Эпидемический процесс

Эпидемический процесс — непрерывное взаимодействие на видовом и популяционном уровнях неоднородных по эволюционно-сопряженным признакам отношения друг к другу возбудителя-паразита и организма человека в необходимых и достаточных социальных и природных условиях, проявляющееся манифестными и бессимптомными формами инфекции, распределяющимися среди населения по территории, времени и группам риска заражения и (или) заболевания.

До XIX века понятия «эпидемический процесс» не существовало. Одно из первых представлений об эпидемии сформулировал Ozanam (1835). Развивали идеи эпидемиологии и понятия «эпидемический процесс» A. Laveran (1877), П. И. Лукин (1836), И. И. Равич (1873), Larousse (1863), A. Gottstein (1897), Д. К. Заболотный (1927), К. Сталибрасс (1930). Впервые понятие «эпидемический процесс» ввел Л. В. Громашевский (1941). Уточнил содержание понятия «эпидемический процесс» В. Д. Беляков (1976). Позднее В. Д. Беляков выдвигает положение о саморегуляции эпидемического процесса (1987). Б.Л.Черкасский (1985) публикует серию работ об эпидемическом процессе как экосистеме.

Учение об эпидемическом процессе включает три раздела:

• причина и условия (факторы) эпидемического процесса;
• механизм развития эпидемического процесса;
• проявления эпидемического процесса.

В первом разделе вскрывается сущность эпидемического процесса, то есть внутренняя причина его развития, а также условия, в которых протекает действие причины. Систематизация материалов этого раздела позволяет ответить в общих формулировках на вопрос, почему развивается эпидемический процесс. В клинической медицине, где на организменном уровне изучается патологический процесс, аналогичный раздел его изучения называется этиологией.

Во втором разделе учения об эпидемическом процессе излагается механизм его развития. Здесь формируется ответ на вопрос, как развивается эпидемический процесс. На организменном уровне изучения патологического процесса аналогичный раздел в клинической медицине называется патогенезом.

В третьем разделе изучаются проявления эпидемического процесса, то есть систематизируются материалы, иллюстрирующие, как проявляется эпидемический процесс, каковы его признаки. Раздел клинической медицины, изучающий признаки патологического процесса, называется семиотикой.

Причина и условия (факторы) эпидемического процесса

Эпидемический процесс протекает непрерывно во времени и пространстве. При этом биологические факторы (взаимодействие гено- и фенотипически неоднородных по своим признакам популяций паразита и хозяина) формируют причины развития эпидемического процесса, а социальные и природные факторы — регулируют условия развития эпидемического процесса. Эпидемический процесс существует только при одновременном наличии причины и условий.

Биологический фактор

Биологический фактор — паразитарная система «паразит-хозяин», в которой обе взаимодействующие стороны проявляют определенные свойства (паразит — паразитизм и патогенность, хозяин — восприимчивость).

Социальные факторы

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Социальные факторы — это совокупность социальных условий, способствующих (или препятствующих) проявлению эпидемического процесса.

К социальным факторам относятся:

• социальное развитие;
• социальная активность населения;
• санитарное благоустройство населенных пунктов.

Уровень социального развития и производительных сил оказывает опосредованное влияние на условия развития эпидемического процесса. Он может оказывать как положительное, так и отрицательное влияние на развитие эпидемического процесса. Примерами положительного влияния являются: повышение качества жизни и питания, а как следствие — улучшение состояния иммунитета; изменение культуры поведения, гигиенического воспитания; улучшение и развитие технологий. Примерами отрицательного влияния могу послужить: повышение количества лиц, употребляющих наркотики и изменение культуры сексуального поведения — распространение ВИЧ-инфекции и вирусного гепатита; ухудшение состояния экологии — снижение иммунитета.

Уровень социальной активности населения оказывает непосредственное и опосредованное влияние на интенсивность протекания инфекционного и эпидемического процессов. Чем выше социальная активность населения, тем более интенсивно протекает инфекционный процесс. Пик социальной активности населения исторически приходится на периоды войн и революций. Социальная активность может проявляться на уровне отдельной семьи или целого общества.

