Эрдутское соглашение
| Эрдутское соглашение | |
|---|---|
| Основное соглашение о районе Восточной Славонии, Бараньи и Западного Срема | |
 Карта Восточной Славонии, Бараньи и Западного Срема | |
| Тип договора | соглашение о статусе |
| Дата подписания | 12 ноября 1995 года |
| — место | Эрдут |
| Подписали |  Хрвое Шаринич Милан Миланович
|
| Стороны | Хорватия Республика Сербская Краина
|
| Язык | хорватский |
|
Викитека содержит текст: hr:Erdutski sporazum |
Эрдутское соглашение (сербохорв. Erdutski sporazum / Ердутски споразум) — соглашение о статусе Восточной Славонии, Бараньи и Западного Срема, подписанное в деревне Эрдут 12 ноября 1995 года представителями Хорватии и местными сербскими властями этих регионов. Соглашение предусматривало мирное окончание войны в Хорватии для данных регионов и переходный период для интеграции в состав Хорватии.
Соглашение было подписано Хрвое Шариничем бывшим премьер-министром Хорватии и представителем Сербской Краины Миланом Милановичем, получившим указания властей Союзной Республики Югославии. При подписании договора присутствовали Питер Гэлбрейт (посол США в Хорватии) и посредник Организации Объединённых Наций Торвальд Столтенберг.
Это соглашение было признано Советом Безопасности ООН, который Резолюцией 1037 создал Переходный орган Организации Объединённых Наций для Восточной Славонии, Бараньи и Западного Срема (англ. United Nations Transitional Authority for Eastern Slavonia, Baranja and Western Sirmium (UNTAES))[1].
Также на основе этого соглашения был создан Объединённый совет муниципалитетов с сербским большинством населения. 15 января 1998 года указанные территории были окончательно включены в состав Хорватии[2].
Напишите отзыв о статье "Эрдутское соглашение"
Примечания
- ↑ [www.undemocracy.com/S-RES-1037(1996) Резолюция 1037 S-RES-1037(1996)] (англ.). Совет Безопасности ООН (1996). [www.webcitation.org/6BF2NyCmn Архивировано из первоисточника 7 октября 2012].
- ↑ Chris Hedges. [www.nytimes.com/1998/01/16/world/an-ethnic-morass-is-returned-to-croatia.html?ref=croatia "An Ethnic Morass Is Returned to Croatia"] (англ.). The New York Times (16 января 1998). [www.webcitation.org/69jJiqK58 Архивировано из первоисточника 7 августа 2012].
Ссылки
- Albert Bing. [hrcak.srce.hr/index.php?show=clanak&id_clanak_jezik=68736&lang=en "Sjedinjene Američke Države i reintegracija hrvatskog Podunavlja"] (хорв.). Scrinia Slavonica (Slavonski Brod: Croatian Institute of History) 8 (1) (Октябрь 2008). [www.webcitation.org/6BF2OhvQr Архивировано из первоисточника 7 октября 2012].
Отрывок, характеризующий Эрдутское соглашение
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
