Огневой (эсминец)
Эскадренный миноносец «Огневой» — головной корабль и единственный представитель ЭМ проекта 30, известного так же как тип «Огневой» (код НАТО — «Ognevoy»). Был построен для Советского Военно-Морского Флота в 1940-х годах.
Содержание
История
Эскизный проект ЭМ «Огневой» был утвержден 14 августа 1939 года, и уже 20 августа 1939 года он был заложен на заводе № 200 (ССЗ им. 61 Коммунара) в Николаеве под стапельным номером 1086. 9 ноября 1940 года ЭМ «Огневой» был спущен на воду.
С началом Великой Отечественной войны строительство было прекращено, и с 13 по 17 августа 1941 года «Огневой», в недостроенном состоянии, был отбуксирован из Николаева в Севастополь. Решение было принято практически перед самым подходом к городу немецких войск. Недостроенный эсминец «Огневой» решено было использовать для эвакуации семей рабочих и служащих заводов. Для этого на корабле были оборудованы временные жилые помещения. Смонтированная так же 76-мм зенитная установка (одна двухорудийная 76,2-мм зенитная артиллерийская установка 39-К)[2] и опытный орудийный расчёт спасли корабль и всех, кто на нём находились, от звена фашистских «юнкерсов», встреченных на курсе до Севастополя[3].
Впоследствии ЭМ был отбуксирован в Поти, а осенью 1943 года в Батуми на достроечную базу СМЗ (акватория достроечной базы 201-го завода). 20 апреля 1944 года достроечные работы были завершены и 1 мая 1944 года корабль начал швартовые испытания. Весь комплекс испытаний (заводских, ходовых и государственных), которые были совмещены, корабль окончил к 17 февраля 1945 года и 22 марта 1945 года «Огневой» поднял военно-морской флаг. 8 апреля 1945 года вступил в состав Краснознамённого Черноморского флота[4].
17 февраля 1956 года ЭМ «Огневой» был выведен из боевого состава, разоружён и переформирован в корабль-цель. В связи с этим, 27 декабря 1956 года «Огневой» был переименован в «ЦЛ-2».
13 октября 1958 года «Огневой» был расформирован окончательно и 20 октября исключён из списков ВМФ[5].
Переименования
- До 16 мая 1941 года — «Опасный».
- C 16 мая 1941 года по 27 декабря 1956 года — «Огневой».
- После 27 декабря 1956 года — корабль-цель «ЦЛ-2».
Параметры и технические данные
Основным направлением развития эскадренных миноносцев проекта 30 явилось повышение боевой устойчивости, прочности, мореходности и увеличения дальности плавания.
Корпус
Прочность и эксплуатационная надежность корпуса были повышены за счёт усиления основных связей продольного набора (палубного стрингера, ширстрека, горизонтального киля) и утолщения в некоторых районах наружной обшивки[2].
Для улучшения мореходных качеств был поднят надводный борт в носу.
Энергетическая установка
На эсминце проекта 30 были устанавлены новые турбозубчатые агрегаты. Количество главных котлов и их производительность были сохранены по проекту 7-У.
Мощность электроэнергетической установки была увеличена. На корабле было размещено два турбогенератора по 100 кВт в машинных отделениях и два дизель-генератора по 50 кВт в котельных отделениях[2].
Примечательно, что из-за отсутствия в Батуми дока, гребные винты и руль на эсминец были установлены водолазами АСС ЧФ.
Вооружение
На эсминце проекта 30 артиллерия ГК, в составе четырёх 130-мм орудий, находилась в двух двухорудийных башнях, расположенных в носу и корме корабля[2]. Зенитная артиллерия калибра 76,2 мм состояла из одной спаренной башенной установки. Такое размещение артиллерии улучшало её обслуживание в штормовых условиях, обеспечивало защиту личного состава и материальной части от атак штурмовой авиации и поражения осколками от снарядов и бомб.
Примечательно, что артиллерийское вооружение (главный калибр) «Огневой» получил с погибшего «Ташкента». Восстановление орудий производилось на артремзаводе № 232.
Зенитная башня «39-К» была получена с флотских складов, после полутора лет использования в полевых условиях. Данная установка была на вооружении 251-го отдельного подвижного Новороссийского артдивизиона под командованием майора М. Рожковского.
- Артиллерийские комплексы
- Торпедно-минное вооружение
- Два трёхтрубных 533-мм торпедных аппарата;
- Зенитно-ракетный комплекс
- Одна двухорудийная 7,62-мм зенитная артиллерийская установка 39-К;
- Шесть 37-мм автоматических зенитных артустановок 70-К;
- Четыре 12,7-мм зенитных пулемёта;
- Радиолокационное вооружение
См. также
Напишите отзыв о статье "Огневой (эсминец)"
Примечания
- ↑ Тактико-технические данные взяты с Никольский В. И., Литинский Д. Ю. [narod.yandex.ru/cgi-bin/yandmarkup?cluster=30&prog=0x2757571A&HndlQuery=304285360&PageNum=0&g=3&d=0&q0=1259095920&p= Приложение 2] (рус.). Эскадренные миноносцы типа «Смелый». Проект 30бис.. Военно-Морская коллекция. Проверено 12 августа 2009. [www.webcitation.org/6HMz6pqLi Архивировано из первоисточника 14 июня 2013].
- ↑ 1 2 3 4 Никольский В. И., Литинский Д. Ю. [narod.yandex.ru/cgi-bin/yandmarkup?cluster=30&prog=0x2757571A&HndlQuery=304285360&PageNum=0&g=2&d=0&q0=1259095920&p= Глава 2. Рождение проекта: от 30К к 30бис] (рус.) // Эскадренные миноносцы типа «Смелый». Проект 30бис..
- ↑ Хитряк Е. [www.hobbyport.ru/ships/smelyj.htm Эскадренный миноносец "Смелый"] (рус.) // Моделист-Конструктор : Журнал. — 1981. — № 1—2.
- ↑ [flot.sevastopol.info/ship/esminets/ognevoy.htm Эскадренный миноносец "Огневой"] (рус.). [flot.sevastopol.info/ ИР Черноморский Флот]. Проверено 11 августа 2009. [www.webcitation.org/66hZzczZx Архивировано из первоисточника 5 апреля 2012].
- ↑ [navsource.narod.ru/photos/03/320/index.html Эскадренный миноносец "Огневой"] (рус.). Архив фотографий кораблей русского и советского ВМФ. Проверено 11 августа 2009. [www.webcitation.org/66ha3daxy Архивировано из первоисточника 5 апреля 2012].
- ↑ 1 2 В изначальном проекте 30 РЛС «Редан-2» и «Гюйс-1Б» не значились. Они были установлены только после успешных испытаний осенью 1945 года, во время достройки корабля.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Огневой (эсминец)
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
