Эртель, Александр Иванович

Александр Эртель
Место рождения:	село Ксизово, Задонский уезд, Воронежская губерния, Российская империя
Место смерти:	Москва, Российская империя
Род деятельности:	писатель
Направление:	проза
Язык произведений:	русский

Алекса́ндр Ива́нович Э́ртель (7 [19] июля 1855, село Ксизово Задонского уезда Воронежской губернии — 7 [20] февраля 1908, Москва) — русский писатель, муж сестры писателя и поэта В. В. Огаркова

Биография

Отец — Иван Людвигович Эртель. Мать — Авдотья Петровна. Дед А. И. Эртеля, Людвиг Эртель, происходил из берлинской бюргерской семьи, юношей попал в армию Наполеона и под Смоленском был взят в плен, a затем увезен одним из русских офицеров в воронежскую деревню. Перешел в православие, женился на крепостной девушке, приписался в воронежские мещане и всю последующую жизнь прожил управляющим в господских имениях Воронежской и Тамбовской губ. Эту же должность наследовал и его отец, тоже женившийся на крепостной. Детские годы А. И. Эртель провел в Александровке-Савельевке (село Александровка на речке Плавица), где его отец, был управляющим в имении помещиков Савельевых. В 1863 году его отец уехал с семьей в Хавско-Покровскую волость в Воронежском уезде, где снял в аренду хутор на Грязнуше. Однако сбережения скоро иссякли, и он снова поступает управляющим имением к помещику Кряжеву (Бобовский уезд). В 1867 году возвращается на Плавицу работать управляющим в имении Филипповой.

С 1873 года А. И. Эртель занял должность конторщика в имении крупного землевладельца М. О. Охотникова (Усманский уезд Тамбовской губернии). В 1875 г. женился на М. И. Федотовой, дочери богатого купца и книгочея-библиофила И. В. Федотова, в доме которого собиралось культурное общество г. Усмани, писатели.

Новое знакомство с новым чудаком-купцом, который «посреди грязи и пошлости торгового люда» был одержим истинной страстью к этому «прогрессу» и к чтению; знакомство с его дочерью, которая взялась руководить развитием молодого «дикаря» и с которой вскоре завязался «книжный роман», кончившийся свадьбой; затем попытка завести своё хозяйство в арендованном на грошовое приданое жены именьице и крушении этой попытки, — «я, считавшийся дельным хозяином в чужом богатом имении, оказался никуда не годным в своем маленьком».

— [bunin.niv.ru/bunin/bio/vospominaniya-bunina-4.htm Воспоминания]

Благодаря знакомству с писателем П. В. Засодимским, как-то заехавшим в Усмань, началась его писательская жизнь в среде наиболее «передовых» представителей тогдашней литературы, с таким увлечением «передовыми» идеями, что пришлось даже посидеть в Петропавловской крепости (1884), а потом пожить в ссылке в Твери (арестован за принадлежность к политическим кружкам).

«У Федотова однажды я встретил молодого человека, приехавшего с хутора за книгами. Этот юноша - блондин, высокого роста, худощавый, симпатичной наружности, с мягким ласкающим взглядом добрых, задумчивых глаз – был Александр Иванович Эртель… Это был человек богато одаренный умственными силами, умело и широко воспользовавшийся средствами к самообразованию, деятельный, энергичный, человек великодушный, всегда, при всякой возможности оказывающий помощь близким, делавший добро – но без шума, без рекламы, человек с душой нежной, чуткой, отзывчивой».

— [Засодимский П.В. Из воспоминаний. Типография Т-ва И.Д. Сытина. 1908 – 451 с.]

В 1878—1880 гг. жил в Санкт-Петербурге, где заведовал народнической библиотекой П. В. Засодимского по адресу Невский, 80. Был связан с Народной Волей. В упомянутой библиотеке проводились встречи народовольцев, а также состоялась встреча руководителей партии с Н. К. Михайловским.

На литературное поприще Эртель выступил в 1878 году, обратив на себя внимание критики и публики очерком «Два помещика». В петербургской газете «Русское обозрение» (1878, № 3-4) был напечатан первый рассказ Эртеля «Переселенцы», и вслед за ним — очерк «Письма из Усманского уезда» (Слово, 1879, № 2).