Уровень санитарного благоустройства населенных пунктов оказывает непосредственное влияние на интенсивность развития эпидемического процесса. Сюда относятся состояние систем водоснабжения, водоотведения, сбора и удаления твердых и пищевых отходов и т. д.

Природные факторы

Природные факторы — это совокупность природных условий, способствующих или препятствующих проявлению эпидемического процесса.

К природным факторам относятся:

• биотические элементы;
• абиотические элементы.

Биотические элементы — это компоненты живой природы. Примером регулирующего влияния биотических элементов при зоонозах является изменение интенсивности течения эпидемического процесса при изменении численности грызунов (интенсивности эпизоотического процесса) при природно-очаговых инфекциях. При трансмиссивных зоонозах численность и миграции членистоногих переносчиков оказывает регулирующее влияние на интенсивность протекания эпидемического процесса.

Абиотические элементы — это климат и ландшафтно-географические условия. Например, чем ближе к экватору, тем выше разнообразие нозологических форм инфекционных болезней.

Механизм развития эпидемического процесса

В соответствии с первым законом Л. В. Громашевского, эпидемический процесс развивается по триаде:

• источник возбудителя инфекции;
• механизм передачи возбудителя инфекции;
• восприимчивый организм.

Источник возбудителя инфекции

Источник возбудителя инфекции — зараженный (инфицированный) организм человека, животного или растения, от которого может произойти заражение восприимчивых людей.

Резервуар источника возбудителя инфекции — совокупность основных источников возбудителя инфекции. Так, для антропонозов источником возбудителя инфекции будет являться человек (больной манифестными или бессимптомными формами заболевания), для зоонозов — домашние, дикие или синантропные животные (больные манифестными или бессимптомными формами заболевания), для сапронозов — абиотические объекты окружающей среды.

Механизм передачи возбудителя инфекции

Механизм передачи возбудителя инфекции — способ перемещения паразита из больного организма в здоровый, обеспечивающий его существование как биологического вида.

Второй закон Л. В. Громашевского гласит: механизм передачи возбудителя инфекции зависит от основной эпидемической локализации возбудителя (варианты эпидемической локализации возбудителя: кровь, фекалии, слизь, чешуйки кожи).

Эволюционно сформировавшиеся системы соответствия основной локализации возбудителя в организме и механизма передачи

Локализация в организме	Механизм передачи
Наружные покровы (кожа, некоторые открытые слизистые оболочки — конъюнктива, наружные отделы половых органов)	Контактный (прямой и непрямой контакт)
Дыхательные пути	Аэрогенный
Желудочно-кишечный тракт	Фекально-оральный
Кровеносная система (кровь, эндотелий кровеносных сосудов)	Трансмиссивный (векторный) — за счет эктопаразитов-членистоногих

Путь передачи — определенная совокупность и последовательность факторов передачи, с помощью которых реализуется механизм передачи.

Аэрозольный механизм передачи возбудителя включает пути передачи:

• воздушно-капельный (менингококковая инфекция, ОРВИ; время существования — минуты)
• воздушно-пылевой (скарлатина,туберкулез; время существования — сутки, недели, месяцы)

Фекально-оральный механизм передачи возбудителя включает пути передачи:

• водный (фактор передачи — вода)
• пищевой (фактор передачи — пища)
• контактно-бытовой (фактор передачи — предметы быта)

Контактный механизм передачи возбудителя включает пути передачи:

• прямой (син. непосредственный; источник — человек; пример — половые инфекции)
• непрямой (син. опосредованный; источник — предмет — человек; пример — микозы)

Трансмиссивный механизм передачи возбудителя включает пути передачи:

• естественный (контаминационный — возбудитель выделяется с фекалиями переносчика; инокуляционный — возбудитель вводится со слюной)
• искусственный (связанный с медицинскими манипуляциями: инъекционный, ассоциированный с операцией, ассоциированный с диагностической манипуляцией, трансфузионный, трансплантационный)

Фактор передачи — объект окружающей среды, с помощью которого возбудитель перемещается из больного организма в здоровый. К факторам передачи относятся: воздух, вода, пища, почва, предметы быта, переносчики (членистоногие).

