Эпизоотология

Эпизоотология (от гр. Epi - на, zoon - животное, logos - наука, понятие), или ветеринарная эпидемиология — самостоятельное звено ветеринарной медицины — наука, изучающая эпизоотии, проявление эпизоотического процесса во время которого инфекция поражает большое количество животных, изучает объективные закономерности возникновения, проявления, распространения и угасания эпизоотий (инфекционных болезней) и на этой основе разрабатывает методы профилактики и меры борьбы с ними.

Задачей является недопущение, профилактика или ликвидация эпизоотий. Основными задачами эпизоотологии на современном этапе является разработка теоретических и практических основ научно обоснованной стратегии и тактики противоэпизоотических мероприятий, с целью обеспечения устойчивого благополучия животноводства по инфекционным болезням, высокую его производительность и надежную защиту населения от зооантропонозов.

Зная законы эпизоотического процесса (биологическое явление, он развивается по определенным биологическим законам, не зависящим от воли человека), специалисты ветеринарной медицины могут активно вмешиваться в развитие эпизоотического процесса конкретной инфекционной болезни и эффективно заниматься её профилактикой и ликвидацией.

Наука делится на:

• Общая эпизоотология — изучает общие закономерности развития и угасания инфекционных болезней; учение об иммунитете и инфекционные болезни; учение об общих и специальных мероприятий лечения животных.
• Специальная — изучение характеристик возбудителя, патогенез, распространение, патолого-анатомические изменения, методы диагностики и дифференциальной диагностики, лечения, экономические убытки, разработка мероприятий ликвидации и профилактики.

Для решения проблемы эпизоотологии необходимы фундаментальные знания ветеринарной генетики и иммунологии.

Эпизоотология как наука особенно развилась после 1920-х годов. Ученые детально изучили ряд малоизвестных или совсем неизвестных инфекционных заболеваний, разработали вопросы диагностики и иммунитета, патогенеза, специфической профилактики при многих инфекциях сельскохозяйственных животных, птицы и пчел.

Литература

• Частная эпизоотология / Под ред. С. Н. Вышелесского. — М.: Сельхозгиз, 1948. — 616 с.
• Ганнушкин М. С. Курс эпизоотологии. — Изд. 6-е. — М.: Сельхозгиз, 1952. — 424 с. — 50 000 экз.
• Ралль Ю. М. Природная очаговость и эпизоотология чумы / Предисл. акад. Е. Н. Павловского. — М.: Медицина, 1965. — 364 с. — 1400 экз. (в пер.)
• Эпизоотология и инфекционные болезни: Учебник / Под ред. В. В. Максимовича. — М.: ИВЦ Минфина, 2013. — 784 с. — 1000 экз. — ISBN 978-985-6993-94-0.

Отрывок, характеризующий Эпизоотология

– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.