Эрленмейер, Эмиль
| Эмиль Эрленмейер | |
| Emil Erlenmeyer | |
 Эмиль Эрленмейер (1825—1909) | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
Гейдельбергский университет, Мюнхенская высшая научная школа |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
| Известные ученики: | |
| Известен как: |
химик-органик |
Эми́ль Эрленме́йер (нем. Emil Erlenmeyer; немецкое произношение Э́миль Э́рленмайер) — немецкий химик-органик, синтезировал изомасляную кислоту, гуанидин и α-аминокислоты, установил строение спиртов и карбоновых кислот, исследовал независимо от Эльтекова перегруппировку енолов в альдегиды и кетоны, а также пинаколиновую перегруппировку, установил структурную формулу нафталина. Ввёл в лабораторную практику коническую колбу (колба Эрленмейера) и газовую печь для элементного анализа.[1]
Биография
С 1845 года Эмиль Эрленмейер изучал медицину в Гиссенском университете, где посещал также лекции Юстуса Либиха по химии, а позднее, в Гейдельбергском университете, — лекции Леопольда Гмелина. После сдачи государственного экзамена по фармацевтике в Нассау Эрленмейер в течение 5 лет заведовал аптекой в Катценельнбогене, а в 1850 году вернулся в Гиссен и защитил под руководством Либиха кандидатскую диссертацию.
После этого Эрленмейер купил аптеку в Висбадене и одновременно преподавал химию в Висбаденской торговой школе и в ремесленном училище, однако из-за коммерческих неудач вскоре вернулся к научной деятельности и в 1855 году защитил в Гейдельберге у Роберта Бунзена докторскую диссертацию по химии минеральных удобрений. В 1857 году Эрленмейер был назначен приват-доцентом и организовал частную лабораторию, которая стала местом встреч химиков, интересовавшихся структурной химией, в частности, в этих встречах участвовал один из создателей теории валентности Фридрих Кекуле. В 1863 году Эрленмейер назначен профессором, однако вскоре переехал в Мюнхен, где стал профессором Мюнхенской политехнической школы — предшественницы современного Мюнхенского технического университета, и одновременно консультировал различные химические предприятия.
В 1873 году Эрленмейер избран членом Баварской академии наук (нем. Bayerische Akademie der Wissenschaften), в 1874 году — вице-президентом, а в 1884 году — президентом Немецкого химического общества. С 1877 по 1880 годы, наряду с преподавательской деятельностью, Эрленмейер занимал должность директора Мюнхенской политехнической школы.
На международном химическом конгрессе в Карлсруэ Эрленмейер познакомился с А. М. Бутлеровым и заинтересовался вопросами структуры химических соединений. С 1859 года он был внештатным редактором журнала химии, фармацевтики и математики, что позволило ему выдвигать свои теории на широкое обсуждение. Эрленмейер впервые установил существование кратных химических связей, что способствовало установлению структуры многих химических соединений.
В Мюнхене Эрленмейер активно исследовал структуру органических соединений, установив структуру нафталина, гуанидина и тирозина, а также разработал методы синтеза гуанидина и тирозина (синтез Эрленмейера-Плёхля). Кроме того, он независимо от Эльтекова исследовал енольную перегруппировку — превращение енолов в альдегиды и кетоны.
Эрленмейер ввёл в лабораторную практику коническую колбу (колба Эрленмейера), используемую и сейчас в химических и биологических лабораториях.
Интересные факты
Эрленмайер считал кокаин «третьим бичом».[2]
Напишите отзыв о статье "Эрленмейер, Эмиль"
Примечания
- ↑ Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- ↑ www.lamolina.edu.pe/cocachasqui/Cochask11.htm
</ol>
Литература и ссылки
- O.Krätz: Das Portrait: Emil Erlenmeyer 1825—1909, in: Chemie in unserer Zeit 1972, 6, 53-58
- [www.ch.tum.de/oc1/History/EmilErlenmeyer.htm Emil Erlenmeyer]
См. также
Отрывок, характеризующий Эрленмейер, Эмиль
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
