Эсамбаев, Махмуд Алисултанович

Махмуд Эсамбаев
Имя при рождении:	Махмуд Алисултанович Эсамбаев
Место рождения:	Старые Атаги, Чеченская АО, РСФСР, СССР
Место смерти:	Москва, Россия
Профессия:	эстрадный танцовщик, артист балета, хореограф, актёр
Награды:
Сайт:	[esambaev.ru v.ru]

Махму́д Алисулта́нович Эсамба́ев (15 июля 1924, с. Старые Атаги, Чеченская автономная область, РСФСР — 7 января 2000, Москва, Россия) — советский чеченский артист балета, эстрадный танцовщик, актёр, хореограф и балетмейстер. Народный артист СССР (1974). Герой Социалистического Труда (1984).

Биография

Махмуд Эсамбаев родился 15 июля 1924 года в предгорном селении Старые Атаги (ныне Грозненский район Чеченской республики). Выходец из тейпа Ишхой. Махмуд Эсамбаев танцевал с раннего детства. В 7 лет он уже плясал на свадьбах, куда его брала с собой мать.

В 1939—1941 годах учился в Грозненском хореографическом училище. В 15 лет начал танцевать в Чечено-Ингушском государственном ансамбле песни и танца, в 19 лет — в Пятигорском театре музыкальной комедии. Так как юность Махмуда пришлась на годы Великой Отечественной войны, он танцевал во фронтовой концертной бригаде на передовой, на строительстве оборонительных сооружений, в военных госпиталях.

В 1944 году был депортирован. 1944—1946 годах руководил кружком народного танца и вёл уроки бального танца в доме культуры посёлка Ак-Тюз Кеминского района Чуйской области Киргизии.

В 1946—1956 годах Махмуд был солистом Киргизского театра оперы и балета в городе Фрунзе, где он исполнял главные партии в балетах «Лебединое озеро», «Бахчисарайский фонтан», «Спящая красавица».

В 1950-е годы Махмуд Эсамбаев оставил академическую сцену и обратился к народному танцу. С 1957 года — солист филармонии Чечено-Ингушской АССР. В 1959 году Эсамбаев выступил со своей программой в Москве, затем в составе труппы «Звёзды советского балета» посетил с гастролями Францию, Южную Америку, где имел грандиозный успех.

После зарубежных гастролей создал свой коллектив. Эсамбаев — создатель первой сольной танцевальной программы в СССР «Танцы народов мира». Исполнил огромное количество самых разнообразных танцев: «Чабан» (чечено-ингушский, узбекский), «Воин» (башкирский), «Золотой бог» (индийский), ритуальный «Танец огня» на музыку де Фальи, «Ла-коррида» (испанский), «Танец с ножами» (таджикский) и др.

Эсамбаев избирался депутатом Верховных Советов Чечено-Ингушской АССР, РСФСР и СССР. Был президентом Международного союза деятелей эстрадного искусства, академиком Международной академии танца. При его активной поддержке в Грозном были построены новые здания драматического театра и цирка.

Махмуд Эсамбаев умер 7 января 2000 года на 76-м году жизни. Похоронен на Даниловском мусульманском кладбище в Москве.

Балетные партии

Киргизский театр оперы и балета

• «Бахчисарайский фонтан» Б. Асафьева — Гирей
• «Тарас Бульба» В. П. Соловьева-Седого по Н. В. Гоголю — Тарас
• «Спящая красавица» П. Чайковского — фея Карабос
• «Анар» В. Власова и В. Фере — Кудаке
• «Красный мак» Р. М. Глиэра — Танцовщик из ресторана.

