Эскадренные миноносцы проекта 56

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:6px 10px; font-size: 120%; background: #A1CCE7; text-align: center;">Эскадренные миноносцы проекта 56
(тип «Спокойный»)</th></tr><tr><th colspan="2" style="text-align:center; ">
</th></tr><tr><th colspan="2" style="text-align:center; ">
ЭМ «Возбуждённый» проекта 56А,
Индийский океан, 6 января 1981 года.
</th></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:6px 10px;background: #D0E5F3;">Проект</th></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8; border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Страна</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px; border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8; border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Изготовители</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px; border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8; border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Операторы</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px; border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8; border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Предшествующий тип</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px; border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> проект 41 </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8; border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">В строю</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px; border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> Было запланировано строительство 100 кораблей проекта 56, позднее серия сокращена до 46 единиц, из которых по базовому проекту построено 27 кораблей. К началу 1990-х годов все они были исключены из списков ВМФ. </td></tr>

<tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:6px 10px;background: #D0E5F3;">Основные характеристики</th></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Водоизмещение</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> стандартное 2 667 т
нормальное 2949 т
полное 3 230 т </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Длина</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 126,1 м (наибольшая)
117,9 (по КВЛ) </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Ширина</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 12,76 м (наибольшая)
12,41 м (по КВЛ) </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Высота</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 34,5 м от основной линии </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Осадка</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 4,2 м </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Двигатели</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 2 ПТУ </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Мощность</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 72 000 л. с. </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Скорость хода</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> максимальная 38,5 узлов
оперативно-экономическая 17,9 узлов </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Дальность плавания</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 3 880 миль на 14,3 узлах
3090 морских миль на 17,9 узлах
642 морские мили на 38 узлах </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Автономность плавания</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 10 суток </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Экипаж</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 284 (в том числе 19 офицеров) </td></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:6px 10px;background: #D0E5F3;">Вооружение</th></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Навигационное вооружение</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> РЛС «Нептун» </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Радиолокационное вооружение</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> РЛС «Якорь-М» </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Артиллерия</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 2 × 2 130-мм АУ СМ-2-1
4 × 4 45-мм АУ СМ-20-ЗИФ </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Противолодочное вооружение</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 6 × БМБ-2 </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Минно-торпедное вооружение</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 2 × ПТА-53-56 </td></tr>

Эскадренные миноносцы проекта 56, также известные как тип «Спокойный» (код НАТО — «Kotlin»[прим. 2]),— тип эскадренных миноносцев, строившихся для Советского Военно-Морского Флота в 19531958 годах. Эскадренные миноносцы проекта 56 стали последними торпедно-артиллерийскими кораблями этого класса в Военно-Морском Флоте СССР[2][3].

С момента вступления в строй и до окончания холодной войны (на протяжении 30 лет) эскадренные миноносцы проекта 56 очень интенсивно эксплуатировались на всех четырёх флотах[4], с 1964 года активно участвовали в боевой службе советского Военно-Морского Флота и демонстрировали советское военно-морское присутствие в Мировом океане[5], в том числе и в зонах вооружённых конфликтов.





Содержание

Предыстория

Великая Отечественная война внесла существенные коррективы в планы строительства в СССР военных кораблей класса «эскадренный миноносец»: в ходе войны было потеряно 34 эсминца, ещё 30 находившихся в постройке кораблей этого класса в силу различных причин не были достроены, а значительная часть из уцелевших эсминцев находилась в небоеспособном состоянии и требовала проведения капитального ремонта и модернизации. На основе военного опыта были также выявлены серьёзные недостатки эсминцев предвоенных проектов, такие как недостаточная прочность корпусов из хрупкой маломарганцовистой стали, низкая мореходность и отсутствие запасов по нагрузке для обеспечения модернизации боевых и технических средств (в частности для размещении средств радиолокации и замены неуниверсальной артиллерии на универсальную)[6][7].

15 августа 1945 года появился официальный проект десятилетней программы военного кораблестроения на 1946—1955 годы. Согласно первоначальному проекту за 10 лет предполагалось построить 132 «больших» эсминца и 226 «обычных» эсминцев, однако очевидная нереализуемость программы в послевоенных условиях привела к её корректировке, и число планировавшихся к закладке эсминцев было сокращено до 188[8]. Так как флот нуждался в срочном пополнении своего состава, а разработка нового поколения эсминцев (проект 41) только начиналась, Политбюро было принято решение для поддержания судостроительной промышленности и обновления состава флота начать строительство морально устаревших эскадренных миноносцев проекта 30-бис[7]. После окончания их строительства судостроительные заводы СССР должны были приступить к постройке 110 эсминцев проекта 41, однако на этапе испытания головного корабля этого проекта от крупносерийного строительства эсминцев проекта 41 было решено отказаться в пользу постройки дополнительных кораблей проекта 30-бис[9]. Тем не менее, работы над модернизацией проекта 41 было решено продолжить.

История проектирования

Оперативно-техническое задание

Проектирование эскадренных миноносцев проекта 56, первоначально значившихся в документах как «модернизированный проект 41», было начато летом 1951 года. Началу работ над проектом предшествовало постановление Совета Министров СССР от 2 июня 1951 года (№ 1867—891) об «…изменении ТТЭ проекта 41». Работы над новым проектом возглавил А. Л. Фишер. Заместителями главного конструктора стали А. И. Топтыгин, В. А. Торопов, В. Г. Королевич. Главным наблюдающим от советского Военно-Морского Флота стал инженер-капитан 2 ранга М. А. Янчевский[10][11].