В петербургский период жизни Эртель близко сошёлся с литераторами В. М. Гаршиным, Н. Н. Златовратским, Н. Ф. Бажиным, Н. И. Наумовым, Г. И. Успенским. В 1880 г. Г. Успенский познакомил А. Эртеля с И. С. Тургеневым. Сохранились письма М. Е. Салтыкова-Щедрина к Эртелю. Первая встреча Л. Н. Толстого и А. И. Эртеля состоялась в марте 1885 г. в Москве. Между ними устанавливается переписка. Эртель бывал в Ясной Поляне, читал в рукописи некоторые отрывки из произведений Л. Толстого.

В 1885 г. Эртель женился (вторым браком) на М. В. Огарковой.

В 1889 г. А. И. Эртель вернулся в Воронежскую губернию. На воронежской земле им были написаны рассказы «Записки степняка», изданные в Вестнике Европы (1880—1882), Русском Богатстве (1881, «Земец»), Деле (1879—1882) и других изданиях. В Русской мысли напечатан большой роман Эртеля «Гарденины, их дворня, приверженцы и враги» (1889 и отдельное издание — 1890). Действие романа происходит на воронежской земле. Книга пестрит местными топонимами: Дон, Битюг, Воронеж, Хреновое и дp.

Неподражаемое, не встречаемое нигде достоинство этого романа «Гарденины», это удивительный по верности, красоте, разнообразию и силе народный язык. Такого языка не найдешь ни у новых, ни у старых писателей.

— Лев Толстой, 1908

«Гарденины» — один из лучших русских романов, написанных после эпохи великих романистов.

— Д. Святополк-Мирский, 1926.

Весной 1890 года Эртель живёт в Крыму. По возвращении он арендовал имение Емпелево в Воронежской губернии (ныне поселок Трудовое Новоусманского района Воронежской области), где прожил шесть лет. В 1894 г. едет за границу. Знакомится с жизнью Лондона, Парижа и других городов. В октябре 1895 года в Москве А. И. Эртель встречается с И. Буниным. Между ними устанавливаются дружеские отношения. Уже находясь за рубежом (1929) И. Бунин написал воспоминания об Эртеле.

«Он теперь почти забыт, а для большинства и совсем неизвестен. Удивительна была его жизнь; удивительно и это забвение. Кто забыл его друзей и современников — Гаршина, Успенского, Короленко, Чехова? А ведь в общем, он был не меньше их, за исключением, конечно Чехова, а в некоторых отношениях даже больше».

— [bunin.niv.ru/bunin/bio/vospominaniya-bunina-4.htm Воспоминания И. Бунина]

По инициативе А. И. Эртеля был осуществлён pяд благотворительных акций, среди которых следует отметить в 1892 г. открытие начальной школы в селе Макарье (деньги на школу Александру Ивановичу пожертвовала В. А. Морозова и отец З. С. Соколовой) и организацию попечительства для помощи пострадавшим от голода в 1891—1892 гг.

В середине 90-х годов Эртель отошел от литературы и до конца своей жизни работал управляющим помещичьими имениями. В 1896 г. имение Хлудовых (село Александровка Моршанского уезда Тамбовской губернии). В Александровке он построил школу (1898), где стала учительствовать его жена М. В. Эртель. С 1900 г. Эртель управлял также имением Лукутина, с 1901 г. — имениями Е. И. Чертковой, с 1903 г. — имениями Пашковых. В декабре 1906 г. Эртель поселился в Москве. Похоронен рядом с могилой А. П. Чехова на Новодевичьем кладбище.

В конце 1912 г. вдова Эртеля М. В. Эртель приобрела неподалёку от ст. Графская Юго-Восточной железной дороги (Воронежский уезд Воронежской губернии) имение, названное Эртелево (Эртелевка) — двенадцатую часть дачи села Большая Приваловка, владения И. И. Карганова — мужа Л. С. Алексеевой, сестры К. С. Станиславского и З. С. Соколовой.

По постановлению Президиума ВЦИК от 23 мая 1923 г. Е. А. Эртель могла пользоваться садом и усадьбой с пристройками. В 1940 году по постановлению Президиума Верховного Совета РСФСР (от 26 июня 1940 г.) усадьба писателя А. И. Эртеля была передана Воронежскому отделению Союза советских писателей. В Эртелевке расположился Дом творчества писателей. В 1944—1949 гг. Дом творчества арендовал Литфонд СССР. С 1958 г. здесь размещалась районная библиотека, пионерский лагерь, позже — диспансер Верхнехавской районной больницы. Теперь музей А. И. Эртеля. Усадьба включена в список памятников истории, архитектуры и археологии Воронежской области, принятых под государственную охрану.