Фильмография

1. 1961 — В мире танца
2. 1962 — Я буду танцевать — Махмуд Ишхоев
3. 1968 — Лебединое озеро — Ротбарт
4. 1972 — Вино из одуванчиков
5. 1973 — Земля Санникова — шаман
6. 1975 — На край света…
7. 1976 — Пока бьют часы — придворный скрипач Иги Наги Туги
8. 1976 — Честное волшебное — Огонь
9. 1983 — Приключения маленького Мука — казначей
10. 1984 — Репортаж из бездны
11. 1988 — Дорога в ад
12. 1994 — Увертюра
13. 1994 — Зов предков. Великий Туран — великий шаман Бильге-Оол

Награды и звания

• Герой Социалистического Труда:
  • Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 июля 1984 года за выдающиеся заслуги в развитии советского хореографического искусства и в связи с шестидесятилетием со дня рождения народному артисту СССР Эсамбаеву Махмуду Алисултановичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».
• Заслуженный артист РСФСР (1957 год)
• Народный артист РСФСР (1966 год)
• Народный артист Киргизской ССР (1969 год)
• Народный артист СССР (1974 год)
• Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (15 июля 1999 года) — за выдающийся вклад в развитие искусства танца.
• Орден Дружбы народов (20 июля 1994 года) — за выдающиеся достижения в искусстве танца и плодотворную общественную деятельность.
• Орден Отечественной войны II степени (11 марта 1985 года)
• Три ордена Трудового Красного Знамени
• Лауреат различных международных конкурсов.

Семья

• Жена Эсамбаева (урожд. Ханумянц) Нина Аркадьевна (1924 — 2002), армянка. Врач по специальности. Познакомились в 1945, когда ему был 21 год. Пережила мужа на два года.
  • Дочь Стелла Махмудовна Эсамбаева.

Память

• В честь М. А. Эсамбаева назван астероид 4195 (Esambaev), открытый 19 сентября 1982 года Л. И. Черных.
• 19 октября 2007 года в пансионате «Лесной городок» в Одинцовском районе Московской области был торжественно открыт первый в России памятник Махмуду Эсамбаеву молодого татарского скульптора Рима Акчурина. В 2009 году бронзовую фигуру Махмуда Эсамбаева окружили восемь рельефов с изображениями самых ярких образов, созданных им за творческую жизнь..
• 17 июля 2008 года состоялось торжественное открытие памятника танцору Махмуду Эсамбаеву в Грозном, приуроченное к 84-й годовщине со дня рождения танцора. Памятник установлен у здания Республиканского центра культуры и искусств. Скульптура изготовлена жителем села Бено-Юрт Асланом Тимерхановым и преподнесена министерству культуры Чеченской Республики в подарок.
• 11 августа 2009 года проспект Революции в Грозном переименован в проспект имени Махмуда Алисултановича Эсамбаева.
• Распоряжением Правительства Чеченской Республики от 8 октября 2009 года ансамблю «Даймохк» было присвоено имя Махмуда Эсамбаева.
• В 2011 году издательством «Молодая гвардия» в серии «Жизнь замечательных людей» выпущена книга А. Н. Мусаева «Махмуд Эсамбаев».
• Имя Эсамбаева навечно занесено на плиту в галерее «Звёзды эстрады Российской Федерации» в Москве перед Государственным концертным залом «Россия».
• Существует Всемирный благотворительный фонд имени Махмуда Эсамбаева.

Интересные факты

• Эсамбаев никогда не снимал свою знаменитую папаху. Он был единственным человеком в СССР, которому разрешили сфотографироваться на паспорт в головном уборе.
• «Самые неудобные места в зрительном зале — это за колонной и за Махмудом Эсамбаевым в его неизменной папахе» (Никита Богословский).

Литература

• Нашхоев Р. Чародей танца, Грозный, 1971;
• Пожидаев Г. Повесть о танце, М., 1972.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10981 Эсамбаев, Махмуд Алисултанович]. Сайт «Герои Страны».

• [kavkaz.strana.ru/catalogue/culture/88543.html Известные деятели культуры Чечни]
• [esambaev.ru/ Всемирный Благотворительный Фонд Махмуда Эсамбаева]
• [www.kavkazweb.net/forum/lofiversion/index.php/t28283.html Махмуд ЭСАМБАЕВ: «На одном из костюмов было 1200 бриллиантов», или Почему Лужков сказал: «Выберите сами себе квартиру» (Виктория МОЛОДЦОВА)]

Искусство   Культура   СССР   Россия   Чечня   Персоналии

Отрывок, характеризующий Эсамбаев, Махмуд Алисултанович

В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.