Бергман, Ингмар

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Эрнст Ингмар Бергман»)
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Бергман.
Ингмар Бергман
Ernst Ingmar Bergman

Ингмар Бергман во время создания фильма «Земляничная поляна»
Имя при рождении:

Эрнст Ингмар Бергман

Род деятельности:

кинорежиссёр
сценарист
театральный режиссёр

Дата рождения:

14 июля 1918(1918-07-14)

Место рождения:

Уппсала, Швеция

Гражданство:

Швеция Швеция

Дата смерти:

30 июля 2007(2007-07-30) (89 лет)

Место смерти:

Форё, Готланд, Швеция

Супруга:
Дети: 9, в том числе:
Награды и премии:
Автограф:

Ингмар Бергман на Викискладе

Эрнст И́нгмар Бе́ргман (швед. Ernst Ingmar Bergman [ˈɪŋmar ˈbærjman] (инф.); 14 июля 1918 — 30 июля 2007) — шведский режиссёр театра и кино, сценарист, писатель. Признан одним из величайших кинорежиссёров[1][2][3][4][5] авторского кино. Среди наиболее известных фильмов Бергмана — «Седьмая печать» (1957), «Земляничная поляна» (1957), «Персона» (1966), «Шёпоты и крики» (1972), «Фанни и Александр» (1982).

Ингмар Бергман поставил более шестидесяти художественных и документальных фильмов для кино и телевидения, при этом был автором сценария к большинству из них. Также на его счету более 170 театральных постановок[6]. В 1953 году сформировалось многолетнее плодотворное сотрудничество Бергмана с кинооператором Свеном Нюквистом. В фильмах Бергмана часто снимались Харриет Андерссон, Лив Ульман, Гуннар Бьёрнстранд, Биби Андерссон, Эрланд Юзефсон, Ингрид Тулин и Макс фон Сюдов.





Биография

Ранние годы

Ингмар родился в шведском городе Уппсала в семье лютеранского пастора Эрика Бергмана и медсестры Карин Бергман (урожд. Окерблом)[прим 1]. Его старший брат Даг (англ.)русск. впоследствии выбрал карьеру дипломата, а сестра Маргарета (англ.)русск. стала писательницей[11]. Отец придерживался консервативных взгядов на воспитание детей и часто подвергал различным наказаниям, в том числе телесным.

В основе нашего воспитания лежали такие понятия, как грех, признание, наказание, прощение и милосердие, конкретные факторы отношений детей и родителей между собой и с Богом. В этом была своя логика, которую мы принимали и, как мы полагали, понимали.

— Воспоминания Ингмара Бергмана [12]

Интерес к театру и кино проявился у Бергмана ещё в детстве. Когда ему было девять лет, брату подарили на Рождество «волшебный фонарь» — распространённый в то время простой проекционный аппарат с керосиновой лампой в качестве источника света. Ингмар предложил Дагу в обмен свою коллекцию оловянных солдатиков и приступил к опытам. Волшебный фонарь позволял проецировать неподвижные изображения со стеклянных пластин и небольшие фильмы с соединённой в кольцо 35-мм плёнки. Бергман использовал бокс-камеру для создания псевдо-фильмов из нескольких кадров, а на отрезках плёнки со смытой эмульсией дядя Карл помогал создавать ему собственные мультфильмы[11][12][13]. Большое впечатление на него произвёл принадлежавший его тёте Лоттен миниатюрный театр теней. В возрасте двенадцати лет Бергман получил возможность в течение нескольких вечеров присутствовать за сценой театра на постановке пьесы «Игра снов» Стринберга и «впервые в жизни прикоснулся к магии актерского перевоплощения»[12]. Начиная с этого возраста и вплоть до окончания гимназии его любимым увлечением помимо опытов с волшебным фонарём становится самодельный кукольный театр. Ингмар постоянно строил новые варианты театров, изготавливал декорации и системы освещения[14].

Летом 1934 года Бергман провёл шесть недель в Германии[12][прим 2], куда его отправили по обмену. Его сверстник из немецкой семьи был членом Гитлерюгенда, и вскоре сам 16-летний Бергман поддался влиянию нацистской пропаганды[прим 3].

В 1937 году Бергман поступил в Стокгольмский университетский колледж (позже переименован в Стокгольмский университет), где изучал литературу и историю искусств. Учёбе он уделял мало времени, посвящая всё своё время театральной деятельности молодёжного клуба. После семейного скандала Бергман покинул родительсткий дом, после чего несколько лет не общался с семьёй. Окончательно оставив учёбу ради театра, Бергман отправляется в турне в качестве реквизитора и осветителя в постановке «Отца» Стринберга. Премьера обернулась провалом, и оставшийся без жилья и средств к существованию Ингмар некоторое время работал в Оперном театре ассистентом режиссёра. В это время он написал несколько пьес[12].

1940-е

В 1942 году[17] одна из пьес Бергмана была поставлена в Студенческом театре и получила положительный отзыв в газете «Свенска дагбладет». На спектакль обратили внимание Карл Андерс Дюмлинг, руководитель киностудии «Svensk Filmindustri (швед.)русск.» и Стина Бергман, заведующая сценарным отделом. Вскоре Бергман получил работу в киностудии, занявшись редактированием чужих сценариев и написанием собственных. Вскоре один сценариев Бергмана под названием «Травля», основанный на воспоминаниях о своих школьных годах, привлёк внимание Виктора Шёстрёма, одного из основоположников шведского кинематографа, который передал сценарий режиссёру Альфу Шёбергу. Фильм был снят в 1944 году. Ингмар Бергман присутствовал на съёмочной площадке в качестве помощника режиссёра, и Шёберг поручил ему самостоятельно срежиссировать несколько сцен. «Травля» была хорошо принята в странах Скандинавии, а после окончания войны — в США и Великобритании[11]. В 1943 году Бергман женился на Эльсе Фишер, приятельнице из труппы бродячих актеров. В конце того же года у них родилась дочь Лена.

Во время съемок «Травли» Бергман получил предложение возглавить пришедший в упадок Городской театр Хельсингборга. Он нанял новую труппу и за год сумел вывести театр из кризиса. Весной 1945 года Бергман развёлся с Эльсой, увлёкшись Эллен Лундстрём. Позже от этого брака у него появилось ещё четверо детей — Ева, Ян, близнецы Анна и Матс[11].

Летом того же года Ингмар Бергман приступил к своей первой работе в качестве кинорежиссёра[прим 4] — съёмкам фильма «Кризис». Сценарий был написан им по по пьесе датского драматурга Лека Фишера (датск.)русск. «Мать-животное». Работа над «Кризисом» сопровождалась многочисленными проблемами. Фильм провалился в прокате, что вызвало недовольство со стороны руководства «Свенск Фильминдустри»[18]. На помощь Бергману пришёл продюсер Лоренс Мармстедт (швед.)русск., пригласивший его снять фильм «Дождь над нашей любовью» по пьесе норвежского драматурга Оскара Бротена (норв.)русск.. Согласно воспоминаниям режиссёра «Дождь над нашей любовью» стал его первым фильмом, снятым под влиянием поэтического реализма, в частности — работ французского режиссёра Марселя Карне[11].

Осенью 1946 года Бергман начал работать в муниципальном театре Гётеборга. Он искал возможность самостоятельно экранизировать собственные сценарии, но продюсеры были заинтересованы лишь в покупке сценариев. В 1947 году по его сценарию режиссёром Густавом Муландером был снят фильм «Женщина без лица (швед.)русск.». Затем к Бергману снова обратился Лоренс Мармстедт с предложением экранизировать пьесу Мартина Сёдерйельма (швед.)русск. «Корабль в Индию». Фильм был представлен в конкурсной программе второго Каннского кинофестиваля, но не добился успеха[18][11]. Продолжая заниматься постановкой спектаклей в театре и на радио, осенью 1947 года Бергман снимает свой четвёртый фильм под названием «Музыка в темноте» о потерявшем зрение пианисте. Фильм оказался коммерчески успешным и был номинирован на главный приз Венецианского кинофестиваля.

