Эренталь, Алоиз фон
Поделись знанием:
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
| Алоиз фон Эренталь Aloys (Alois) Leopold Johann Baptist, Graf Lexa von Aehrenthal<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||||||
| ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| 24 октября 1906 — 17 февраля 1912 | ||||||
| Предшественник: | Агенор Голуховский | |||||
| Преемник: | Леопольд фон Берхтольд | |||||
| Вероисповедание: | католик | |||||
| Рождение: | 27 сентября 1854 Гросскаль, Богемия, Австрийская империя | |||||
| Смерть: | 17 февраля 1912 (57 лет) Вена, Австро-Венгрия | |||||
| Отец: | Иоганн Фридрих Лекса фон Эренталь | |||||
| Мать: | Мария Фелицитас фон Тун-Хоэнштайн | |||||
| Супруга: | Паулина Сеченьи | |||||
| Награды: |
| |||||
Алоиз фон Эренталь (нем. Aloys (Alois) Leopold Johann Baptist, Graf Lexa von Aehrenthal; 27 сентября 1854, Гросскаль, Богемия — 17 февраля 1912, Вена) — граф, министр иностранных дел Австро-Венгерии (1906—1912). Способствовал аннексии Боснии и Герцеговины, что рассматривалось как триумф дипломатии Австро-Венгрии, однако позднее эта аннексия стала одной из причин Первой мировой войны.[1][2]
Биография
Карьерный дипломат, происходил из семьи торговца зерном (Эренталь переводится как «долина злаков»), в 1828 г. возведённого в баронское достоинство. В 1877 г. поступил на дипломатическую службу. В 1895—1898 годах был посланником в Бухаресте, в 1899—1906 годах — посол в Санкт-Петербурге, в 1906—1912 гг. — министр иностранных дел Австро-Венгрии.
Получил графский титул за успешную дипломатию, приведшую к аннексии Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией.
Политика Австро-Венгрии на Балканах
В качестве министр иностранных дел Австро-Венгрии Алоиз фон Эренталь сыграл ключевую роль в подготовке аннексии Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины в 1908 году. Согласно Берлинскому договору 1878 года Австро-Венгрия получила права на Боснию и Герцеговину, но не решалась ими воспользоваться. На встрече в замке Бухлов с министром иностранных дел России А. П. Извольским фон Эренталь получил заверения в том что Россия не будет поддерживать притязания Сербии на эти земли в обмен на согласие Австро-Венгрии допустить военно-морской флот России в Средиземное море через Дарданеллы.
Австрийский министр послужил прототипом «немца ыренталя» в драматургическом произведении Ильи Зданевича «Янко крУль албАнскай».
Напишите отзыв о статье "Эренталь, Алоиз фон"
Примечания
- ↑ Эренталь, Алоиз фон // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- ↑ [aeiou.iicm.tugraz.at/aeiou.encyclop.a/a126780.htm Aehrenthal, Aloys Graf Lexa von]
</ol>
Литература
- Сироткина Е. В. Граф Алоис Лекса фон Эренталь // Вопросы истории. — 2016. — № 3. — С. 32—48.
|
Это заготовка статьи о главе ведомства. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Эренталь, Алоиз фон
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Категории:
- Родившиеся 27 сентября
- Родившиеся в 1854 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Богемии
- Умершие 17 февраля
- Умершие в 1912 году
- Умершие в Вене
- Кавалеры Большого креста Австрийского ордена Леопольда
- Кавалеры Большого креста Королевского венгерского ордена Святого Стефана
- Кавалеры ордена Железной короны 1-й степени
- Кавалеры ордена Чёрного орла
- Кавалеры ордена Серафимов
- Политики по алфавиту
- Министры иностранных дел Австрии
- Политики Австро-Венгрии
- Послы Австрии в России
- Кавалеры ордена Святого апостола Андрея Первозванного
