Эпоха судей
Эпоха судей (1445 год до н. э. — 1045 год до н. э.) охватывает период библейской истории от смерти Иисуса Навина до разрушения скинии завета в Силоме[1], что соответствует позднему бронзовому веку.
Общая характеристика
Несмотря на «юридическое» название, данная эпоха может быть названа смутным временем, характеризующимся вспышками межплеменного и межэтнического насилия: «когда у него не было царя и когда каждый делал то, что ему казалось справедливым» (Суд. 21:25). В это время израильтяне (потомки Иакова) распались на 12 племен, символически объединенных вокруг религии предков и осознания своего кровного родства, что не мешало таким эксцессам трайбализма как резня колена Ефрема (Суд. 12:6) и колена Вениамина (Суд. 20:46), в ходе которых погибло до 92 тыс. израильтян (42 тыс. ефремлян, 25 тыс. сынов вениаминовых и 22 тыс. ратников израильского ополчения). Общее же количество израильтян, способных к войне, в это время насчитывало 400 тыс. человек (Суд. 20:2). Примечательно, что ранее общее количество израильтян, вышедших из Египта при Моисее, было 600 тыс. человек (Исх. 12:37).
В эпоху Судей часть израильтян продолжала вести кочевой образ жизни (1Пар. 5:10), другая стала переходить к оседлости (1Пар. 4:23). Жители иудейского Вифлиема, например, выращивали ячмень и пшеницу (Руфь. 2:23)
Судьи
Символическими авторитетами израильтян в это время были судьи (шофтим), к которым приходили «на суд» (Суд. 4:5). Судьи являлись активными носителями израильского самосознания и посему ожесточенно сопротивлялись тенденциям ассимиляции израильтян в среде местного населения: ханаанеев, хеттиев, амореев и иевусеев. Это проявлялось и в том, что судьи предводительствовали израильским ополчением и призывали к уничтожению святилищ местных народов (капищ Баала и Астарты). Судьей мог быть и пророк (Самуил), и главарь банды разбойников (Иеффай), и женщина (Девора). При этом все они активно исполняли судейские функции, что позволило поставить вопрос, что философия права [2] , так же как и современная доктрина разделения властей, имеет истоки в Ветхом Завете[3].
Последующее за эпохой судей установление при посредстве судьи Самуила израильской монархии демонстрирует то, что не имели судьи: регулярную армию, всеобщее налогообложение и реальную исполнительную власть. (1Цар. 8:11-17). Нравственный авторитет судей не всегда соответствовал их популярности. Они не гнушались убийствами и блудом (Самсон), а также и мздоимством (сыновья Самуила Иоиль и Авия — 1Цар. 8:3), хотя в целом их власть была основана либо на высоком моральном авторитете, либо на военной силе, поскольку и то, и другое позволяло исполнить вынесенные ими судебные решения, особенно в случае судебных споров между представителями разных колен.
География
Центрами расселения израильтян в эпоху Судей был, главным образом, Западный берег реки Иордан: города Силом (религиозный центр), Сихем (город Иисуса Навина) и Рама (город Самуила), расположенные в Самарии. Иерусалим и будущая Иудея тогда еще оставались в руках иевусеев, а Мегиддо и Бейт-Шеан на севере — в руках ханаанеев.
Религия
Религия израильтян в эпоху Судей имела следующее своеобразие. Поклонение единому Богу в Силоме синкретически совмещалось с культом домашних духов-терафимов. Сохранял своё сакральное значение Медный змей Моисея. Колено Дана прямо вернулось к идолопоклонству (Суд. 18:30). Иевусейское святилище на горе Сион еще не было интегрировано в религию израильтян.
См. также
Напишите отзыв о статье "Эпоха судей"
Примечания
- ↑ Мешков З. Шофтим (ивритский текст с русским переводом и комментарием) = שופטים / перевод и редакция З. Мешкова. — Иерусалим-Киев: «Бней Давид», 2006. — 306 с. — (Первые пророки).
- ↑ [philosophicalclub.ru/content/docs/Filosofia_prava_Pyatiknizhiya.pdf Философия права Пятикнижия] (сб. статей под ред. А.А. Гусейнова и Е.Б. Рашковского, сост. П.Д. Баренбойм). – М., Лум, 2012.
- ↑ Петр Баренбойм, «Первая конституция Мира. Библейские корни независимости суда», М., 1997; Петр Баренбойм, «3000 лет доктрины разделения властей. Суд Сьютера», М., 1996, 2003, ISBN 2-8243-0452-1; (en) Peter Barenboim, [www.florentine-society.ru/pdf/Biblical_Roots_of_Separation_of_Powers.pdf «Biblical Roots of Separation of Powers», Moscow, 2005], ISBN 5-94381-123-0, Баренбойм П. Д. [philosophicalclub.ru/?an=Barenboim_-_Bibleiskoe_nachalo_filosofii_prava Библейское начало философии права] (HTML-версия статьи в журнале “Законодательство и экономика”, № 2, 2012)
Отрывок, характеризующий Эпоха судей
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