В 1948 году Ингмар Бергман получает международную известность в качестве драматурга — его киносценарий «Травля» был адаптирован для театра. Спектакль шёл в Осло и Лондоне, где постановкой занимался Питер Устинов. Летом того же года Густав Муландер снял ещё один фильм по сценарию Бергмана — «Ева (англ.)русск.». Сам Бергман в это время приступил к съёмкам «Портового города» по роману Олле Лансберга (швед.)русск..

Следующий фильм, «Тюрьма» стал шагом вперёд для Бергмана. Благодаря финансовой поддержке Мармстедта ему удалось создать свою первую по-настоящему авторскую картину[13][11]. В 1949 году Бергман снимает два напряженных фильма о катастрофе семейных отношений — «Жажда» и «К радости», в которых находит отражение кризис его собственного второго брака Эллен Лундстрём[11]. После окончания съёмок он завязывает роман с журналисткой Гун Хагберг (швед.)русск. и осенью уезжает с ней в Париж, где Бергман открывает для себя французский театр.

1950-е

Съёмки драмы «Летняя интерлюдия»[прим 5] были закончены летом 1950 года. В прокате фильм появился лишь через год, был хорошо принят зрителями и кинокритиками. Бергман называл «Летнюю интерлюдию» одной из наиболее важных своих работ:

Для меня лично «Летняя игра» — один из самых важных моих фильмов, хотя кому-то он, может быть, и покажется устаревшим. Но мне он таким не кажется. Тогда я впервые обнаружил, что работаю совершенно самостоятельно, что у меня есть свой стиль, что я создал наконец собственныйфильм со своим особым обликом, которого никто не повторит. Этот фильм не похож ни на чей другой. Это было мое первое по-настоящему собственное произведение.

— 1968 год, интервью Ингмара Бергмана [13]

Сразу после окончания работы над «Летней интерлюдией» Бергман приступает к съёмке шпионского триллера «Это не может случиться здесь». Руководство «Свенск Фильминдустри» рассчитывало на международный успех фильма, но Бергман работал над ним без всякого интереса, исключительно ради заработка[прим 6], и картина провалилась в прокате.

В 1951 году Бергман заключает свой третий брак — с Гун Хагберг[прим 7] В этом же году в знак протеста против налоговой политики прекращают работу над новыми фильмами все шведские киностудии. Достигнуть компромисса удалось лишь в начале 1952 года, и Бергман в это время занимается радио-спектаклями, театром (состоялся его дебют на малой сцене Королевского драматического театра) и даже снимает рекламу.

При первой же возможности Ингмар Бергман снова возвращается в кинематограф и с апреля по июнь 1952 года снимает комедийную драму «Женщины ждут», в которой представлены истории замужества четырёх сестёр, а ещё через месяц начинает съёмку картины «Лето с Моникой» о молодой паре, чей летний роман закончился беременностью и несчастливым браком. Главную роль сыграла малоизвестная на тот момент Харриет Андерссон[11], с которой у Бергмана начался роман. Он ушёл от Гун и переехал в Мальмё, где первые три года прожил с Харриет. В это время Бергман получил должность художественного руководителя Муниципального театра (швед.)русск.. В дальнейшем Харриет Андерссон снимется ещё в восьми фильмах Бергмана, в том числе в таких известных картинах как «Сквозь тусклое стекло» и «Шёпоты и крики».

С Харриет Андерссон мы проработали бок о бок много лет. Она — на редкость сильный, но легкоранимый человек, а талант ее отмечен признаками гениальности. Отношения с камерой искренние и чувственные. Харриет обладает поразительной техникой, переходы от глубочайших переживаний к трезвой наблюдательности происходят мгновенно. Юмор резковатый, но без малейшего цинизма. Одним словом, женщина, всячески достойная любви, один из самых моих близких друзей.

— Воспоминания Ингмара Бергмана [12]

В 1953 году Бергман снял два фильма. Драма о жизни бродячих артистов «Вечер шутов» была холодно воспринята критиками и провалилась в прокате. Финансовое положение режиссёра вновь пошатнулось и в рекодно короткий срок он успел снять достаточно успешную комедию «Урок любви». В том же году он поставил в Мальмё «Замок» Кафки и «Шесть персонажей в поисках автора» Пиранделло. Снятый в 1954 году, фильм «Женские грёзы» остался практически незамеченным, и Бергман компенсировал неудачу интенсивной работой в театре. К десятилетнему юбилею Муниципального театра Мальмё он поставил ставшую очень популярной[11] оперетту Легара «Весёлая вдова».

Летом 1955 года была снята комедия «Улыбки летней ночи». Поначалу фильм не пользовался успехом у шведской аудитории, руководство киностудии было крайне разочаровано[13], но неожиданно Бергману улыбнулась удача — в следующем году фильм получил специальный приз Каннского фестиваля, что способствовало международного международного спроса[прим 8].

Успех «Улыбок летней ночи» позволил Бергману снять картину, ставшую впоследствии одной из самых известных его работ — «Седьмую печать». Сюжет фильма вдохновлён фреской «Смерть, играющая в шахматы» в церкви Тёбю. Действие происходит в средневековой Швеции. Рыцарь и его оруженосец возвращаются домой из крестового похода и застают эпидемию чумы[прим 9]. Рыцарю является Смерть в образе мужчины в чёрных одеждах, и он предлагает Смерти сыграть партию в шахматы. Рыцарь и оруженосец путешествуют по объятой чумой стране, встречают различных персонажей и ищут ответы на вопросы о смысле жизни, сущности смерти и существовании Бога. В конце фильма всех, кроме бродячего артиста с женой и маленьким ребёнком, забирает Смерть.

Фильм был снят с небольшим бюджетом и всего за тридцать пять дней во дворе киностудии[13]. Премьера «Седьмой печати» состоялась зимой 1957 года, фильм получил множество положительных отзывов от шведских кинокритиков и послужил поворотной точкой в карьере 27-летнего Макса Фон Сюдова, исполнителя главной роли, и самого Бергмана, прочно вошедшего в первый ряд современных кинорежиссёров[19]. В том же году «Седьмая печать» получила специальный приз в Каннах.

Не менее значительным был успех Бергмана в театре. В 1957-м он поставил 4-часовой спектакль «Пер Гюнт» с Максом Фон Сюдовом в главной роли, а представленный в конце года «Мизантроп» Мольера один из критиков назвал «главным событием всего шведского театра 1950-х»[20].

В том же году был снят получивший множество наград фильм «Земляничная поляна». Главная роль пожилого профессора, вспоминающего ошибки своей жизни, стала последней для 78-летнего наставника Бергмана, Виктора Шёстрёма. Фильм получил главный приз на Берлинском кинофестивале и приз за лучший иностранный фильм от американского Национального совета кинокритиков[21].

«На пороге жизни», камерная история о трёх беременных женщинах, была отмечена на Каннском фестивале призами за лучшую режиссуру и лучшую женскую роль[прим 10]. Следующий фильм, мистическая драма «Лицо» получил специальный приз на кинофестивале в Венеции.

Весной 1959 года Бергман встретил Кяби Ларетай, эстонскую пианистку, ставшую в том же году его четвёртой женой.

1960-е

Вместе с Ларетай Бергман уезжает в Даларну, где работает с Уллой Исакссон (швед.)русск. над сценарием к фильму «Девичий источник» на основе народной баллады «Дочери Тёре из Вэнге». Ингмар Бергман не придавал большого значаения этому фильму, называя его «убогим подражанием Куросаве»[прим 11], но он получил «Оскара» за лучший фильм на иностранном языке и специальные призы Каннского фестиваля и «Золотого глобуса». С «Девичьего источника» начинается систематическое сотрудничество режиссёра с кинооператором Свеном Нюквистом[прим 12]. Как и прежде, в дополнение к сомнительному с коммерческой точки зрения проекту в «Свенск Фильминдустри» предложили Бергману «компенсирующий» фильм, рассчитанный на широкую аудиторию. В этот раз им стала комедия «Око дьявола» о Дон Жуане, который помогает дьяволу совратить замужнюю женщину.