Факторы передачи подразделяются на:

• начальные,
• промежуточные
• конечные.

Кроме того, факторы передачи можно условно разделить на основные и дополнительные.

Фазы перемещения паразита:

• выделение из зараженного организма,
• пребывание в окружающей среде,
• внедрение в восприимчивый организм.

Восприимчивый организм

Восприимчивость — способность хозяина болеть заболеваниями, вызываемыми возбудителями, что проявляется патологическими и ответными защитными специфическими (иммунитет) и неспецифическими (резистентность) реакциями.

Восприимчивость подразделяется на:

• видовую;
• индивидуальную (генотипическую и фенотипическую).

Иммунитет — специфическая реакция организма на внедрение чужеродного биологического агента.

Резистентность — комплекс неспецифических защитных реакций организма.

Проявления эпидемического процесса

Эпидемический процесс проявляется заражением хозяина возбудителем с последующим заболеванием хозяина или скрытым носительством паразита хозяином, а на популяционно-видовом уровне — спорадической заболеваемостью, наличием природного или эпидемического (эпизоотического, эпифитотического) очага инфекции, вспышкой, эпидемией (эпизоотией, эпифитоотией) или пандемией (панзоотией, панфитоотией).

Проявления эпидемического процесса по интенсивности

Спорадическая заболеваемость — заболеваемость, характерная для данного сезона года, данного коллектива, данной территории (единичные случаи заболеваний, эпидемически не связанные между собой).

Эпидемическая заболеваемость — обратная спорадической: нехарактерное, временное повышение уровня инфекционной заболеваемости (групповая эпидемически связанная между собой заболеваемость). Принцип разделения эпидемической заболеваемости на эпидемическую вспышку, эпидемию и пандемию — территориальные и временные параметры.

Эпидемическая вспышка — кратковременное повышение заболеваемости в пределах одного коллектива, длящаяся в течение 1-2 инкубационных периодов.

Эпидемия — повышение уровня заболеваемости до региона (области) и охватывающая, как правило, один сезон года.

Пандемия — повышение уровня заболеваемости, длящееся несколько лет и десятилетий и охватывающее континенты.

Проявления эпидемического процесса по неравномерности

Неравномерность проявлений эпидемического процесса по территории.

В основе деления неравномерности проявлений эпидемического процесса по территории лежит ареал распространения резервуара инфекции:

• глобальный ареал (человек — резервуар антропонозов);
• региональный ареал (природно-очаговые зоонозы).

Неравномерность проявлений эпидемического процесса по времени.

• цикличность: причина — процесс саморегуляции паразитарной системы паразит-хозяин (фазность перестройки) в многолетней динамике;
• сезонность (действие факторов в годовой динамике);
• нерегулярные подъемы заболеваемости.

Неравномерность проявлений эпидемического процесса по группам населения.

Признаки, по которым население подразделяются на группы классифицируются на формальные и эпидемически значимые. Распределение населения по формальным признакам:

• возрастные группы;
• профессиональные группы;
• по месту проживания: городские и сельские жители;
• неорганизованное население и организованные коллективы.

Распределение населения по эпидемически значимым признакам осуществляется на основе логических умозаключений эпидемиолога и может включать различные признаки: привитость и непривитость и т. д.

Эпидемический процесс с позиций социально-экологической концепции (Б.Л.Черкасский,1990)

Социально-экологическая концепция, с позиций системного подхода вскрывает иерархическую структуру системы эпидемического процесса и выявляет функциональные взаимосвязи между явлениями, свойственными разным уровням его структуры.

Согласно этой концепции, эпидемический процесс представляет собой сложную многоуровневую целостную систему, обеспечивающую существование, воспроизведение и распространение паразитических видов микроорганизмов в человеческом обществе.

В структуре собственно эпидемического процесса были выделены два уровня:

• соцэкосистемный (высший);
• экосистемный (низший), который входит в состав соцэкосистемного в качестве его подсистемы.

Соцэкосистемный уровень (так же, как и эпидемический процесс в целом) — биосоциальное (социально-экологическое) явление, экосистемный — биоэкологическое.

