Династийные истории

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Эршисы ши»)
Перейти к: навигация, поиск

Династийная история — характерный для монархического Китая вид исторического источника, официальная хроника правления династии. Составлялась, как правило, после падения очередной династии по указу следующего за ней императора. Вслед за «Ши цзи» каждая династическая хроника состояла из четырёх разделов, первый из которых был посвящён вопросам императорской генеалогии, второй — собственно летописи (хронологическое изложение событий), четвёртый — биографиям выдающихся лиц, а третий — всему остальному.

Из 26 династических историй каноническими считаются двадцать четыре, называемые «Эршисы ши» (кит. упр. 二十四史, пиньинь: Èrshísì Shǐ) и отражающие события истории Поднебесной с 3000 г. до н. э. до династии Мин в XVII веке. Полная коллекция содержит 3213 томов и около 40 миллионов иероглифов. Считается одним из наиболее авторитетных источников по истории Китая, который также используется в исследованиях по литературе, изобразительному искусству, музыке, военному искусству, географии и других областях общественных наук.

Необходимо отметить, что, согласно традиционной китаецентристской модели мироустройства, кто бы ни правил в Китае — это все разные «династии Китая». Таким образом, Китаем считаются и существовавшие на его территории государства, правившиеся династиями «варварского» происхождения, и нередко включавшие большие территории с этнически некитайским населением: например, киданьская империя Ляо, чжурчжэньская — Цзинь, монгольская — Юань, маньчжурская — Цин и т. д. По древней традиции, признание династии «полноценной» сильно зависело от официальной конфуцианской историографии, причем заключительным актом этого было составление официальной истории. Её обычно готовила специальная комиссия, которую назначал император династии-преемницы, он же утверждал готовый текст; соответственно, эти истории компилировали обычно с китайскоязычных хроник — китайские историки по конфуцианским лекалам. (См. напр. «Мин шилу» для династии Мин.) Неудивительно, что не-китайские государства у них приобретали специфические китайские черты.[1]





Книги Двадцати четырёх историй

В Викитеке есть оригинал текста по этой теме.

Неканонические книги

Русские переводы

Российские синологи начали переводить династийные истории не позднее 1830-х годов, когда Г.М. Розов (1808 - 1853) перевел на русский язык маньчжурскую версию Истории Цзинь (金史), полностью опубликованную лишь в 1998 г., как "История золотой империи".[2] Как отмечал немецкий синолог Херберт Франке (Herbert Franke), который занялся историей этой династии в 1970-х годах, существование этого перевода стало для него приятным сюрпризом.[3] Розов перевел и маньчжурскую версию истории династии Ляо, но (по состоянию на 1998 год) она ещё не была опубликована.

В 2010 году был закончен первый полный перевод Ши цзи на русский язык, начатый в 1972 г. Р.В. Вяткиным и В.С. Таскиным. Он включает 9 томов. Это также первый полный перевод памятника на какой-либо из европейских языков.

Напишите отзыв о статье "Династийные истории"

Ссылки

  • [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/china.htm Русские переводы ряда историй]
  • [www.guoxue.com/wenxian/wxshi/wxshi.htm Двадцать четыре истории на китайском языке]
  • [www.chinaknowledge.de/Literature/Historiography/ershiwushi.html Chinese Literature The Ershiwushi 二十五史 "The Twenty-five Official Dynastic Histories" (zhengshi 正史)]
  1. ↑ [savetibet.ru/2010/03/10/tibet.html О Китае и китайских династиях]
  2. ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus11/Zinschi/red.htm]; ссылки на её главы - в [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/china.htm]
  3. ↑ Herbert Franke and Hok-lam Chan, "Studies on the Jurchens and the Chin Dynasty", Variorum Collected Series Studies: CS591, Ashgate, 1997. ISBN 0-86078-645-5. Ссылка на русский перевод, часть которого была опубликована Малявкиным, во 2-й главе.

Отрывок, характеризующий Династийные истории

– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Династийные_истории&oldid=76555214»