Эретрия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эта статья о греческом городе Эретрия на острове Эвбея. Не следует смешивать её с Эретрией в Магнезии, западной Греции, древнеионийским городом Эритреей и также одноимённой африканской страной.
Город
Эретрия
Ερέτρια
Страна
Греция
Периферия
Центральная Греция
Ном
Координаты
Высота центра
8 м
Официальный язык
Население
5 969 человек (2001)
Национальный состав
греки
Конфессиональный состав
православные
Часовой пояс
Телефонный код
+30 22290
Почтовый индекс
340 08
Автомобильный код
XA

Эретрия (греч. Ερέτρια) — город в Древней Греции, расположенный на западном побережье острова Эвбея.

Древняя Эретрия была крупным полисом и долгое время соперничала с Халкидой. На его месте в наше время существует город с тем же именем.

Ок. 545 г. до н. э. известен тиран Диагор.

В IV в. до н. э. известен тиран Фемисон, опиравшийся на поддержку Фив. После него известны тираны: Менестрат, Плутарх и Клитарх. Все они вступали в противостояние с Афинами и не могли долго удержаться у власти.





Климат

В Эретрии и округе царит средиземноморский климат. Умерено жаркое, сухое лето, но мягкая и «короткая» зима. В разгар курортного сезона воздух прогревается до +26 °С. За год, на Эретрию приходится около 500—600 мм осадков.

История

«Город гребцов»

Первое поселение, которое можно считать предшественником Эретрии, возникло примерно в 3000 году до н. э. — посреди плодородной долины рядом с нынешним городом. Впоследствии, правда, поселенцам пришлось перебраться на холм, где в дальнейшем находился городской акрополь. С микенских времен поселение было уже довольно значительным. Упоминается Эретрия и в «Илиаде». Обычно её название выводиться с греч. ἐρέτης — «гребец», что свидетельствует о том, что по меньшей мере с гомеровских времен жители города занимались мореплаванием.

В 825 году до н. э. результате большого пожара эретрийцы вынуждены были покинуть свои дома и перенести город поближе к выходу из Эвбейского залива. Город быстро разрастается и переживает настоящий расцвет. Удобное расположение на перекрестке морских путей, соединявших Балканскую Грецию с островами Эгеиды и Анатолией, плодородная земля Эвбеи, близость к залежам меди и железа быстро превратили Эретрии в одну из ведущих держав тогдашней Эллады. К своим владениям она присоединяет острова Андрос, Тенос, Кеос и земли в Беотии. Город одним из первых начал чеканить собственную монету, ввел на своей территории единую систему мер — так называемые «эвбейские меры».

О царской власти в Эретрии сообщений не осталось, что может свидетельствовать о её очень ранней отмене. По крайней мере с начала VIII века до н. э. всю власть в городе сосредоточили в своих руках представители местной аристократии — так называемые «всадники» (греч. ἱππεύς). Страбон утверждает, что местное войско насчитывало 300 конников и 60 колесниц, снарядить которые в тогдашних условиях было под силу лишь представителям родовой знати. Об определенной внутренней нестабильности может свидетельствовать сообщение Плутарха, который вложил в уста Солону слова о том, что эвбейцы выбрали себе эсимнетом Тиннонда, но неизвестно, идёт ли речь в данном случае об Эретрии.

Борьба за первенство

Эретрия одной из первых в Греции начала создавать собственные колонии. Древнейшими из них можно считать Питекуссы в Италии, которые были покорены совместно с Халкидой примерно во второй четверти VIII века до н. э. Вероятно, эретрийцы принимали участие и в создании Посейдонии (Аль-Мины) в Сирии. Отдельно от халкидян была основана колония на Керкире, однако оттуда переселенцев в 730 г. до н. э. вытеснили коринфяне. Принимать домой колонистов метрополия отказалась, поэтому они расселились в Орике и Абантиде (в Иллирии) и Метоне в Халкидике. В том же году эретрийцы основали Менду. Однако это привело к конфликту с давним партнером — Халкидой.

