Цытович, Эраст Платонович

Эраст Платонович Цытович<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Член Правительства Кубанской народной республики
1918 — 1920
Министр народного просвещения Кубанской народной республики
8 июля 1919 — 1920
Рождение:	31 мая 1874(1874-05-31) Омск, Российская империя Российская империя
Смерть:	8 августа 1942(1942-08-08) (68 лет) Крым, СССР СССР
Отец:	Платон Степанович Цытович
Мать:	Олимпия Яковлевна Вакар
Супруга:	Агнесса Петровна Шрейтман
Дети:	Людмила, Тамара, Нина
Образование:	Императорский Санкт-Петербургский университет
Деятельность:	Директор Царскосельского реального училища Императора Николая II
Научная деятельность
Научная сфера:	Член Русского Физического общества
Известен как:	• Учитель и воспитатель царских детей: Ольги, Татьяны и Цесаревича Алексея • Один из основателей и лидеров Скаутского движения в России
Награды:

Эра́ст Плато́нович Цыто́вич (31 мая 1874 года — 8 августа 1942 года) — русский педагог и общественный деятель, статский советник, директор Царскосельского реального училища Императора Николая II, преподавал физику и арифметику великим княжнам Ольге, Татьяне и Цесаревичу Алексею.

Являлся одним из основателей и лидеров скаутского движения в России, был начальником Царскосельской дружины скаутов. Членом дружины был сын великой княгини Елизаветы Маврикиевны князь Георгий Константинович, в её ряды был записан и наследник престола Алексей.

В годы Гражданской войны с 1918 года являлся членом правительства, и одновременно с 8 июля 1919 года министром народного просвещения Кубанской народной республики.

Биография

Родился в 1874 году в городе Омске, в семье генерал-лейтенанта Цытовича Платона Степановича. Образование получил в 5-й Санкт-Петербургской гимназии (1888-1893) и на физико-математическом факультете Санкт-Петербургского университета.

После окончания университета, с 1895 года служил в Министерстве народного просвещения, преподавал физику и математику в мужской гимназии Кронштадта. С 1900 года преподавал математику в 7-й Санкт-Петербургской гимназии и в Санкт-Петербургском технологическом институте. Был членом Русского Физического общества, председателем Царскосельского общества любителей литературы и музыки.

С августа 1907 года назначен директором Царскосельского реального училища Императора Николая II.

С 1910 года Цытович начал преподавать физику старшим дочерям Императора Николая II — Великим княжнам Ольге и Татьяне, а младшим — Марии и Анастасии арифметику.

Выпускник училища Э. Ф. Голлербах вспоминал, что «… великие княжны приезжали верхом из Александровского дворца в Реальное заниматься физикой у Цытовича». Князья Константин, Олег и Игорь Константиновичи и княжна Татьяна Константиновна Романовы также посещали Царскосельское реальное училище для занятий по физике и химии.

С 1911 года Цытович начал преподавать арифметику цесаревичу Алексею Николаевичу.

С 1914 года после начала Первой мировой войны, в стенах училища располагался лазарет Петроградского дворянства, начальником которого был Цытович.

С конца 1914 года Цытович был председателем Царскосельской педагогической комиссии по оказанию учебной помощи детям участников войны и беженцев, членом постоянной испытательной комиссии для производства испытаний на звание вольноопределяющегося 2-го разряда, членом Георгиевского комитета а также членом Царскосельского отделения Татьянинского комитета (комитет помощи беженцам) созданного по инициативе великой княгини Татьяны Николаевны Романовой.

В 1914 году Цитович увлекся идеей разведчества-скаутинга и 24 сентября вступает в общество содействия мальчикам разведчикам "Русский скаут", учрежденное 26 августа 1914 года в Петербурге одним из основателей движения скаутов в России полковником О.И.Пантюховым. Во время Первой мировой войны полковник Олег Иванович Пантюхов отправился на фронт в мае 1915 года и Царскосельский отряд юных разведчиков (скаутов) возглавил Цытович. Штаб-квартира Царскосельской дружины помещалась в стенах реального училища.

В 1915 году Цытович привлек к движению скаутов великого князя Георгия Константиновича и, по распоряжению Императора Николая II, записал в Царскосельский отряд цесаревича Алексея.

С 1915 года Цытович стал председателем Царскосельского военно-спортивного комитета и членом комитета общества «Русский скаут» председателем которого был вице-адмирал И. Ф. Бострем. Деятельное участие в обществе принимала также сестра императрицы, Великая княгиня Елизавета Федоровна

В декабре 1915 году Цытович принял активное участие в организации Первого Всероссийского съезда по скаутизму, прошедшего в Петрограде. На съезде он прочитал несколько основополагающих докладов, посвященных скаутскому движению: «Взаимоотношения семьи, школы и организации скаутов» и «Этические основы скаутизма», в вышеупомянутом докладе, Э. П. Цытович произнёс несколько лозунгов, которые впоследствии переняли пионерские организации СССР, вот что он писал:

Будем же надеяться на то, … что зажегшаяся звезда скаутизма над русской молодежью разгорится ярким светом на всем обширном пространстве нашей дорогой родины и что сотни тысяч русских мальчиков и девочек на призыв: «Будьте готовы!» будут стройно, бодро и весело отвечать: «Всегда Готовы!».

