Эсета, Карлос

Карлос Базилио Эсета исп. Carlos Basilio Ezeta<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Сальвадора
22 июня 1890 — 9 июня 1894
Предшественник:	Франсиско Менендес Вальдивьесо
Преемник:	Рафаэль Антонио Гутьеррес
Вероисповедание:	католик
Рождение:	14 июня 1852(1852-06-14)
Смерть:	21 марта 1903(1903-03-21) (50 лет)
Профессия:	военный

Карлос Базилио Эсета (исп. Carlos Basilio Ezeta 14 июня 1852, Сан-Сальвадор, Сальвадор - 21 марта 1903, Масатлан, Мексика) — сальвадорский военный и политический деятель, президент Сальвадора с 22 июня 1890 по 10 июня 1894 года. Занял этот пост после свержения Франсиско Менендеса Вальдивьесо в результате государственного переворота.

Биография

В 1867 году поступил в военную академию.

В 1871 году выпущен в армию в звании второго лейтенанта. Принимал участие в столкновениях с Гондурасом в 1872 и 1873 годах, был ранен.

В 1875 году переехал в Коста-Рику, в 1876 вернулся в Сальвадор, затем побывал в США и ​​Гватемале.

Вновь вернулся в Сальвадор в 1885 году. Принимал участие в Сражении за город Чальчуапа (исп. Batalla de Chalchuapa). (В этом сражении погиб президент Гватемалы генерал Хусто Руфино Барриос Ауйон).

Во время правления президента Франсиско Менендеса Вальдивьесо Карлос Эсета был командующим при подавлении восстания в Кохутепеке (1889).

Последний пост до переворота — Генеральный Инспектор армии.

22 июня 1890 году Карлос Эсета сверг Франсиско Менендеса Вальдивьесо и был провозглашён временным президентом Сальвадора, а его брат Антонио Эсета — временным вице-президентом. После проведения выборов, с 1 марта 1891 года, Карлос Эсета официально стал президентом, а Антонио Эсета — вице-президентом Сальвадора.

Будучи президентом Карлос Эсета основал военный госпиталь в Сан-Сальвадоре, открыл школу для унтер-офицеров и привлёк немецкую военную миссию для реорганизации артиллерии и обучения артиллеристов. Во время его правления произошла война с Гватемалой, так называемая война тотопосте (исп. la guerra del totoposte). Это название возникло оттого, что президент Гватемалы генерал Мануэль Лисандро Барильяс Берсиан выдвинул войска к границе, но боевых действий не велось, и, таким образом, война свелась к поставке в армию кукурузных галет (исп. totoposte). Война окончилась в августе 1890 года подписанием выгодного для Сальвадора мирного договора, заключённого при активном содействии дипломатического корпуса, аккредитованного в обеих странах. 28 августа 1892 года в Сальвадоре был открыт монетный двор, который с 1 октября 1892 года выпустил в обращение временную валюту Сальвадора, сальвадорский колон. Первоначальный курс был два колона за один доллар США.

Президент Сальвадора Карлос Эсета и его брат, вице-президент генерал Антонио Эсета были свергнуты в результате Революции Сорока Четырёх (исп. Revolución de los 44). Карлос Эсета отправился в изгнание в город Масатлан в ​​Мексике, где и умер.

Ссылки

[web.archive.org/web/www.casapres.gob.sv/presidentes/pres/cezeta1890.htm Биографический очерк на сайте Президента Республики Сальвадор]

Отрывок, характеризующий Эсета, Карлос

Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.