В 1960 году Бергман осуществил неудачную постановку в Драматене, Королевском драматическом театре, чеховской «Чайки»[13]. В том же году на острове Форё он снял «Сквозь тусклое стекло»[прим 13][прим 14], первый из серии трёх камерных[прим 15] фильмов. которую критики позже назовут «трилогией веры» (к ней относят последующие две картины — «Причастие» и «Молчание). «Сквозь тусклое стекло» повествует о непростых отношениях больной шизофренией девушки с мужем, отцом и младшим братом принёс Бергману специальный приз Берлинского фестиваля и второй «Оскар».

«Причастие», второй фильм трилогии, был снят в конце 1961 года. В центре сюжета — провинциальный пастор, который переживает потерю веры, но не оставляет свой пост.

В следующем году Ингмар Бергман снял «Молчание» — фильм о конфронтации двух сестёр, воплощающих чувственную и интеллектуальную стороны личности[22]. Выход «Молчания» на экраны вызвал скандал в прессе из-за наличия откровенных по тем временам сцен[11][13].

...этот с точки зрения сегодняшнего дня невинный фильм был принят в штыки. Мне и моей тогдашней жене звонили и угрожали нас убить. Это был настоящий телефонный террор. Мы получили сотни анонимных писем.

— 1968 год, интервью Ингмара Бергмана [13]

После выхода «Молчания» Бергман стал настоящей знаменитостью в Швеции, и размер его гонорара достиг высокой по тем времена отметки в 35 тысяч долларов[11]. В начале 1963 года ему предложили возглавить Драматен. Бергман принял предложение и начал сезон с удачной постановки «Кто боится Вирджинии Вулф?»

Сюжет комедии «Обо всех этих женщинах» 1964 года, первого цветного фильма Бергмана повествует об отношениях критика и знаменитого музыканта, содержащего жену и шесть любовниц[прим 16]. Картина не пользовалась успехом у зрителей и получила массу негативных отзывов от критиков, ожидавших от Бергмана серьёзного кино в духе предыдущего «Молчания»[11].

В 1965 году Ингмар Бергман во время восстановления после перенесённого воспаления лёгких написал сценарий камерной экзистенциальной драмы «Персона». Главные роли сыграли Биби Андерссон и норвежская актриса Лив Ульман, с которой во время съёмок у режиссёра начался роман. Бергман принимает решение уйти от Кяби Ларетай и поселиться на острове Форё вместе с Ульман. В 1967 году фильм получил сразу несколько наград от Национального общество кинокритиков США: за лучший фильм, лучшую режиссуру и лучшую женскую роль. Со временем «Персона» стала одной из самых обсуждаемых работ Бергмана[11][25].

В 1966 году Бергман принял решение оставить Драматен[13][11]. В том же году в честь второго дня рождения своего сына Дэниэля он монтирует короткометражный фильм на основе семейной кинохроники. В 1967 году он войдёт в сборник «Стимуляция (англ.)русск.» из восьми киноновелл, снятых разными режиссёрами. Бергман поставил в Национальном театре Осло «Шести персонажей в поисках автора», назвав спектакль «своей прощальной работой в театре», но данный спектакль оказался первым в ряду нескольких последующих постановок в различных театрах Европы[13].

В 1968 году на экраны вышли «Час волка» и «Стыд». Оба фильма были отмечены призом за лучшую режиссуру от Национального общество кинокритиков США. В том же году Бергман основал собственную кинокомпанию Cinematograph, первым фильмом которой стал «Ритуал» — снятая всего за девять дней[11] камерная картина о допросе трёх актёров, обвинённых в съёмке непристойного фильма. Осенью была завершена съёмка картины «Страсть», которую позже критики отнесут ко второй трилогии Бергмана вместе с «Часом волка» и «Стыдом»[11].

В следующем году Ингмар Бергман вернулся в шведский театр с постановкой «Войцека» в Драматене, затем приступил к съёмкам документального фильма «Форё — документ» о проблемах жителей острова Форё.

1970-е

1970 год был омрачён для Бергмана смертью отца и разрывом с Лив Ульман, которая вместе с их их дочерью (норв.)русск. переезжает в Осло. Дружеские отношения с актрисой сохранятся и впоследствии Лив Ульман снимется в шести фильмах Бергмана.

В начале 1970-х Бергман интенсивно работал в театре. В 1970 году он повторил успешную постановку 1964 года «Гедды Габлер» для лондонского театра, в следующем году поставил «Шоу» Ларса Фосселя (швед.)русск. в Драматене и «Игры снов» в Ландоне. Во время репетиции «Гедды Габлер» он заключил с ABC Pictures конкрат на съёмку фильма «Прикосновение». После окончания работы над ним Бергман заявил о том, что планирует через пару лет, в течение которых рассчитывает снять ещё четыре-пять фильмов, навсегда уйти из кино[26].

В личной жизни Бергмана наступили с очередные перемены. Роман с замужней Ингрид фон Розен (англ.)русск.[прим 17] завершился их свадьбой в ноябре 1971 года. Последний брак станет самым продолжительным — завершится почти через четверть века со смертью Ингрид от рака в 1995 году.

В основе сюжета фильма «Шёпоты и крики» лежит история о трёх сёстрах, одна из которых долго и мучительно умирает. Работа над фильмом далась Бергману с большим трудом из-за финансовых трудностей. Режиссёру пришлось использовать собственные средства и занять средства у Киноиститута[12]. Чтобы окупить этот фильм и найти средства для продолжения работы над «Сценами из супружеской жизни», Бергман в течение года безуспешно пытался найти дистрибутора в США. В итоге фильм был выпущен на экраны в конце 1972 года компанией Роджера Кормана[11], знаменитого «короля фильмов категории B». Премьера прошла с большим успехом, фильм выдвигался на премию «Оскар» в четырёх номинациях и в итоге получил несколько престижных наград[прим 18].

Дела в театре также шли хорошо — постановка «Дикой утки» с Максом фон Сюдовом и Леной Нюман в Драматене признана критиками одной из тончайших театральных работ Бергмана[13]. В 1973 году успехом пользуется «Соната призраков», а «Дикую утку» ставят в Лондоне.

Премьера «Сцен из супружеской жизни», шестисерийного мини-сериала[прим 19] о двадцати годах непростого брака, состоялась на шведском телевидении весной 1973 года. Очередной камерный фильм, в котором роли супругов исполнили Лив Ульман и Эрланд Юзефсон, был хорошо принят шведской телеаудиторией и кинокритиками[11].

В 1974 году Бергман ставит в Драматене две части трилогии Стриндберга «Путь в Дамаск». В следующем году он повторяет свой успех на телевидении — на этот раз с постановкой оперы «Волшебная флейта» Моцарта. В 1976 году выходит драма «Лицом к лицу» о женщине-психиатре, постепенно раздавленной собственной душевной болезнью. Как и в случае со «Сценами из супружеской жизни» фильм был сначала выпущен как мини-сериал для шведского телевидения, а затем был смонтирован сокращённый вариант для зарубежных кинотеатров. Картина «Лицом к лицу» не имела успеха, но внимание критиков обратила на себя исполнившая главную роль Лив Ульман[прим 20], которая была номинирована на несколько премий, и в итоге получила приз Национального совета кинокритиков США.