С 1916 года Цытович стал членом педагогической комиссии при управлении Петроградского учебного округа и членом учебного бюро по делам средней и низшей школы при Министерстве народного просвещения.

Гражданская война

После 1917 года Цытович направляется в Екатеринодар на Юг России, в ВСЮР. С 1918 года становится членом Кубанского правительства, одновременно с 8 июля 1919 года исполняет обязанности министра народного просвещения Кубанской народной республики.

В 1919 году возглавляет отряды скаутов Кубани.. Помимо общественной и государственной деятельности, Цытович в 1920-х годах преподавал физику в только что открытом Кубанском университете, имел звание профессор

Советский период

После прихода Красной армии в 1920 году в Краснодар он эмигрировать из России категорически отказывается и уезжает в Крым, затем в Ашхабад занимается научной работой.

В 1930 году согласно постановлению Совета Народных Комиссаров Туркмении начала работать Ашхабадская геофизическая обсерватория, её директором был назначен Э.П.Цытович. В ноябре 1932 года Эраст Платонович принял участие в 1-й Всесоюзной конференции по радиоактивности и выступил с докладом о своей научной работе на совете Государственного радиевого института в Ленинграде. В 1932 году выходит его книга «Работа Ашхабадской геофизической обсерватории и её дальнейшие переспективы», он ведет активную переписку с русскими и советскими учеными в частности с В. И. Вернадским..

В конце 1932 года был снят с должности руководителя Ашхабадской обсерватории, и сослан на 4 года в город Березники на Северный Урал. 3 октября 1936 года после ссылки Цытович с семьёй поселился в городе Рубежное Ворошиловградской области, где заведовал кафедрой физики в Рубежном химико-технологическом институте.

После начала Великой Отечественной войны, вместе с семьёй перебрался в город Куйбышев.

Умер 8 августа 1942 года, после тяжёлой и продолжительной болезни. За 10 минут до смерти он сказал: "Мне больше не хочется жить"..

Семейные связи

Был женат на Агнессе Петровне Шрейтман

Дети:

• Людмила;
• Тамара (1907—1992) — профессор, руководитель кафедры зарубежной музыки Московской государственной консерватории имени Чайковского П. И., была замужем за Храпченко Михаилом Борисовичем;
• Нина

Труды

• Э.П.Цытович, П.Гензель «Введение в алгебру», СПб 1904 г.;
• «Научная деятельность М.В. Ломоносова, главным образом, в области физики». СПб. Образование. 1911 г.;
• «Русский скаут». Екатеринодар—Армавир, 1916 г.;
• «Взаимотношение семьи, школы и организации скаутов»(Из цикла докладов 1-го Съезда по Скаутизму)-1915 г.;
• «Этические основы скаутизма» (Из цикла докладов 1-го Съезда по Скаутизму)-1915 г.;
• «Русский скаут». Екатеринодар — Армавир, 1919 г.;
• «Работа Ашхабадской геофизической обсерватории и её дальнейшие переспективы.» - Ашхабад, Гидрометкомитет, ТССР, 1932 г.

Память

• 6 января 2011 года в Школе № 500 города Пушкин (бывшое Царскосельское реальное училище Императора Николая II), была открыта мемориальная доска в честь Цытовича Эраста Платоновича.

Литература

• «Протоколы заседаний кубанского Краевого правительства». Т.3, июль 1919-ноябрь 1919, Краснодар, 2008 г.
• Штурба, В. А.; Штурба, Е. В. «200 лет образовательному пространству Кубани». Краснодар, 2008 г.
• Семёнов, А. А.; Щербинин, С. А. «Власть и население Северного Кавказа в период гражданской войны и НЭПа (1917—1925)». — Славянск-на-Кубани, 2008
• «Историческая записка о Царскосельском реальном училище Императора Николая II за первые 9 лет его существования». Ц. С., ,1911 г., 105 с.

Источники

• [kfinkelshteyn.narod.ru/Tzarskoye_Selo/Uch_zav/R_uch9.htm Учебные заведения Царского села начала XX века].
• [www.pravenc.ru/text/64616.html Православная энциклопедия];
• [www.tsarselo.ru/photos/0/photo2978.html Социальная сеть города Пушкин];
• [blogs.pravkamchatka.ru/orur/?p=241 «Берем в разведку» Организация Российских Юных Разведчиков на Камчатке];
• [gorod-pushkin.info/school-500-den-rozhdenija Царскосельская газета];
• [www.school500.ru/topic/895/?s=74715b8d6e81aca4ee69387deada3e12 Школа № 500];
• [www.moscowscout.ru/history_03.htm Развитие скаутского движения в России до 1917 год];
• [blogs.pravkamchatka.ru/orur/?p=241 Берём в разведку];
• [www.sgpzao.org/ORUR%20Documents/OPIT2003/nomera/op061/pp061.htm Журнал "ОПЫТ" № 61 (1973г.)];
• [a-pesni.org/grvojna/bel/a-skautizm.php Скаутизм на Дону в годы Гражданской войны].
• [pushkin.ru/news/carskoselskay-gazeta/imya-v-istorii-goroda-ya-na-svou-sydby-nikogda-nigde-ne-jalyus.html Имя в истории города]

Отрывок, характеризующий Цытович, Эраст Платонович

– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.