Эриу

Эриу (др.‑ирл. Ériu, в родительном падеже Érenn)— в ирландской мифологии женщина из племени Туата Де Дананн, мать Бреса, эпонимная богиня Ирландии. Вместе с ней эпонимными богинями были также Банба и Фодла, но прижилось имя Эриу, которое чаще всего использовалось для обозначения ирландской земли в сагах. Именем Банбы Ирландия названа, например, в «Старине мест». По всей видимости, Банба и Фодла — лишь ипостаси Эриу, поскольку ирландцам было свойственно утроение своих богов, как, впрочем, это делали и другие народы.

Эрин — имя Ирландии в сагах

В сагах говорится, что когда Сыновья Миля завоёвывали Ирландию, в своём походе они встречали по очереди Банбу и Фодлу, каждая из которых просила назвать остров её именем. Когда же гойделы дошли до Уснеха, центральной точки страны, они встретили третью богиню, Эриу, которая обратилась к Сыновьям Миля с приветственными словами, говоря, что приход гойделов был предвиден мудрецами. Но одному из захватчиков не понравились слова богини. Он считал, что своей победой Сыновья Миля обязаны только своим богам, на что Эриу ответила: «Не годится говорить тебе так, ибо тогда не принесёт вам блага этот остров, и не будет умножаться здесь ваше потомство. Исполните же мою просьбу, о, потомки Миля и род Брегона, пусть зовётся этот остров моим именем!» Поэт Амергин, который до этого обещал двум предыдущим богиням выполнить их просьбу, дал теперь обещание Эриу. Впоследствии гойделы обратятся в песне к ирландской земле под именем Эрин (одна из форм имени Эриу), что разрушит чары туатов и остановит бурю.

Боги, управляющие плодородием

В легенде об Эриу и Сыновьях Миля отражается вера ирландцев в то, что производящие силы Ирландии и её изобилие находится во власти Племён богини Дану, отчего, вероятно, в христианские времена они были сведены до уровня духов плодородия. Интересно, что такую же роль по отношению к Туата Де Дананн играли фоморы. Когда Племена богини Дану одержали верх над этими демонами, туатам удалось пленить Бреса. Пленник обещал, что если его пощадят, то «вовек не иссякнет молоко у коров Ирландии». Но Луг, после совета с друидами ответил Бресу, что тот больше не властен над коровами страны. Тогда Брес пытался откупиться от казни, увеличив урожайность страны, но этим даром воспользоваться было нельзя, поскольку ирландцы все равно бы не успели собрать новый урожай, которой растёт с такой скоростью. В итоге Брес откупился секретами земледелия.

Литература

• Широкова Н. С. Мифы кельтских народов — М.: Астрель: АСТ: Транзиткнига, 2005. — 431 (1) с.: ил. — (Мифы народов мира). ISBN 5-17-019444-7 (ООО «Издательство АСТ»), ISBN 5-271-08709-3 (ООО «Издательство Астрель»), ISBN 5-9578-0397-9 (ООО «Транзиткнига»).
• Роллестон Томас Мифы, легенды и предания кельтов. / Пер. с англ. Е. В. Глушко. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. — 349 с. ISBN 5-9524-1063-4

Отрывок, характеризующий Эриу

Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.