Налоговый скандал и отъезд из Швеции

30 января 1976 года во время репитиции «Пляски смерти (англ.)русск.» в Королевском драматическом театре Бергман был задержан двумя полицейскими в штатском по обвинению в уклонении от уплаты налогов. Последовавшие за арестом трёхчасовой допрос, обыск и громкий скандал в прессе привели режиссёра к нервному срыву, который закончился трёхнедельным пребыванием в психиатрической клинике[13][11].

Обвинение строилось вокруг транзакции между компанией Бергмана Cinematorgraf и её подразделением Persona, созданной для финансирования международных проектов. Persona была ликвидирована в 1974 году и сумма около 500000 шведских крон была переведена на счёт Cinematorgraf. По мнению налоговой инспекции Бергман должен был заплатить дополнительный налог с данной операции, и теперь теперь ему грозил крупный штраф в несколько сотен тысяч крон или два года тюремного заключения[11]. В конце марта 1976 года все обвинения по этому делу с Бергмана и его адвоката, занимавшегося финансовыми делами режиссёра, были сняты, но вскоре были выдвинуты новые — налоговая инспекция заинтересовалась доходами Cinematorgraf, полученными от международного проката фильмов «Шёпоты и крики» и «Сцены из супружеской жизни». Общая сумма налоговых претензий на этот раз превысила полмиллиона долларов[11][28][29].

22 апреля 1976 года Бергман публикует в газете Expressen открытое письмо, в котором сообщает о своём намерении покинуть Швецию[29]. Бергман заявляет, что вынужден эмигрировать, так как не может продолжать работать в условиях постоянного давления со стороны бюрократии. Для защиты собственной репутации режиссёр оставляет крупную сумму в одном из шведских банков на случай проигрыша дела против Cinematorgraf[12].

Бергман с женой переезжают в Париж, затем посещают Лос-Анжелес, где Бергман обсуждает с Дино Де Лаурентисом будущий фильм «Змеиное яйцо». Действие вышедшего на экраны в 1977 фильма происходит в Берлине 1920-х годов, съёмку проводят в Мюнхене, куда на несколько лет переселяется Бергман. «Змеиное яйцо» обернулось неудачей — фильм упрекали в недостаточной проработке персонажей[11][25]. Но через год Бергману удалось вернуть расположение критиков — «Осенняя соната», камерная драма о взаимоотношениях матери и дочери с Лив Ульман и Ингрид Бергман в главных ролях получила несколько престижных наград.

После отъезда из Швеции Бергман не оставляет театр. В мюнхенском Резиденцтеатре (нем.)русск. он заново ставит «Игру снов» в 1977 году, затем «Три сестры» Чехова и «Тартюф» Мольера.

14 июля 1978 года Бергман отмечает свой 60-летний юбилей в своём доме на острове Форё. На любимом острове он проводит почти весь следующий год, где готовит свой второй документальный фильм о Форё и пишет сценарий к фильму «Фанни и Александр». В этом же году Шведский институт кино учреждает «приз Ингмара Бергмана (англ.)русск.» за достижения в области кинематографа. Осенью режиссёр возвращается в Мюнхен для работы над фильмом «Из жизни марионеток», историей расследования убийства и его психологических причин. Окончательно в Швецию Бергман вернётся лишь через восемь лет, в 1984 году[25].

1980-е

Фильм «Фанни и Александр» стал самым масштабным проектом Бергмана — на съёмки ушло полгода и 6 миллионов долларов. Действие фильма происходит в начале XX века, в центре сюжета — судьба двух детей, брата и сестры. Многосерийная версия была показана по шведскому телевидению в Рождество 1982 года и пользовалась большим успехом[прим 21]. В других странах демонстрировалась сокращённая киноверсия, которая собрала большое количество наград: четыре «Оскара», премии BAFTA, «Сезар», «Давид ди Донателло», «Золотой глобус» и другие.

В 1983 году Бергман сделал в память о своей матери короткометражный документальный фильм «Лицо Карин» на основе фотографий из семейного альбома.

Последние работы

После работы над «Фанни и Александром» Бергман принимает решение оставить большое кино[прим 22]. В 1980-е он снял два телефильма — «После репетиции», камерную картину о взаимоотношениях театрального режиссёра и актрисы, и «Благословенные». Среди известных театральных постановок в этот период — «Король Лир», «Йун Габриэль Боркман» и «Гамлет».

В 1987 вышла «Латерна Магика», автобиографическая книга о детских воспоминаниях, ранних постановках и фильмах[12].

В 1990-е появляется несколько фильмов, снятых по сценариям Бергмана, в том числе — «Воскресное дитя (швед.)русск.» пошедшего по стопам отца Даниэля Бергмана (швед.)русск.. В 1997 Бергман экранизирует собственную пьесу о своём дяде Карле Окерблуме под названием «В присутствии клоуна». В 2003 году на экраны выходит продолжение «Сцен из супружеской жизни» — фильм «Сарабанда».

Смерть

Ингмар Бергман скончался во сне на 90-м году жизни 30 июля 2007 года в своём доме на острове Форё, в один день с другим известным кинорежиссёром, Микеланджело Антониони. Похороны состоялись 18 августа на кладбище возле местной церкви (англ.)русск.[31]. В 2008 году по запросу родственников могила Ингрид Фон Розен, последней жены Бергмана, была перемещена с кладбища коммуны Нортелье (швед.)русск. на Форё.

Семья

Его девять детей также стали, в основном, деятелями культуры и искусства. Сын Даниэль был режиссёром художественного фильма «Воскресный ребенок», Ева и Ян — также режиссёры. Карин Беате «Линн» Ульман (дочь от актрисы Лив Ульман) — выпускница вальдорфской школы[32], известна как писатель, журналист, критик и колумнист. Анна (швед.)русск. и Лена (швед.)русск. — актрисы, Матс Бергман (швед.)русск. — актёр.

Творчество в кино

Основные темы творчества Ингмара Бергмана — кризис религии, кризис традиционной семьи, кризис личности; поиски настоящих отношений между людьми. Делая основную ставку на крупный план лиц, передающих сложную гамму чувств, Бергман с помощью своих актёров выражает сложнейшие переживания экзистенциальной встречи человека с правдой о мире внутри и вокруг себя.

Бергман был известен тем, что многократно работал с одними и теми же актёрами. Среди «своих» актёров Бергмана, которых режиссёр снял в 10 и более фильмах, можно отметить Гуннара Бьёрнстранда, Эрланда Юзефсона, Макса фон Сюдова, Биби Андерссон, Харриет Андерссон, Лив Ульман и других.

Любимые фильмы Бергмана[33]

