Эпин, Ефим Павлович

Ефим Павлович Эпин
Дата рождения	1 октября 1901(1901-10-01)
Место рождения	деревня Ильичи, ныне Кудымкарский район, Пермский край
Дата смерти	4 сентября 1981(1981-09-04) (79 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1920 — 1953 годы
Звание
Командовал	76-й стрелковый корпус 253-я стрелковая дивизия 103-я гвардейская стрелковая дивизия
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России Советско-польская война Польский поход РККА Советско-финская война Великая Отечественная война Советско-японская война
Награды и премии

Ефим Павлович Эпин (1 октября 1901 года, деревня Ильичи, ныне Кудымкарский район, Пермский край — 4 сентября 1981 года, Москва) — советский военный деятель, Генерал-майор (27 июня 1945 года).

Начальная биография

Ефим Павлович Эпин родился 1 октября 1901 года в деревне Ильичи ныне Кудымкарского района Пермского края.

Военная служба

Довоенное время

В июне 1920 года был призван в ряды РККА и направлен красноармейцем во 2-й запасной полк, дислоцированный в Иркутске, затем в 110-й отдельный батальон обороны железных дорог там же, а в мае 1921 года — на учёбу в 9-ю Иркутскую пехотную школу, после окончания которой в сентябре 1924 года был направлен в 36-й стрелковый полк (Сибирский военный округ), где исполнял должность командира стрелкового взвода, взвода полковой школы и временно исполняющего должность командира стрелковой роты.

В 1926 году вступил в ряды ВКП(б), а в октябре 1930 года был назначен на должность курсового командира взвода Владивостокской пехотной школы, а в декабре 1931 года — на должность начальника 4-го отделения штаба 61-й стрелковой дивизии (Приволжский военный округ).

В апреле 1933 года Эпин был направлен на учёбу в Военную академию имени М. В. Фрунзе, после окончания которой в ноябре 1936 года — был назначен на должность начальника 3-й части штаба 5-й стрелковой дивизии (Белорусский военный округ), в августе 1937 года был назначен на должность помощника начальника и исполняющего должность начальника отделения штаба 5-го стрелкового корпуса, а в сентябре 1938 года — на должность начальника 1-го отделения и исполняющего должность начальника 1-го отдела штаба Бобруйской армейской группы. С ноября того же года служил в Генеральном штабе: состоял для особых поручений в Генштабе РККА, в марте 1939 года был назначен на должность старшего помощника начальника 5-го отделения 1-го отдела, в апреле 1940 года — на должность старшего помощника начальника отдела тыла Оперативного управления, а в сентябре — на должность старшего помощника начальника 4-го отделения отдела организации тыла Управления устройства тыла и снабжения Генерального штаба.

Великая Отечественная война

В июле 1941 года Эпин был назначен на должность помощника начальника отдела общего планирования Управления устройства тыла вооружения и снабжения Генштаба, в августе — на должность старшего помощника начальника 4-го отдела Управления устройства оперативного тыла Генерального штаба, в апреле 1942 года — на должность старшего помощника начальника 1-го отдела этого же управления, а в июле 1943 года — на должность начальника штаба 76-го стрелкового корпуса, который формировался в городе Люблино (Московская область). Ефим Павлович Эпин временно командовал корпусом с 25 июля по 28 декабря. 76-й стрелковый корпус с 11 по 19 августа был передислоцирован и включен в состав Степного фронта, после чего участвовал в ходе битвы за Днепр, а 1 октября был выведен в резерв Ставки Верховного Главнокомандования, а 14 декабря был включён в состав 13-й армии, после чего участвовал в ходе Житомирско-Бердичевской наступательной операции, а также в освобождении городов Новоград-Волынский, Ровно и Луцк. В мае 1944 года корпус был включен в состав 3-й гвардейской армии, после чего принимал участие в ходе Львовско-Сандомирской наступательной операции.

В октябре Эпин был назначен на должность командира 253-й стрелковой дивизии, участвовавшей в боевых действиях в ходе Висло-Одерской, Сандомирско-Силезской, Нижнесилезской и Берлинской наступательных операциях. В феврале 1945 года Эпин был дважды ранен и контужен, а за образцовое выполнение заданий командования в этих боях был награждён орденами Кутузова 2 степени и Красного Знамени. Дивизия под командованием Эпина отличилась в ходе форсировании рек Нейсе и Шпрее, а также в боевых действиях по уничтожению окруженной группировки противника юго-восточнее Берлина, где было взято в плен более 3 000 немецких солдат и офицеров, за что дивизия награждена орденом Суворова 2 степени, а командир дивизии — орденом Кутузова 2 степени. Вскоре дивизия принимала участие в ходе Пражской наступательной операции.

Послевоенная карьера

В июне 1945 года был назначен на должность командира 103-й гвардейской стрелковой дивизии (Центральная группа войск), а в августе 1946 года — на должность начальника штаба 13-го гвардейского стрелкового корпуса. С марта 1949 года состоял в распоряжении главнокомандующего войсками Северной группы войск и в мае был направлен на учёбу на высшие академические курсы при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, после окончания которых с отличием в мае 1950 года был назначен на должность старшего преподавателя этой же академии.

Генерал-майор Ефим Павлович Эпин в январе 1953 года вышел в запас. Умер 4 сентября 1981 года в Москве.

Награды

• Орден Ленина;
• Три ордена Красного Знамени;
• Два ордена Кутузова 2 степени;
• Орден Отечественной войны 1 степени;
• Орден Красной Звезды;
• Медали.

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 646—647. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Эпин, Ефим Павлович

– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]