В Воронеже, в исторической части города между улицами Степана Разина и 20-летия ВЛКСМ, находится улица Эртеля, а pядом — переулок Эртеля.

Семья

Жена — Мария Ивановна (урожд. Федотова), дочь богатого купца и книгочея-библиофила И. В. Федотова, основателя Усманской публичной библиотеки.

Жена (второй брак) — Мария Васильевна (урожд. Огаркова), (1861-1919), родилась в г. Усмани Тамбовской губернии (ныне Липецкой области) в семье владельца небольшого кожевенного завода, купца второй гильдии В. Ф. Огаркова. Окончила 3 класса Усманской прогимназии. Затем полный курс Мариинской Воронежской женской гимназии (1876-1881), награждена серебряной медалью, звание домашней наставницы по математике. В 1891 г. входила в состав Макарьевского попечительства, организованного А. И. Эртелем в селе Макарье. Преподавала в школе в селе Александровка Моршанского уезда Тамбовской губернии.

Дочери:

• Елена Тупикова (урожд. Эртель), (1889—1974, Лондон) — окончила Московские высшие женские педагогические курсы. С 1918 г. замужем за Тупиковым Д. Ф. (братом Л. Ф. Тупиковой), жила вместе с матерью в Эртелевке. После революции заведовала местной библиотекой (с 1919 г. имени А. И. Эртеля), в которую передала многие книги из семейной библиотеки. В 1930 г. уехала к сестре в Англию, передав государству усадьбу с домом и всеми пристройками.
• Наталья Даддингтон (урожд. Эртель), (1886, Тверь — 1972, Лондон). Образование — Алфёровская гимназия в Москве и Стоюнинская в Петербурге. По окончании гимназии в 1905 г. подала документы на Высшие женские (Бестужевские) курсы. В 1906 г. поступила в университет в Лондоне (1911 г. — степень магистра философии). Муж пастор Д. Н. Даддингтон (1865—1958), позже куратор художественных галерей в Уайтчепеле. Н. А. Эртель (Даддингтон) известна как переводчица Пушкина, Гончарова, Тургенева, Салтыкова-Щедрина и других русских писателей на английский язык. Дети - Александр, Анна (сын - Севастьян Гаррет, филолог).

Избранная библиография

Источник - [www.nlr.ru/poisk электронные каталоги РНБ]

• Письма А. И. Эртеля / под ред. М. О. Гершензона. – М. : Тип. Т-ва И. Д. Сытина, 1909. – ХХIV, 409 с.
• Эртель А. И. Собрание сочинений : в 7 т. / А. И. Эртель ; критико-биогр. ст. Ф. Д. Батюшкова. – М. : Моск. книгоизд-во, 1909.

Предисловие Л. Н. Толстого к роману «Гарденины, их дворня, приверженцы и враги»: Т. 5.

• Эртель А. И. Гарденины, их дворня, приверженцы и враги : роман / А. И. Эртель ; авт. вступ. ст. Б. Бессонов. – М. : Худож. лит., 1980. – 616 с. : портр., 50 000 экз.
• Эртель А. И. Гарденины, их дворня, приверженцы и враги. - М., Художественная литература, 1987. - 368 с., 850 000 экз.
• Эртель А. И. Рассказы. Очерки. Повесть. Письма / А. И. Эртель ; худож. С. С. Косенков ; авт. вступ. ст. В. И. Кузнецов. – Воронеж : Центр.-Чернозём. кн. изд-во, 1984. – 319 с.
• Эртель А. И. Избранное / А. И. Эртель ; авт. вступ. ст. В. Кузнецов ; авт. послесл. Н. Тимофеев. – Воронеж : Центр духовного возрождения Чернозём. края, 2006. – 352 с.
• Эртель А. «… Жизнь нельзя ввести в оглобли» : [письма Александра Эртеля] / авт. вст. ст. и сост. С. Сергеев // Москва. – 2008. – № 2. – С. 203–225.