Фильмография

Год Русское название Оригинальное название Роль
1946 ф Кризис Kris режиссёр, сценарист
1946 ф Дождь над нашей любовью Det regnar på vår kärlek режиссёр, сценарист
1947 ф Корабль в Индию Skepp till India land режиссёр, сценарист
1948 ф Музыка в темноте Musik i mörker режиссёр, сценарист
1948 ф Портовый город Hamnstad режиссёр, сценарист
1949 ф Тюрьма Fängelse режиссёр, сценарист
1949 ф Жажда Törst режиссёр
1950 ф К радости Till glädje режиссёр, сценарист
1950 ф Это не может случиться здесь Sånt händer inte här режиссёр
1951 ф Летняя интерлюдия Sommarlek режиссёр, сценарист
1952 ф Женщины ждут Kvinnors väntan режиссёр, сценарист
1953 ф Лето с Моникой Sommaren Med Monika режиссёр, сценарист
1953 ф Вечер шутов Gycklarnas afton режиссёр, сценарист
1954 ф Урок любви En lektion i kärlek режиссёр, сценарист
1955 ф Женские грёзы Kvinnodröm режиссёр, сценарист
1955 ф Улыбки летней ночи Sommarnattens leende режиссёр, сценарист
1957 ф Седьмая печать Det Sjunde Inseglet режиссёр, сценарист
1957 ф Земляничная поляна Smultronstället режиссёр, сценарист
1958 ф На пороге жизни Nära livet режиссёр, сценарист
1958 ф Лицо Ansiktet режиссёр, сценарист
1960 ф Око дьявола Djävulens öga режиссёр, сценарист
1960 ф Девичий источник Jungfrukällan режиссёр, продюсер
1961 ф Сквозь тусклое стекло Såsom i en spegel режиссёр, сценарист
1962 ф Причастие Nattvardsgästerna режиссёр, сценарист
1963 ф Молчание Tystnaden режиссёр, сценарист
1964 ф Обо всех этих женщинах För att inte tala om alla dessa kvinnor режиссёр, сценарист
1966 ф Персона Persona режиссёр, продюсер, сценарист
1967 ф Стимуляция (англ.)русск. Stimulantia режиссёр новеллы «Дэниэль»
1968 ф Час волка Vargtimmen режиссёр, сценарист
1968 ф Стыд Skammen режиссёр, сценарист
1969 ф Страсть En passion режиссёр, сценарист
1969 ф Ритуал Riten режиссёр, сценарист
1971 ф Прикосновение Beröringen режиссёр, сценарист
1972 ф Шёпоты и крики Viskningar Och Rop режиссёр, сценарист
1973 ф Сцены из супружеской жизни Scener ur ett äktenskap режиссёр, сценарист
1975 ф Волшебная флейта Trollflöjten режиссёр, сценарист
1976 ф Лицом к лицу Ansikte Mot Ansikte режиссёр, сценарист
1977 ф Змеиное яйцо Das Schlangenei режиссёр, сценарист
1978 ф Осенняя соната Höstsonaten режиссёр, сценарист
1980 ф Из жизни марионеток Aus Dem Leben Der Marionetten режиссёр, продюсер, сценарист
1982 ф Фанни и Александр Fanny Och Alexander режиссёр, сценарист
1983 док Лицо Карин Karins ansikte режиссёр, сценарист
1984 тф После репетиции Efter repetitionen режиссёр, сценарист
1986 тф Благословенные De Två Saliga режиссёр
1997 тф В присутствии клоуна Larmar och gör sig till режиссёр, сценарист
2003 ф Сарабанда Saraband режиссёр, сценарист

Награды

Год Результат Награда Номинация Получатель
Оскар
1960 Номинант Оскар Лучший оригинальный сценарий Земляничная поляна
1961 Лауреат Оскар Лучший иностранный фильм Девичий источник
1962 Лауреат Оскар Лучший иностранный фильм Сквозь тусклое стекло
1963 Номинант Оскар Лучший оригинальный сценарий Сквозь тусклое стекло
1971 Irving G. Thalberg Memorial Award Ингмар Бергман
1974 Номинант Оскар Лучший фильм года Шёпоты и крики
Лучшая режиссура
Лучший оригинальный сценарий
1977 Номинант Оскар Лучшая режиссура Лицом к лицу
1979 Номинант Оскар Лучший оригинальный сценарий Осенняя соната
1984 Лауреат Оскар Лучший иностранный фильм Фанни и Александр
1984 Номинант Оскар Лучшая режиссура Фанни и Александр
Лучший оригинальный сценарий
Награды Ассоциации кинокритиков Аргентины
2005 Лауреат Special Condor Сарабанда
BAFTA
1960 Номинант BAFTA Film Award Лучший фильм Лицо
1976 Лауреат BAFTA TV Award Best Foreign Programme Волшебная флейта
1984 Номинант BAFTA Film Award Лучший фильм не на английском языке Фанни и Александр
Берлинский кинофестиваль
1958 Лауреат Золотой медведь Земляничная поляна
1962 Лауреат OCIC Award Сквозь тусклое стекло
Номинант Золотой медведь
Премия Бодиль
1957 Лауреат Bodil Лучший европейский фильм Улыбки летней ночи
1959 Лауреат Bodil Лучший европейский фильм Земляничная поляна
1974 Лауреат Bodil Лучший европейский фильм Шёпоты и крики
1979 Лауреат Bodil Лучший европейский фильм Осенняя соната
Camerimage (англ.)русск.
1998 Лауреат Special Award Лучший дуэт всех времен:Режиссёр - Оператор Ингмар Бергман, Свен Нюквист
Каннский кинофестиваль
1956 Лауреат Award Best Poetic Humor Улыбки летней ночи
Номинант Золотая пальмовая ветвь
1957 Лауреат Специальный приз жюри Седьмая печать
Номинант Золотая пальмовая ветвь
1958 Лауреат Лучшая режиссура Рядом с жизнью
Номинант Золотая пальмовая ветвь
1960 Лауреат Special Mention Девичий источник
Номинант Золотая пальмовая ветвь
1973 Лауреат Technical Grand Prize Шёпоты и крики
1997 Лауреат Palm of the Palms Ингмар Бергман
1998 Лауреат Prize of the Ecumenical Jury Special award for his whole works Ингмар Бергман
Премия ассоциации Círculo de Escritores Cinematográficos (исп.)русск.
1962 Лауреат CEC Award Best Foreign Director (Mejor Director Extranjero) Седьмая печать
Сезар
1976 Номинант Сезар Best Foreign Film (Meilleur film étranger) Волшебная флейта
1979 Номинант Сезар Best Foreign Film (Meilleur film étranger) Осенняя соната
1984 Лауреат Сезар Best Foreign Film (Meilleur film étranger) Фанни и Александр
2005 Номинант Сезар Best European Union Film (Meilleur film de l'Union Européenne) Сарабанда
Премия «Давид ди Донателло»
1974 Лауреат Давид Best Director - Foreign Film (Migliore Regista Straniero) Шёпоты и крики
1984 Лауреат Давид Best Director - Foreign Film (Migliore Regista Straniero) Фанни и Александр
Best Foreign Film (Miglior Film Straniero)
Best Screenplay - Foreign Film (Migliore Sceneggiatura Straniero)
1986 Лауреат Приз Лукино Висконти Ингмар Бергман
Премия Гильдии режиссёров Америки
1984 Номинант DGA Award Outstanding Directorial Achievement in Motion Pictures Фанни и Александр
1990 Lifetime Achievement Award Ингмар Бергман
Премия Европейской киноакадемии
1988 Life Achievement Award Ингмар Бергман
Премия Синдиката французских кинокритиков (фр.)русск.
1984 Лауреат Critics Award Best Foreign Film Фанни и Александр
Премия кинофестиваля Джиффони (итал.)русск.
1983 Лауреат Nocciola d'Oro Ингмар Бергман
Золотой глобус
1984 Номинант[34] Золотой глобус За лучшую режиссёрскую работу Фанни и Александр
Золотой жук
1964 Лауреат Золотой жук Лучшая режиссура Молчание
1983 Лауреат Золотой жук Лучшая режиссура Фанни и Александр
1993 Лауреат Золотой жук Лучший сценарий [www.imdb.com/title/tt0104350/ Den Goda viljan]
Премия «Серебряная лента»
1960 Лауреат Silver Ribbon Best Director - Foreign Film (Regista del Miglior Film Straniero) Земляничная поляна
1961 Лауреат Silver Ribbon Best Director - Foreign Film (Regista del Miglior Film Straniero) Седьмая печать
1974 Лауреат Silver Ribbon Best Director - Foreign Film (Regista del Miglior Film Straniero) Шёпоты и крики
1979 Лауреат Silver Ribbon Best Director - Foreign Film (Regista del Miglior Film Straniero) Осенняя соната
1984 Лауреат Silver Ribbon Best Director - Foreign Film (Regista del Miglior Film Straniero) Фанни и Александр
Премия Юсси
1975 Лауреат Jussi Best Foreign Director Шёпоты и крики
Премия Ассоциации кинокритиков Канзас-Сити (итал.)русск.
1974 Лауреат KCFCC Award Лучшая режиссура Шёпоты и крики
Премия «Кинэма дзюмпо»
1962 Лауреат Kinema Junpo Award Best Foreign Language Film Девичий источник
Best Foreign Film Language Director
Кинофестиваль в Мар-дель-Плата
1959 Лауреат Лучший фильм Земляничная поляна
Национальный совет кинокритиков США
1959 Лауреат Special Citation Ингмар Бергман
1973 Лауреат NBR Award Лучшая режиссура Шёпоты и крики
1978 Лауреат NBR Award Лучшая режиссура Осенняя соната
Национальное общество кинокритиков США
1968 Лауреат NSFC Award Лучшая режиссура Персона
1969 Лауреат NSFC Award Лучшая режиссура Стыд
1971 Лауреат NSFC Award Лучшая режиссура Страсть
1973 Лауреат NSFC Award Best Screenplay Шёпоты и крики
1975 Лауреат NSFC Award Best Screenplay Сцены из супружеской жизни
Special Award Волшебная флейта
Сообщество кинокритиков Нью-Йорка
1973 Лауреат NYFCC Award Лучшая режиссура Шёпоты и крики
Best Screenplay
1974 Лауреат NYFCC Award Best Screenplay Сцены из супружеской жизни
1983 Лауреат NYFCC Award Лучшая режиссура Фанни и Александр
[www.imdb.com/Sections/Awards/Sant_Jordi_Awards/ Премия Сант-Жорди]
2006 Лауреат Special Award Сарабанда
Венецианский кинофестиваль
1948 Номинант Золотой лев Музыка в темноте
1958 Лауреат Italian Film Critics Award Parallel Sections Земляничная поляна
1959 Номинант Золотой лев Лицо
Лауреат Special Jury Prize
1971 Лауреат Career Golden Lion Ингмар Бергман
1983 Лауреат FIPRESCI Prize Фанни и Александр
Год Результат Награда Номинация Получатель