В Лелантской войне Эретрии пришлось воевать и с Халкидой, и с Коринфом одновременно. И хотя саму Эретрии поддержали её собственные колонии, Милет, Мегары, Эгина и Аргос, ход войны в целом складывался не в её пользу. Противникам удалось истощить эретрийцев в мелких стычках, разрушить их опорные пункты на Андросе и на самой Лелантской равнине и в конце концов нанести решительный удар на их же территории. Потерпев общее поражение, Эретрия потеряла свои владения в Беотии и на Кикладах, плодородные земли на Эвбее и уступила лидерство в Эгеиде своему союзнику Милету. Правда, в отличие от победителей-халкидян эретрийцы продолжали активную колонизационную политику, сосредоточившись прежде всего на фракийском побережье.

Обострением внутренних противоречий и усилением конкуренции между представителями аристократии воспользовался Диагор, который вскоре после Лелантской войны установил в Эретрии тиранию. Позже власть в городе перешла к сторонникам умеренной демократии. В конце VI в. до н. э. Эретрия сближается с Афинами. Этому способствовало этническое родство, близость политических режимов и общая вражда с Халкидой.

Разрушение и восстановление

Во время Ионийского восстания (500—494 гг. до н. э.) только эретрийцы и афиняне оказали помощь соплеменникам. За это персидские полководцы Датис и Артаферн II в 490 г. до н. э. полностью разрушили город Эретрию и продали его жителей в рабство. Те из жителей, которым удалось избежать этой страшной участи, бежали в Афины.

Вскоре Эретрию восстановили и отстроили. 600 эретрийских гоплитов принимали участие в битве при Платеях. Город присоединяется к Делосскому союзу. Однако в 446 г. до н. э. вместе с другими эвбейскими общинами восстает против афинской гегемонии. Подавление восстания вернуло Эретрию в ряды союзников Афин, но недовольство продолжало тлеть. После победы спартанцев в битве под Эретрией (414 г. до н. э), эвбейцы присоединились к победителям. Через четыре года остров вернулся под контроль Афин, которые рассматривали его как «близкую житницу». В 349 г. до н. э. эретрийцы получают независимость, в 343 г. до н. э. попадают под контроль Македонии, в 341—338 гг до н. э. раз находятся под властью Афин. После поражения при Херонее город окончательно оказывается под македонской властью. С эллинистических времен Эретрии была больше известна как родина философа Менедема, который основал здесь свою философскую школу.

В 198 г. до н. э. город захватывают и грабят римляне. С 146 г. до н. э. Эретриия находится в составе римской провинции Македонии. В 87 г. до н. э., во время войны с Митридатом римляне окончательно разрушают город.

В 1824 году в период греческой войны за независимость на месте древней Эретрии основан городок, куда переселилась часть жителей острова Псари. Однако вскоре из-за эпидемии малярии поселок почти опустел.

Восстанавливается поселение только после присоединения Эвбеи к Греческой республике. В 18901894 годах американские археологи проводили на месте древней Эретрии раскопки и нашли античный театр. Сейчас Эретрия — достаточно популярный курорт на побережье Эвбеи.

Население

Год Город Муниципалитет
1981 3711 -
1991 3022 4987
2001 3156 5969

См. также

Напишите отзыв о статье "Эретрия"

Литература

Ссылки

  • Archaic Eretria: A Political and Social History from the Earliest Times to 490 BC. Book by Keith G. Walker; Routledge, 2003.
  • [odysseus.culture.gr/h/3/eh351.jsp?obj_id=5988 Министерство культуры Греции]
  • [www.perseus.tufts.edu/cgi-bin/vor?lang=en&full=0&alts=1&group=typecat&lookup=Eretria Perseus — Eretria] Links to resources about ancient Eretria

Отрывок, характеризующий Эретрия

Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.