Экосистемный уровень — это эпидемиологическая экосистема, то есть паразитарная система (взаимодействие популяций паразита и его биологических хозяев) в сочетании с окружающей её природной экологической средой.

На экосистемном уровне реализуется принцип саморегуляции на основе положительных и отрицательных обратных связей, свойственный всем живым системам. Одним из механизмов саморегуляции паразитарных систем является реализуемый в них общебиологический принцип гетерогенности (неоднородности) структуры составляющих их популяции паразита, переносчиков и биологических хозяев. Составным звеном механизма саморегуляции паразитарных систем является и механизм передачи паразитов, обеспечивающий взаимодействие их популяций с популяциями биологических хозяев внутри паразитарной системы и взаимодействие этой паразитарной системы с абиотическими и биотическими объектами окружающей среды (вода, почва и др.) в пределах эпидемиологической экосистемы.

Паразитарная система дискретна, то есть состоит из отдельных особей в популяции хозяина, в организме каждого из которых развивается инфекционный процесс в виде клинически выраженных заболеваний или носительства. Инфекционный процесс является причиной формирования источника возбудителя инфекции. Реализация же того или иного механизма передачи превращает происходящее на организменном уровне взаимодействие паразита и хозяина в межпопуляционное взаимодействие экосистемного уровня, поэтому паразитарная система эпидемического процесса включает в себя иерархию множества инфекционных процессов. Без учета роли механизма передачи понятие «взаимодействие популяций паразита и хозяина» становится умозрительной абстракцией.

Иерархия инфекционного процесса также имеет многоуровневый характер, включая в себя ряд соподчиненных уровней:

• организменный (собственно инфекционный процесс, взаимодействующими подсистемами которого являются организменная субпопуляция паразита и система биологического равновесия макроорганизма),
• тканево-органный (взаимодействие локальной субпопуляции паразита и специфической организации отдельных органов и тканей макроорганизма),
• клеточный (система: особь паразита — клетка организма хозяина),
• субклеточный, или молекулярный (взаимодействие генетических аппаратов и биологических молекул паразита и хозяина).

В структуре эпидемического процесса высшим является соцэкосистемный уровень, в состав которого эпидемиологическая экосистема входит в качестве внутренней подсистемы. Второй внутренней подсистемой здесь является социальная организация человеческого общества. Причиной возникновения и существования эпидемического процесса является взаимодействие этих двух его составных подсистем. При этом социальная подсистема служит регулятором процессов в эко-системе.

Литература

1. Беляков В. Д., Яфаев Р. Х. Эпидемиология: Учебник.-М.: Медицина, 1989.-416 с.:ил.-(Учеб. лит. для студ. мед. ин-тов).
2. Беляков В. Д., Голубев Д. Б., Каминский Г. Д., Тец В. В. Саморегуляция паразитарных систем: (молекулярно-генетические механизмы).-Л.: Медицина, 1987.-240 с., ил.
3. Зуева Л. П., Яфаев Р. Х. Эпидемиология: Учебник.-СПб: ООО «Издательство ФОЛИАНТ», 2005.-752 с.: ил.
4. Руководство по эпидемиологии инфекционных болезней: В 2 т. Т. I / В. М. Болотовский, А. М. Зарицкий, А. И. Кондрусев и др. Под ред. В. И. Покровского.-М.:Медицина, 1993.-464 с.: ил.
5. Черкасский Б. Л. Эпидемиологический диагноз.-Л.:Медицина, 1990.-208 с.:ил.-(Б-ка практич. врача).
6. Черкасский Б. Л. Системный подход в эпидемиологии.-:Медицина, 1988 с.:ил.
7. Черкасский Б. Л. Руководство по общей эпидемиологии.-:Медицина, 2001 с.:ил.

Ссылки

• [www.epidemiolog.ru/ Эпидемиолог.ру]
• Громашевский Лев Васильевич — статья из Большой советской энциклопедии.
• Лаверан (Laveran) Шарль Луи Альфонс — статья из Большой советской энциклопедии.

Отрывок, характеризующий Эпидемический процесс

Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.