Эрмитажный театр

Дворцовый театр
Эрмитажный театр
Современный вид
Страна	Россия
Город	Санкт-Петербург (Дворцовая набережная, 32)
Архитектурный стиль	классицизм
Автор проекта	Джакомо Кваренги
Основатель	императрица Екатерина II
Дата основания	1782
Строительство	1783—1787 годы
Основные даты: 1782 — Строительство театра на месте Зимнего дворца Петра 1785 — Открытие первого сезона оперой М.М. Соколовского 1894 — реставрация под руководством арх. А.Ф. Квасова. 1902 — Оформление фойе театра Л.Н. Бенуа 1991 — театр открыт после реставрации 1992 — Открыта экспозиция «Зимний дворц Петра I»
Известные насельники	востоковед, академик Иосиф Орбели; архитектор Джакомо Кваренги
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7810514001
Состояние	отличное
Сайт	[www.hermitagemuseum.org/html_Ru/02/hm2_7.html Официальный сайт]

 памятник архитектуры (федеральный)

Эрмитажный театр — театральное здание в Санкт-Петербурге, построенное в 1783—1787 гг. (фасад был завершён в 1802 году) по проекту архитектора Дж. Кваренги в традициях античной архитектуры.

Расположение

Театр построен на месте бывшего Зимнего дворца Петра I. Здание театра стоит отдельно и выходит фасадом на Дворцовую набережную Невы (дом № 32). Оно примыкает к основному дворцовому комплексу аркой-переходом (1780-е годы, архитектор Ю. М. Фельтен) через канал, соединяющий реку Мойку с Невой — Зимнюю канавку.

Вход в театр для зрителей осуществляется через подъезд Большого (Старого) Эрмитажа (дом № 34).

Ближайшие станции метро:

• «Адмиралтейская» (1,0 км);
• «Невский проспект, выход на Канал Грибоедова» (1,2 км);
• «Гостиный двор, выход на Канал Грибоедова» (1,2 км).

История

Архитектор использовал фундамент предшествующих зданий, которые были построены на этом месте раньше при Зимнем дворце.

Открылся театр 16 ноября 1785 года премьерой комической оперы А. Аблесимова на музыку М. Соколовского «Мельник, колдун, обманщик и сват».

Театр сыграл значительную роль в развитии русской театрально-музыкальной культуры конца XVIII века. В этом здании устраивались маскарады и балы, придворная знать разыгрывала любительские спектакли.

В театре выступало множество известных драматических актёров: И. А. Дмитревский, Ж. Офрен, П. А. Плавильщиков, С. Н. Сандунов, Т. М. Троепольская, Я. Д. Шумский, А. С. Яковлев.

В настоящее время дом находится в ведении Государственного Эрмитажа.

В 1988 году во дворе театра архитектором В. П. Лукиным была создана новая галерея-переход на арке для прямой связи с Государственным Эрмитажем.

В 1992 году на первом этаже здания театра открылась экспозиция Зимний дворец Петра I, вход на которую расположен со стороны Дворцовой набережной.

Зрительный зал и сцена		Фойе над аркой. Оформ. Л. Н. Бенуа

Чердак над зрительным залом		Северо-западный ризалит		Музеефикация фасада Зимнего дворца Петра I

Архитектура

Здание театра Дж. Кваренги выделяет двухэтажной рустованной частью, неглубокой лоджией с большим ордером между боковыми ризалитами и особенно – театральным залом, на создание которого повлиял театр Олимпико в Виченце спроектированный Андреа Палладио.

Над фойе театра до сих пор можно обнаружить деревянные перекрытия и стропила конца XVIII века.

См. также

• Зимний дворец Петра I

Ссылки

• [www.hermitagemuseum.org/wps/portal/hermitage/what-s-on/articles/music_theatre/?lng=ru Репертуар Эрмитажного театра на официальном сайте]
• [www.citywalls.ru/house804.html Архитектурный сайт Петербурга Citywalls.RU: История Эрмитажного театра]

Отрывок, характеризующий Эрмитажный театр

Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.