Сценарии написанные для других режиссёров

Театральные постановки

После периода учебы и театрального ученичества (1938-1943) Ингмар Бергман занимал должность штатного режиссера (а также и совмещенные должности руководителя, 1го режиссера, директора, художественного руководителя, художественного советника) последовательно и в основном в театрах городов Хельсинборга (1943-1946), Гётеборга (1946-1950), Мальмё (1952-1959), Стокгольма (1961-1976), Мюнхена (1977-1984), и вновь Стокгольма (1984-2007)[36].

Муниципальный театр Хельсинборга (швед.)русск.

С 1944 по 1946 в этом театре он поставил 11 спектаклей:

Муниципальный театр Гётеборга (швед.)русск.

С 1946 по 1950 в этом театре он поставил 10 спектаклей:

Муниципальный театр Мальмё (швед.)русск.

С 1946 по 1958 в этом театре он поставил 22 спектакля:

Королевский драматический театр (Драматен), Стокгольм

С 1951 по 2002 в этом театре он поставил 37 спектаклей:

Резиденцтеатр (нем.)русск., Мюнхен

С 1977 по 1985 в этом театре он поставил 9 спектаклей:

Королевская опера, Стокгольм Поставил 2 спектакля:

Другие театры и спектакли

Ингмар Бергман был приглашенным (временным, гостевым) режиссером для постановки или переноса спектаклей в полутора десятках других театров в Стокгольме и Норрчёпинге (Швеция, 1938-2002), в Осло (Норвегия, 1967), Лондоне (Великобритания, 1970), Копенгагене (Дания, 1973), Зальцбурге (ФРГ, 1983), а также ставил спектакли для радио и телевидения (ТВ-театр Шведского телевидения, 1957-2003), поставил две оперы, оперетту, участвовал в создании балета.

Ингмар Бергман поставил сам или участвовал в создании примерно 170 театральных спектаклей[25].

Литературные произведения

  • И. Бергман. Статьи, рецензии, сценарии, интервью. Сборник. Городинская Н. (ред.) — М.: Искусство, 1969. 298 стр. + 48 илл. /Сценарии фильмов "Земляничная поляна" и "Причастие"/
  • И. Бергман. "Сцены из супружеской жизни". Киноповесть. — М.: Прогресс, 1979. 288 стр.
  • И. Бергман. [books.google.ru/books/about/Бергман_о_Бергмане.html?id=DHERPAAACAAJ Бергман о Бергмане: Ингмар Бергман в театре и кино] / ред. Козловский Ю.А., сост. А. Парин, В. Гульченко. — М.: Радуга, 1985. — 525 с.
  • И. Бергман. Осенняя соната. Киноповести / сост. Б. Ерхова, Н. Пальцева. — М.: Известия, 1988. — 256 с. — (Библиотека журнала «Иностранная литература»). — 50 000 экз.
  • И. Бергман. Латерна магика / Перев. со швед. А. Афиногеновой. — М.: Искусство, 1989. — 288 с. — ISBN 5-210-00474-0.
  • И. Бергман. Картины = Bilder / Перев. со швед. А. Афиногеновой. — М.: Музей кино, Alexandra, 1997. — 439 с. — ISBN 9985-827-27-9.
  • И. Бергман. Исповедальные беседы («Латерна магика», романы «Дети воскресенья» и «Исповедальные беседы») = Enskilda samtal / Перев. со швед. А. Афиногеновой. — М.: РИК «Культура», 2000. — 432 с. — ISBN 5-8334-0073-2.
  • Ингмар Бергман. Представления. Киноповести. Перев. со швед. А. А. Афиногеновой. — М.: «ИНДРИК», 2005. 224 с. — ISBN 5-85759-302-6
  • Ингмар Бергман. Жестокий мир кино (Лaтepнa магика). Перев. со швед. А. А. Афиногеновой. — М.: «Вагриус», 2006. Серия: Мой 20 век. 464 с. — ISBN 5-9697-0233-1 (В том вошли две автобиографические книги: Лaтepнa магика; Картины)
  • И. Бергман. Пятый акт. Пьесы. — Москва: Verte, 2009. Серия: Зарубежная драматургия. 263 с. (Содерж.: Монолог; После репетиции; Последний крик; Шумит и притворяется) — ISBN 978-5-903631-07-0 // То же: СПб, "Сударыня". 1999. 158 с. — ISBN 5-88718-005-6//
  • Ингмар Бергман, Мария фон Розен. [www.amazon.co.uk/Tre-dagb%C3%B6cker-Ingmar-Bergman/dp/9113013963 Tre dagböcker]. — Norstedts, 2004. — 288 с. — ISBN 978-9113013961.

Полная библиография И.Бергмана приведена на сайте Фонда Ингмара Бергмана [6] и насчитывает около 140 публикаций.

