Олаф, Эрвин
| Эрвин Олаф | |
| Erwin Olaf | |
 | |
| Имя при рождении: |
Эрвин Олаф Спрингвельд |
|---|---|
| Род деятельности: |
Фотограф |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Награды и премии: |
Награда Лондонской ассоциации фотографов, Премия PDN в Нью-Йорке и Серебряный лев в Каннах. |
| Сайт: |
[www.erwinolaf.com inolaf.com] |
Эрвин Олаф (нидерл. Erwin Olaf Springveld; р. 2 июня 1959, Хилверсюм, Нидерланды) — известный голландский фотограф. Известен своими как коммерческими так и персональными работами.
Содержание
Биография
Сначала Эрвин Олаф хотел стать журналистом и посещал школу журналистики в Утрехте. Однако позже он переключил внимание на современное искусство, занимался оформлением театральных и оперных постановок, вместе с Рэмом Колхаасом построил туалет в Гронингене.
С 1996 года Олаф начал заниматься коммерческой фотографией. В список его клиентов вошли Campbell's, Levi's, Diesel, Lavazza, Hennessy, Heineken, Nokia, Microsoft. Однако он так и не сосредоточил своё внимание целиком на коммерческом секторе. В 2000 году как бы в противопоставление своей коммерческой деятельности он сделал провокационную серию «Жертвы моды», в которой раздетые люди изображены с надетыми на голову пакетами известных брендов[1].
В 2001 году в прессе разгорелся скандал по поводу другой его известной серии: «Королевская кровь», посвящённой погибшим представителям королевских фамилий. Наибольший резонанс вызвала фотография принцессы Дианы, на руке которой можно увидеть логотип той самой машины, на которой она разбилась, стараясь скрыться от фотографов[2].
Сейчас Олаф живёт и работает в Амстердаме и планирует приступить к съёмкам своего первого полнометражного художественного фильма — это будет научная фантастика для детей.
Изображения
- Groningen Koolhaas Olaf 01.JPG
Уличный туалет построенный Олафом и Колхаасом
Напишите отзыв о статье "Олаф, Эрвин"
Примечания
Ссылки
[www.erwinolaf.com www.erwinolaf.com] — Официальный сайт.
Отрывок, характеризующий Олаф, Эрвин
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
