Эрнани (опера)

Опера

Эрнани
Ernani
Композитор	Джузеппе Верди
Автор(ы) либретто	Франческо Мария Пьяве
Язык либретто	итальянский
Источник сюжета	трагедия «Эрнани, или Испанская честь» Виктора Гюго
Действий	4
Первая постановка	1844
Место первой постановки	Венеция

Эрна́ни (итал. Ernani) — опера Джузеппе Верди в жанре drama lirico в четырёх актах на итальянское либретто Франческо Мария Пьяве, основанное на трагедии «Эрнани, или Испанская честь» Виктора Гюго. Премьера состоялась 9 марта 1844 года в театре Ла Фениче в Венеции.

История создания

Осенью 1843 года Верди начал работу над новой оперой «Эрнани» по одноименной пьесе Виктора Гюго для венецианского театра Ла Фениче. Для работы над либретто театр порекомендовал композитору поэта Франческо Мария Пьяве. Верди был настолько вдохновлен пьесой Гюго, что сам составил план оперы, продумал список действующих лиц, разработал отдельные сцены. Таким образом задача Пиаве ограничивалась только написанием стихотворного текста для либретто. Опера была создана композитором очень быстро, в течение примерно месяца. Подобные старания оправдали себя: оперу ждал большой успех — она была поставлена почти во всех театрах Италии.

Действующие лица

Роль	Голос
Эрнани, разбойник	тенор
Дон Карлос, позднее Карл V, император Священной Римской империи	баритон
Дон Руй Гомес де Сильва, испанский вельможа	бас
Эльвира, его племянница и невеста	сопрано
Джованна, её няня	сопрано
Дон Рикардо, оруженосец дона Карлоса	тенор
Яго, оруженосец Сильвы	бас

Сюжет

Действие оперы разворачивается в Арагоне, Ахене и Сарагосе в 1519 году.

Действие I («Бандит»)

Сцена I

Главарь бандитской шайки Эрнани влюблен в Донну Эльвиру, которая отвечает ему взаимностью, однако воссоединению молодых мешает старый граф Сильва, дядя девушки, который надумал жениться на ней. Эрнани просит у своих товарищей помощи в похищении Эльвиры.

Сцена II

Замок графа де Сильва. Донна Эльвира ожидает возвращения графа, с тоской думая о предстоящей свадьбе. Ей ненавистна мысль о том, что вскоре она станет женой де Сильва — её сердце давно отдано Эрнани. Неожиданно в комнате Эльвиры появляется Дон Карлос, король Кастилии, который также влюблен в девушку. Он признается Эльвире в любви. В этот момент в комнату врывается Эрнани. Дон Карлос изумлен, однако старается скрыть своё удивление и предлагает юноше скрыться, пока его не схватила стража. Эрнани с негодованием отвергает предложение. В комнату входит вернувшийся Сильва, он взбешен. Старик призывает верных вассалов быть свидетелями нанесенного ему бесчестья и обнажает меч, готовясь к схватке (так как Дон Карлос успел прикрыться плащом, Сильва не узнает его). Оруженосец Дона Карлоса Рикардо раскрывает инкогнито своего господина. Сильва вынужден подчиниться и отступить. В знак своего расположения Карлос остается в его доме. Понимая, что план похищения сорван, Эрнани покидает замок Сильвы, предупреждая Карлоса, что не отказался от своих планов мести (отец Карлоса был убит по приказу предыдущего короля Кастилии). Между тем, ум Карлоса занят другим, — скончался император — и вскоре он станет новым императором Священной Римской империи.

Действие II («Гость»)

В замке Сильвы идут приготовления к свадьбе, но мысли Эльвиры лишь об Эрнани: она думает, что юноше не удалось сбежать и слуги Карлоса схватили его, однако это не так. Эрнани, переодетый монахом, вновь приходит в замок Сильвы. Увидев Эльвиру облаченной в подвенечное платье, он понимает, что теперь ему не удастся похитить девушку и, забывая об опасности, раскрывает своё инкогнито. Связанный законами гостеприимства Сильва не может убить Эрнани и решает оставить его в своем доме, однако, понимая какая опасность грозит ему и его владениям, если слуги короля обнаружат беглеца, спешит укрепить подступы к своему замку. Оставленные наедине возлюбленные признаются своих чувствах. Вернувшийся Сильва застает Эльвиру и Эрнани в объятьях друг друга. Взбешенные этой сценой он угрожает юноше страшной местью. Его страстную речь прерывает сообщение о том, что Карлос уже у ворот замка. Он призывает Сильву открыть ему, где находится Эрнани, однако старик, верный своим принципам, по-прежнему хранит молчание и не раскрывает тайны. Понимая, что угрозами ничего не добиться, Карлом отбирает у Сильвы шпагу и уводит Эльвиру в свои владения.

Как только Карлос покидает замок, Сильва выпускает Эрнани из потайной комнаты, где тот находился все это время. Все еще помня о своей обиде, старый гранд вызывает юношу на дуэль, однако Эрнани отказывается — у них теперь есть общий враг, Дон Карлос, и им стоит объединить усилия, чтобы спасти Эльвиру. В обмен за помощь Эрнани предлагает свою жизнь. Он вручает графу охотничий рог: после того как все закончится, Сильве лишь нужно протрубить в этот рог, и Эрнани сам прервет свою жизнь, Сильва соглашается.

Действие III («Милосердие»)

Гробница короля Карла Великого в Аахене. Карлос, которому сообщили, что заговорщики соберутся именно в этом месте, решает дождаться их появления и узнать, что они задумали. Вскоре около гробницы собираются мятежники: Эрнани, Сильва и их сторонники. Они решают, что Дон Карлос должен быть убит, жребий исполнить задуманное падает на Эрнани. Сильва предлагает свою кандидатуру в качестве убийцы, однако юноша непоколебим, он и только он убьет короля. Раздается пушечный залп — так возвещают о выборе нового императора, им стал король Кастилии Карлос. В этот же момент Карлос выходит из гробницы, его окружает толпа выборщков и слуг, к ним присоединяется и Донна Эльвира. Император намеревается расправиться с заговорщиками; Эрнани спокойно принимает свою судьбу. Он, сын испанского гранда, с честью встретит свою смерть. Эльвира взывает к милосердию Карлоса. После недолгого колебания император прощает мятежников и соглашается на брак Эрнани, теперь уже герцога Хуана Арагонского, и Донны Эльвиры. Сильва, потерявший все, клянется отомстить.

Действие IV («Маскарад»)

Замок Эрнани в Арагоне. Пара сочетается браком, и кажется, что счастью молодых уже ничто не угрожает. Но Сильва не забыл о договоре, заключенном с Эрнани. Неожиданно раздаются звуки горна, и Эрнани, услышав эту печальную мелодию, понимает, что ему не уйти от мести старого гранда. Внезапно появившийся в саду де Сильва предлагает емy на выбор яд или кинжал, Эрнани выбирает кинжал. Эльвира, видя смерть мужа, пытается заколоть и себя, однако Сильва не дает ей этого сделать.

Литература

• Соловцова, Л. Верди. — М.: Музыка, 1981. — С. 68-77.

Ссылки

• [opera.stanford.edu/Verdi/Ernani/libretto.html Либретто оперы]
• [www.aria-database.com/cgi-bin/aria-search.pl?opera=Ernani&a База данных арий]

Опера

Отрывок, характеризующий Эрнани (опера)

– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.