Документальная фильмография

  • Ингмар Бергман снимает фильм / Ingmar Bergman gor en film / Ingmar Bergman Makes a Movie (Вильгот Шёман / Vilgot Sjöman) 1963, Швеция. Документальный. Продолжительности 5 серий: 00:39:26 + 00:29:43 + 00:30:01 + 00:25:00 + 00:22:59.
  • Документ Форё 1969 / Fårödokument / Faro document (Ингмар Бергман / Ingmar Bergman) 1970, Швеция. Документальный. Продолжительность: 00:55:42.
  • Документ Форё 1979 /Fårödokument / Farodokument 1979 (Ингмар Бергман / Ingmar Bergman) 1980, Швеция. Документальный. Продолжительность: 01:39:46.
  • Лицо Карин / Karins ansikte / Karin's Face (Ингмар Бергман / Ingmar Bergman) 1984, Швеция. Документальный, короткометражный. Продолжительность: 00:13:38.
  • Фанни и Александр. Хроника создания фильма / Dokument Fanny och Alexander (Ингмар Бергман / Ingmar Bergman) 1986, Швеция. Документальный. Продолжительность: 01:49:51.
  • Ингмар Бергман: О жизни и работе (ТВ) / Ingmar Bergman On Life And Work / Ingmar Bergman: Om liv och arbete (Йорн Доннер / Jörn Donner) 1998, Швеция. Документальный. Продолжительность: 01:30:40.
  • О "Сарабанде" / Behind Saraband (Ингмар Бергман / Ingmar Bergman) 2003, Швеция. Документальный. Продолжительность: 00:45:00.
  • Ингмар Бергман и Эрланд Йозефсон. Интервью шведского телевидения / Ingmar Bergman: reflection on life, death and love. 2004, Швеция. Документальный. Продолжительность: 00:53:00.
  • Бергман и кино / Bergman and the Cinema (Мари Нирерёд / Marie Nyrerod) 2004, Швеция. Документальный. Продолжительность: 00:58:20.
  • Бергман и театр / Bergman and the Theatre (Мари Нирерёд / Marie Nyrerod) 2004, Швеция. Документальный. Продолжительность: 00:57:00.
  • Бергман и остров Форё / Bergman and Faro island (Мари Нирерёд / Marie Nyreröd) 2004, Швеция. Документальный. Продолжительность: 00:57:25.
  • Остров Бергмана: Бергман и кино, Бергман и театр, Бергман и Форё / Bergman Island: Bergman och filmen, Bergman och teatern, Bergman och Fårö (Мари Нирерёд / Marie Nyreröd) 2004, Швеция, Документальный. Продолжительность: 01:23:27. /Сокращенное объединение предыдущих 3х фильмов/
  • Бергман 101 / Bergman 101 (Питер Коуи / Peter Cowie) 2009, США. Документальный. Продолжительность: 00:35:23.
  • Лив и Ингмар / Liv & Ingmar (Дхирадж Аколкар / Dheeraj Akolkar) 2012, Швеция, Великобритания, Норвегия. Документальный. Продолжительность: 01:29:00.
  • Bergmans video. A documentary about Ingmar's collection (Alejandro González Iñárritu, Tomas Alfredson) 2012, Швеция, Великобритания, Норвегия. Документальный. 6 серий по 45 мин.
  • Вторжение к Бергману / Trespassing Bergman (Jane Magnusson, Hynek Pallas / Джейн Магнуссон, Хюнек Паллас ) 2013, Швеция. Документальный. Продолжительность: 01:47:00. /Компиляция 6 серий Bergmans video/

Память

Осенью 2015 года в Швеции появились банкноты с изображением Ингмара Бергмана. На купюрах достоинством 200 крон изображены сам режиссёр и кадр из его фильма «Седьмая печать» [37].

Выставки

Напишите отзыв о статье "Бергман, Ингмар"

Примечания

  1. ↑ В 2011 году появилась статья, в которой на основании проведенноё генетической экспертизы утверждалось, что Карин, скорее всего, не являлась биологической матерью Ингмара Бергмана[7][8], но позже результаты экспертизы были опровергнуты[9][10].
  2. ↑ согласно другим источникам поездка состоялась в 1936 году[15][16]
  3. ↑ В автобиографии «Латерна магика» Бергман вспоминает, что оставался сторонником политики Гитлера вплоть до окончания Второй Мировой Войны, когда до него «дошли свидетельства из концентрационных лагерей»[13].
  4. ↑ В 1944 году Бергман получил небольшой опыт работы в качестве помощника режиссёра на съёмках «Травли».
  5. ↑ Данный фильм часто упоминается под названием «Летняя игра».
  6. ↑ К этому времени Бергману нужно было содержать пятерых детей.
  7. ↑ Он тоже не продлится долго, в 1959 году последует развод.
  8. ↑ Фильм не был забыт с годами: в 1973 году Стивен Соденхайм поставит на Бродвее популярный мюзикл «Маленькая серенада (англ.)русск.» и вдохновит Вуди Аллена на создание «Комедии секса в летнюю ночь» в 1982-м.
  9. ↑ В сюжете присуствует хронологическая неточность: последний крестовый поход завершился в 1272 году, за 70 с лишним лет до начала знаменитой пандемии чумы.
  10. ↑ Приз за лучшую женскую роль получили сразу четыре актрисы фильма: Биби Андерсон, Эва Дальбек, Барбро Юрт аф Урнес и Ингрид Тулин.
  11. ↑ Скорее всего, подразумевается фильм Куросавы «Расёмон» из-за очевидного сходства сцен выслеживания жертвы.
  12. ↑ В дальнейшем Свен Нюквист снимет ещё 18 фильмов Бергмана.
  13. ↑ Название является цитатой из 13-й главы первого послания к Коринфянам: Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан.
  14. ↑ Известен также под названием «Как в зеркале».
  15. ↑ Ингмар Бергман: Я называл камерными произведениями фильмы «Как в зеркале», «Причастие», «Молчание» и «Персона». Это — камерная музыка. Это — когда тщательно разрабатываешь несколько мотивов с весьма ограниченным количеством голосов и персонажей. Когда удаляешь фон, погружаешь его в дымку[12].
  16. ↑ Картину можно рассматривать как пародию на «8½» Феллини[23] или своеобразную насмешку Бергмана над своими критиками, проявлявшими в 1960-е чрезмерное по его мнению внимание к личной жизни режиссёра[24].
  17. ↑ В 1994 году Ингмар Бергман и Мария фон Розен издадут биографический сборник «Три дневника» (швед. Tre dagböcker), в котором Бергман рассказывает, что впервые встретил Ингрид фон Розен в 1957 году, и родившаяся в 1959 Мария является его дочерью[27].
  18. ↑ Свен Нюквист получил «Оскар» за лучшую операторскую работу, несколько призов от Национального совета кинокритиков США и др.
  19. ↑ Шестисерийная версия общей продолжительностью 282 минуты была предназначена для телевидения. В 1974 году Бергман подготовил сокращённую киноверсию.
  20. ↑ Ингмар Бергман: Вдохновение, требовавшееся для осуществления замысла, подвело меня. В чередовании снов видна искусственность, действительность расползлась по швам. Есть несколько прочно сделанных сцен, и Лив Ульман боролась как львица. Фильм не развалился только благодаря ее силе и таланту. Но даже она не смогла спасти кульминацию, первичный крик — плод увлеченного, но небрежного прочтения. Сквозь тонкую ткань скалилась художественная бесплодность[12].
  21. ↑ Ежегодный показ фильма «Фанни и Александр» в канун Рождества стал традицией в Швеции[30].
  22. ↑ Через двадцать лет Бергман всё же поставит свой последний кинофильм «Сарабанда».
  1. ↑ Анди Туохи. [books.google.ru/books?id=kbonCgAAQBAJ A-Z Great Film Directors]. — Octopus, 2015. — ISBN 9781844038558.
  2. ↑ Джон Галлахер. [books.google.ru/books?id=KB9Kv-CKfyQC Film Directors on Directing]. — ABC-CLIO, 1989. — ISBN 9780275932725.
  3. ↑ [ria.ru/society/20070730/69935247.html Бергман был одним из последних мастеров философского кино — Разлогов]. РИА Новости (30 июля 2007). Проверено 19 сентября 2016.
  4. ↑ Роджер Эберт. [www.rogerebert.com/interviews/ingmar-bergman-in-memory Ingmar Bergman: in memory] (англ.) (30 July 2007). Проверено 19 сентября 2016.
  5. ↑ [seance.ru/blog/bergman/ Умер Ингмар Бергман. Отзывы Алексея Германа, Михаила Ямпольского, Александра Сокурова, Андрея Плахова, Майи Туровской, Ильи Хржановского и Наума Клеймана]. Сеанс (2 августа 2007).
  6. ↑ 1 2 [ingmarbergman.se/en/productions Ingmar Bergman's productions] (англ.). The Ingmar Bergman Foundation. Проверено 19 сентября 2016.
  7. ↑ [sverigesradio.se/sida/artikel.aspx?programid=2103&artikel=4526013 Кто была мама Ингмара Бергмана]. Радио Швеция (26 мая 2011). Проверено 27 сентября 2016.
  8. ↑ Eva Hernbäck. [www.dn.se/kultur-noje/film-tv/ingmar-bergman-var-inte-biologisk-son-till-karin-bergman/ Ingmar Bergman var inte biologisk son till Karin Bergman] (швед.). Dagens Nyheter (25 мая 2011). Проверено 27 сентября 2016.
  9. ↑ Monica Kleja. [www.nyteknik.se/industri/bergmans-dna-tillhorde-labbtekniker-6418824 Bergmans dna tillhörde labbtekniker] (швед.). Ny Teknik (швед.)русск. (19 октября 2011). Проверено 20 апреля 2024.
  10. ↑ Шёберг, 2015.
  11. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 Vermilye, 2002.
  12. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Бергман, 1989.
  13. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Бергман, 1985.
  14. ↑ Бергман, 1985, с. 129.
  15. ↑ Gado, 1986, с. 17.
  16. ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/441057.stm Bergman admits Nazi past] (англ.). BBC (7 September 1999). Проверено 27 сентября 2016.
  17. ↑ Vermilye, 2002, с. 7.
  18. ↑ 1 2 Бергман, 1997.
  19. ↑ Vermilye, 2002, с. 22.
  20. ↑ Vermilye, 2002, с. 25.
  21. ↑ Vermilye, 2002, с. 23.
  22. ↑ Бергман, 1989, с. 232.
  23. ↑ Gado, 1986.
  24. ↑ Елена Плахова. [seance.ru/n/13/glava4-kosmos-bergmana/zhenschina/ Женщина]. Сеанс. Проверено 27 сентября 2016.
  25. ↑ 1 2 3 4 Steene, 2005.
  26. ↑ Vermilye, 2002, с. 34.
  27. ↑ Бергман, 2004.
  28. ↑ [www.nytimes.com/1976/03/25/archives/bergman-tax-case-dropped-in-sweden-ingmar-bergman-tax-charges.html?_r=0 Bergman Tax Case Dropped in Sweden] (англ.). The New York Times (25 March 1976). Проверено 3 октября 2016.
  29. ↑ 1 2 Mikael Bergling, Fredrik Nejman. [www.va.se/nyheter/2015/11/05/demonregissoren-grips-pa-teatern-for-skattebrott/ Demonregissören grips på teatern för skattebrott] (англ.). Veckans Affärer (11 May 2015). Проверено 5 октября 2016.
  30. ↑ Андрей Карташов. [paperpaper.ru/once-in-faro/ Пять случаев на острове Форе: рассказывает кинокритик]. Бумага (2 октября 2013). Проверено 5 октября 2016.
  31. ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/6952992.stm Bergman buried in quiet ceremony] (англ.). BBC News (18 August 2007). Проверено 6 октября 2016.
  32. ↑ [thewaldorfs.waldorf.net/list.html Список вальдорфских выпускников и родителей] (англ.). theWalfdors. Проверено 12 июня 2013. [www.webcitation.org/6H5Eh8KHm Архивировано из первоисточника -].
  33. ↑ [seance.ru/n/13/glava2-bergman-vrossii/bergman-itarkovskiy Журнал «Сеанс» | Бергман и Тарковский]
  34. ↑ [www.hfpa.org/ggasearch/?q=ingmar+bergman Ingmar Bergman: Search Results]. The Hollywood Foreign Press Association. Official Cite. Проверено 30 апреля 2014.
  35. ↑ Бергман, 2005.
  36. ↑ [www.ingmarbergman.se/en/ingmar-bergman-stage-director Ingmar Bergman the stage director] (англ.). Ingmar Bergman Foundation. Проверено 6 октября 2016.
  37. ↑ [www.thelocal.se/20151001/new-money-money-money-hits-swedish-wallets Swedes queue to cash in on new kronor notes] (швед.). The Local (англ.)русск. (1 октября 2015). Проверено 6 октября 2016.
  38. ↑ [mamm-mdf.ru/exhibitions/ingmar-bergman-image-maker/ «Ингмар Бергман. Image Maker»]. Мультимедиа Арт Музей, Москва. [www.webcitation.org/6CIAtykfg Архивировано из первоисточника 19 ноября 2012].
  39. ↑ [mamm-mdf.ru/exhibitions/ingmar-bergman-chelovek-kotoryiy-zadaval-slojnyie-voprosyi/ «Ингмар Бергман: Человек, который задавал сложные вопросы»]. Мультимедиа Арт Музей, Москва. [www.webcitation.org/6CIAwC3Cg Архивировано из первоисточника 19 ноября 2012].
  40. ↑ [lumiere.ru/exhibitions/id-118/ «Лив Ульман и Ингмар Бергман»]. Центр фотографии им. братьев Люмьер, Москва. [www.webcitation.org/6GdQBYjGK Архивировано из первоисточника 15 мая 2013].

