Эризация (путунхуа)
Поделись знанием:
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Эризация (кит. упр. 儿化音, пиньинь: érhuàyīn, палл.: эрхуаинь) (иногда «аризация», «ретрофлексная финаль» или «фонетическое варьирование на r») образуется вследствие добавления к концу слога или слова суффикса «er» 儿. Во время произношения слова, имеющего «ретрофлексную финаль», слоги в нём могут частично видоизмениться, однако в орфографическом написании слова непроизносящийся элемент сохраняется во имя соблюдения единства с исходной морфемой. Стоит отметить, что не к каждому слову можно добавлять данный суффикс.
Пример:
|
Таблица произношения
| i | u | ü | |||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| a [a] | ar [ɐɚ] | ia [ia] | iar [iɐɚ] | ua [ua] | uar [uɐɚ] | ||
| e [ɤ] | er [ɤɚ] | ie [ie] | ier [iɚ] | o, uo [uo] | or, uor [uoɚ] | üe [ye] | üer [yɚ] |
| i [ɹ̩], [ɻ̩][1] | ir [ɚ] | i [i] | ir [iɚ] | u [u] | ur [u˞] | ü [y] | ür [yɚ] |
| ao [ɑu] | aor [ɑu˞] | iao [iɑu] | iaor [iɑu˞] | ||||
| ou [ou] | our [ou˞] | iu [iou] | iur [iou˞] | ||||
| ai [æi] | air [ɐɚ] | uai [uæi] | uair [uɐɚ] | ||||
| ei [ei] | eir [ɚ] | ui [uei] | uir [uɚ] | ||||
| an [æn] | anr [ɐɚ] | ian [iɛn] | ianr [iɐɚ] | uan [uæn] | uanr [uɐɚ] | üan [yɛn] | üanr [yɐɚ] |
| en [ən] | enr [ɚ] | in [in] | inr [iɚ] | un [uən] | unr [uɚ] | ün [yn] | ünr [yɚ] |
| ang [ɑŋ] | angr [ɑ̃ɚ̃] | iang [iɑŋ] | iangr [iɑ̃ɚ̃] | uang [uɑŋ] | uangr [uɑ̃ɚ̃] | ||
| eng [əŋ] | engr [ɚ̃] | ing [iəŋ] | ingr [iɚ̃] | ong [ʊŋ] | ongr [ʊ̃˞] | iong [iʊŋ] | iongr [iʊ̃˞] |
Напишите отзыв о статье "Эризация (путунхуа)"
Примечания
- ↑ в слогах zi, ci, si, zhi, chi, shi, ri
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Эризация (путунхуа)
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
