Эр-Рифа
Город
Показать/скрыть карты
|
Эр-Рифа или Эр-Рифа-Эш-Шарки[2] (араб. الرفاع) — второй по величине город Бахрейна.
География
Расположен в центральной части острова Бахрейн, в 7 км от Манамы и в 15 км от международного аэропорта. Большая часть города находится в Центральной мухафазе, хотя небольшая часть — в Южной мухафазе.
Исторически город разделён на две части — западную и восточную. Многочисленны достопримечательности, наиболее значимая из которых — форт Риффа.
Население
Население по данным переписи 2001 года составляет 79 550 человек; данные на 2012 год сообщают о населении 115 495 человек. Населен в основном мусульманами-суннитами, в то время как в целом, на Бахрейне преобладают мусульмане-шииты.
| 1981 | 1991 | 2001 | 2012 |
|---|---|---|---|
| 28 150 | 45 596 | 79 550 | 115 495[3] |
Напишите отзыв о статье "Эр-Рифа"
Примечания
| ||||||||
|
Это заготовка статьи по географии Бахрейна. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Эр-Рифа
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