Литература

  • Куросава, А.; Вайда, А. и др. Ингмар Бергман. Приношение к 70-летию. Сборник / Перевод с англ.: Т. Бутровой, С. Ваняшкина, и др.; Перевод со шведск: С. Ваняшкина, Г. Кабаковой. — М.: Киноцентр, 1991. — 160 с. — ISBN 5-7240-0006-7.
  • Долгов К.К., Долгов К.М. Федерико Феллини. Ингмар Бергман. — М.: "Искусство", 1995. — 236 с. — (Гении мирового кино). — ISBN 5-210-02419-9.
  • Александер Андориль. Режиссёр. Роман об Ингмаре Бергмане / перев. со швед. О. Коваленко. — М.: Текст, 2008. — 189 с. — (Коллекция). — ISBN 978-5-7516-0719-7.
  • Тумас Шёберг. [books.google.ru/books?id=Ew3vCQAAQBAJ Ингмар Бергман. Жизнь, любовь и измены] = Ingmar Bergman – en berättelse om kärlek, sex och svek / пер. со швед. Н. Федоровой. — М.: АСТ, 2015. — 480 с. — ISBN 978-5-17-086413-3.
  • Jerry Vermilye. [books.google.ru/books?id=tL7lmu2G3wwC Ingmar Bergman: His Life and Films]. — McFarland, 2002. — 192 с. — ISBN 9781476612706.
  • John Orr. [www.amazon.com/Demons-Modernity-Ingmar-Bergman-European/dp/0857459783 The Demons of Modernity: Ingmar Bergman and European Cinema]. — Berghahn Books, 2014. — 140 с. — ISBN 978-0857459787.
  • John Simon. Ingmar Bergman Directs. — Davis-Pionter, 1973. — 315 с. — ISBN 978-0706700817.
  • Birgitta Steene. [en.aup.nl/books/9789053564066-ingmar-bergman.html Ingmar Bergman: A Reference Guide]. — Amsterdam University Press, 2005. — 1152 с. — ISBN 978-9053564066.
  • Frank Gado. [books.google.ru/books?id=myqJ3XwjA1UCl The Passion of Ingmar Bergman]. — Duke University Press, 1986. — 547 с. — ISBN 9780822305866.
  • Jörn Donner. [books.google.ru/books?id=6DJcAAAAMAAJ The Films of Ingmar Bergman: From Torment to All These Women]. — Dover Publ., 1972. — 276 с. — ISBN 9780486200934.

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Ингмар Бергман
  • [ingmarbergman.se/ Сайт Фонда Ингмара Бергмана, посвященный его работам (на швед, англ.) — The Ingmar Bergman Foundation]
  • [www.ingmarbergmanarchives.se/ Сайт Фонда Ингмара Бергмана, посвященный его архиву (на швед, англ.) — The Ingmar Bergman Foundation]
  • [seance.ru/category/names/bergman/ Статьи о Бергмане на сайте журнала «Сеанс»]
 Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе.
Список неработающих ссылок: Бергман, 2005
Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.

Отрывок, характеризующий Бергман, Ингмар

Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Бергман,_Ингмар&oldid=81231967»