Литература

• Акиньшин А. Разыскивается мещанин Эртель // Воронеж. курьеp.– 1998.– 30 июля.– (Воронежский Телеграф; № 45).
• Александр Иванович Эртель / ВОНБ им. И. С. Никитина; НБ ВГУ ; сост. В. П. Сергеев; под ред. Т. Г. Евлаковой. – Воронеж, 1982.– 76 с. – (Воронежские писатели и литературоведы ; Вып. 7.)
• Антюхин Г.В. Гость сельца Емпелево / Антюхин Г.В. Литературное былое: Книга очерков о литературном прошлом и памятных местах Воронежского края. – Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1987. – с. 182
• Бабореко А. Бунин и Эртель // Русская литература. – № 4. – 1961. – С. 150–151.
• Быков П. В.,. Эртель, Александр Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Бунин И. А. Эртель // Воспоминания / И. А. Бунин. – М. : Захаров, 2003. – С. 137–145.
• Воронежская историко-культурная энциклопедия / гл. ред. О. Г. Ласунский. – Изд. 2-е, доп, испр. – Воронеж, 2009. – С. 630–631.
• Зинаида Соколова. Наша жизнь в Никольском. Деревенские записки. /Сост., подготовка рукописи к публикации и комментарии С.Н. Сукочевой. – Центр духовного возрождения Черноземного края. Воронеж, 2004.
• Златовратский Н. Н. Из воспоминаний об А. И. Эртеле // Воспоминания / Н. Н. Златовратский. – М., 1956. – С. 328–339.
• Игнатов И. И. А. И. Эртель // Очерки литературной жизни Воронежского края. ХIХ – начало ХХ в. / ред.-сост.: В. А. Тонков, О. Г. Ласунский. – Воронеж, 1970. – С. 247–269.
• Костин Г. А. Александр Иванович Эртель : жизнь и творчество : к 100-летию со дня рождения / Г. А. Костин. – Воронеж : Воронеж. кн. изд-во, 1955. – 124 с.
• Кройчик Л. А.П. Чехов и А.И. Эртель / Собеседник: Портреты. Этюды. Исторические повествования. Очерки. – Воронеж; Центр.-Черноземн. книжн. изд-во, 1973.
• Кузнецов В. Свет в сумерках. Вступительная статья // Эртель А.И. Записки степняка / Вступ. Ст. В.И. Кузнецова; Комм. Г.В. Ермаковой-Битнер; Илл. А.Я. Ляшенко. – М.: Правда, 1989.
• Ласунский О. Г. Литературная прогулка по Воронежу / О. Г. Ласунский. – 3-е изд., перераб. и доп. – Воронеж : Центр духов. возрождения Чернозём. края, 2006. – 357, [3] с. : ил. – Указ. имён: с. 355.
• Ласунский О.Г. Переписка с дочерью А.И. Эртеля / Ласунский О.Г. Литературные раскопки: Рассказы литературоведа. – Воронеж: Центр.-Черноземн. книжн. изд-во, 1972.
• Никифоров В. В. Творчество А. И. Эртеля (1855–1908) [(к пересмотру ист.-лит. значения)] : спец. 10.01.01 - рус. лит. : автореф. дис. ... канд. филол. наук / В. В. Никифоров ; Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова. – М. : [б. и.], 1983. – 13, [1] с. – (На правах рукописи).
• Разуваева Л. Сухие строки : документы из фонда А. И. Эртеля // Подъём. – 2003. – № 12.– С. 194–202.
• Эртель Александр Иванович // Русские писатели. XIX век : биобиблиогр. словарь. В 2 ч. / под. ред. П. А. Николаева. – 2-е изд., дораб. – М., 1996. – Ч. 2. М–Я. – С.434–436.

Примечания

[www.nlr.ru/e-case3/sc2.php/web_gak/lc/109407/1 Карточка каталога РНБ]

Ссылки

• [lk.vrnlib.ru/?p=post&id=110 А. И. Эртель и русские писатели]
• [bunin.niv.ru/bunin/bio/vospominaniya-bunina-1.htm И. А. Бунин Воспоминания]
• [www.pozdravleniya.biz/lubov/lubovnie-pisma/63.html Любовные письма великих классиков]
• [www.rulex.ru/01300016.htm Страница на сайте «Русский Биографический Словарь»]
• [az.lib.ru/e/ertelx_a_i/ Сочинения (Lib.Ru/Классика)]
• [www.my-article.net/get/литература/биографии-писателей/эртель-аи Эртель А. И.]
• [www.rusalbom.ru/search/default?search=1&text=%FD%F0%F2%E5%EB%FC&inphoto=on&inusers=on&instatic=on&inarticle=on Эртель. Интернет-сайт (портал) «Большой Русский Альбом»]

Отрывок, характеризующий Эртель, Александр Иванович

«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.