Эрве Базен

Эрве Базен
Род деятельности:	прозаик, поэт
Направление:	реализм
Жанр:	роман, поэма
Язык произведений:	французский
Премии:

Эрве́ Базе́н (фр. Hervé Bazin, настоящее имя Жан-Пьер Эрве-Базен (фр. Jean-Pierre Hervé-Bazin); 17 апреля 1911  — 17 февраля 1996) — французский писатель, участник движения Сопротивления, президент Гонкуровской академии (с 1973 года). Лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» (1980).

Биография

Эрве Базен (Жан-Пьер Эрве-Базен) родился 17 апреля 1911 года в Анже в набожной буржуазной семье. Его детство прошло в департаменте Мен и Луара. Из-за частых конфликтов с властной матерью (которую он изобразил позднее в романе «Гадюка в кулаке») в отрочестве он несколько раз сбегал из дома, пока в 20 лет не покинул семью окончательно. Однако, несмотря на мучительные воспоминания, которые стены родительской усадьбы вызывали в его памяти, он всю свою жизнь оставался очень привязан к родным местам — именно там происходит действие большинства его романов.

После пансионата Эрве Базен поступил на факультет литературы в Сорбонне. В поисках заработка он брался за любую работу, меняя множество профессий. Литературную деятельность начал со стихов, поначалу безуспешных. Хотя в 1946 году он создаёт поэтический журнал «Раковина» (La Coquille), выпущенный всего в 8 томах; а в 1948-м получает премию Аполлинера за «День» (Jour) — его первый сборник поэм, написанный в продолжение À la poursuite d’Iris. По совету Поля Валери Базен бросает поэзию, чтобы посвятить себя прозе.

Конфликтные отношения с матерью вдохновили писателя на роман «Гадюка в кулаке» (Vipère au poing, 1948), в котором повествование идёт о полных ненависти отношениях между членами семьи Резо: бездушной и жестокой матерью, которая постоянно находит новые способы притеснения и придирок, и её детей, в первую очередь рассказчика Жана Резо. Эти «Атриды во фланелевом жилете», по выражению самого Эрве Базена, были по достоинству оценены критиком Морисом Надо. Роман имел огромный успех в послевоенное время, как и многие другие, в которых натуралистично описывались нравы эпохи и создавались достоверные психологические портреты. Персонажи «Гадюки в кулаке» стали героями и других романов: «Смерть лошадки» (La mort du petit cheval, 1950) и «Крик совы» (Cri de la chouette, 1971).

В 1950-м Эрве Базен опубликовал L’Amour est à réinventer в журнале Люси Фор (франц.) La Nef, в том же номере были напечатаны произведения Марселя Оклера (франц.), Жака Одиберти, Эмиля Даноэна (франц.), Мориса Дрюона и Андре Моруа.

Эрве Базен считается «семейным романистом»: семья — центральная тема всех его романов. Эдварда Кузьмина отмечала, что «анализ психологии брака <…> чрезвычайно обстоятельно и тщательно разработан писателем». При этом, как указывает критик в связи с романом «Супружеская жизнь» (Le Matrimoine, 1966), «каждая половина рода человеческого может прочитать его со своих позиций. Женщины прочтут его с горячим сочувствием, узнавая, словно в зеркале, свои каждодневные большие и маленькие драмы. Мужчина же может прочитать роман с полным самодовольством, солидарный с героем, вместе с ним обвинив женщину во всех неурядицах быта. И не вдруг заметит, что, похоже, писатель поймал его в западню».

В то же время Базен пишет новеллы и эссе, как, например, «Всё, во что я верю» (Ce que je crois, 1977).

В 1960 году Эрве Базен становится членом Гонкуровской академии, а в 1973-м — её президентом (Хорхе Семпрун, который должен был сменить Франсуа Нурисье (франц.), передал ему свою очередь).

Эрве Базен был активистом движения за мир, связанного с коммунистической партией, идеи которой были ему близки. Он поддерживал из Франции супругов Розенбергов, пока шёл судебный процесс по их делу.

В 1980 году Эрве Базен получает Международную Ленинскую премию, что позволило Роже Пейрефитту иронично заметить: «Эрве Базен получил две премии, которые составили пару: Ленинскую премию за мир и Премию за чёрный юмор (франц.)».

Наибольшее количество произведений Базена на русском языке было выпущено в СССР издательством «Прогресс»

Эрве Базен скончался 17 февраля 1996 года на родине, в Анже.

Новые знаки препинания

В эссе 1966 года Plumons l'Oiseau предложил 6 новых знаков препинания (включая использовавшийся до него иронический знак):

• Pointdironie.svg

  ирония

• Point de doute.svg

  сомнение

• Point de certitude.svg

  уверенность

• Point d'acclamation.svg

  согласие

• Point d'autorité.svg

  авторитетность

• Point d'amour.svg

  любовь

Основные произведения

• «Змея в кулаке» / Vipère au poing (1948)
• «Головой об стену» / Tête contre les murs (1949)
• «Смерть лошадки» / La Mort du petit cheval (1950)
• «Встань и иди» / Lève-toi et marche (1951)
• Contre vents et marées (1953)
• «Я люблю несмотря ни на что…» / Qui j’ose aimer (1955)
• «Ради сына» / Au nom du fils (1960)
• «Масло в огонь» / L’Huile sur le feu (1965)
• «Супружеская жизнь» / Le Matrimoine (1966)
• «Счастливцы с острова отчаяния» / Les Bienheureux de la désolation (1970)
• «Крик совы» / Cri de la chouette (1971)
• Анатомия одного развода / Madame Ex (1974)
• «И огонь пожирает огонь» / Un feu dévore un autre feu (1978)
• «Зеленый храм» / L'Église verte (1981)
• Le Démon de minuit (1988)
• L'École des pères (1991)

Ссылки

• [www.peoples.ru/art/literature/story/erve_bazin/ Эрве Базен на Peoples.ru]

Отрывок, характеризующий Эрве Базен

Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.