морских сорняков. Среди эльфов особенно близки ей Тэлери, с которыми она и Оссэ подружились ещё на реке Сирион; Уинен более других оплакивала моряков Тэлери после Первой Резни в Альквалондэ. Во Вторую Эпоху моряки Нуменора взывали к ней о помощи, так как только она могла усмирить Оссэ; Нуменорцы находились под её опекой пока не навлекли на себя гнев Валар. Согласно нуменорским легендам, именно она разместила остров Тол Уинен в заливе Роменны, в качестве дара Нуменору.
• Салмар — Майа, пришёл в Арду вместе с Ульмо, создатель Улумури (Рогов (раковины) Ульмо, музыку которых не может забыть никто из слышавших их).
• Мелиан
• Тилион
• Ариэн
• Олорин (Гэндальф, Митрандир, Таркун, Инканус)
• Курумо (Саруман)
• Айвендил (Радагаст)
• Алатар и Палландо
• Майрон (Саурон, Аннатар, Артано, Аулендил, Гортхаур)
• Готмог

См. также

• Истари
• Валар

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Майар

– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».