Постановлением Совета Министров СССР № 1867—891 утверждались следующие изменения тактико-технических элементов по сравнению с проектом 41 (единственным кораблём, построенным по этому проекту, был эсминец «Неустрашимый»). Полное водоизмещение уменьшалось с 3770 до 3150 т, полная скорость хода увеличивалась с 36 до 39 узлов, дальность плавания четырнадцатиузловым ходом сокращалась с 5500 до 4000 морских миль, а автономность была уменьшена с двадцати до десяти суток. Изменения коснулись и вооружения. Вместо четырёх спаренных стабилизированных 45-мм зенитных автоматов СМ-16 с боекомплектом 1000 снарядов на ствол на кораблях нового проекта предполагалось разместить аналогичное количество счетверённых нестабилизированных 45-мм зенитных автоматов СМ-20 с сокращённым боекомплектом (750 снарядов на ствол). Артиллерия главного калибра и торпедное вооружение остались теми же, что и на «Неустрашимом»[10].

Тактико-техническое задание определяло боевое предназначение кораблей проекта. Перед кораблями были поставлены следующие задачи[12]:

  1. Нанесение торпедных и артиллерийских ударов по боевым кораблям и судам противника;
  2. Обеспечение боевого и походного охранения соединений кораблей от атак авиации, подводных лодок, эскадренных миноносцев и торпедных катеров;
  3. Несение задач дозорной, разведывательной службы в океанской зоне;
  4. Охрана конвоев;
  5. Постановка активных минных заграждений;
  6. Огневая поддержка десантных операций и приморских армий, обстрел береговых объектов в тылу противника.


Технический проект

ЦКБ-53, учитывая большую схожесть проектов 41 и 56, приступило к работе сразу с этапа технического проекта, минуя эскизное проектирование[13][14]. Выбор главных размерений корабля «модернизированного проекта 41» подчинялся требованию разместить на нём, при сниженном на 680 т полном водоизмещении, вооружение практически того же состава, что и в проекте 41; обеспечить 39-узловую скорость полного хода за счёт форсирования ГЭУ с 66 000 л. с. до 72 000 л. с., обеспечить повышенную мореходность и улучшенную ходкость. В итоге ЦКБ-53 разработало корабль с гладкопалубным корпусом и развитыми надстройками, существенной седловатостью в носовой части, тщательно отработанными в бассейне ЦНИИ им. академика А. Н. Крылова формами обводов носовой оконечности и применением успокоителя качки в виде пары втягивающихся в корпус бортовых управляемых рулей[15].

Форма обводов корпуса эсминца, выбранная проектантами ЦКБ-53, первоначально не устроила представителей ВМФ. Адмирал флота И. С. Исаков предлагал для проекта 56 взять за основу обводы эсминца типа «Новик», ссылаясь на свой опыт плавания на кораблях этого типа. Но если «новики» подходили для закрытых морей, таких как Балтийское или Чёрное, то для службы на открытых театрах — в Баренцевом море и на Тихом океане — они были малопригодны. Спор по вопросу выбора формы обводов нового корабля в итоге перерос в конфликт между Военно-морским министерством и Министерством судостроительной промышленности, доведённый в конечном итоге до высших партийных инстанций[15].

«Первый этап обсуждения проходил у Г. М. Маленкова, который решил вопрос в пользу ВМФ с мотивировкой типа — „кому плавать, тому и выбирать обводы“. Однако занимавший в этот период пост министра транспортного и тяжелого машиностроения Вячеслав Малышев обжаловал это решение у И. В. Сталина. Последний повторно рассмотрел данный вопрос и принял точку зрения МСП, причём решение Маленкова было названо „мещанским“»[16].

Поддержка И. В. Сталиным промышленности в этом вопросе решила проблему мореходности нового эсминца в принципе, но многие технические решения требовали большого объёма теоретических и экспериментальных исследований[17], «а также последующих согласований с руководством ВМФ»[14]. Технический проект корабля разрабатывался на основе технического задела по проекту 41, хотя по своей архитектуре новый проект имел существенные отличия от прототипа. Общая компоновка вооружения и технических средств была сохранена, но при меньших главных размерениях конструкторы ЦКБ-53 были вынуждены пойти на двукратное увеличение объёма надстроек (с 5,5 % до 11,3 % от общего объёма корпуса), что позволило улучшить условия размещения 45-мм автоматов. Позднее выяснилось, что уложиться в заданные ТТЭ (водоизмещение, скорость и дальность плавания) из-за увеличения весовых нагрузок невозможно. Технический проект эскадренных миноносцев проекта 56 был закончен в ноябре 1951 года и утверждён в апреле 1952 года[14].

Новое постановление Совета Министров СССР № 1648—592 от 4 апреля 1954 года утвердило откорректированный проект 56 с новыми ТТЭ[14][18]. Полное водоизмещение возросло до 3230 т, скорость полного хода уменьшилась до 38,5 узлов. Также произошёл отказ от установки на корабле 25-мм зенитных автоматов 4М-120 (БЛ-120), первоначально заимствованных с проекта 41[18].

История строительства

Серия эскадренных миноносцев проекта 56 во исполнение решения, принятого 30 апреля 1951 года на совещании у И. В. Сталина, должна была состоять как минимум из 100 кораблей (эскадренных миноносцев проекта 41 предполагалось построить на десять кораблей больше)[10][19][13].

После смерти Сталина о прежних планах строительства массовой серии эсминцев проекта 56 «уже никто не вспоминал»[20]. Программой военного судостроения на 1956—1965 годы, разработанной под руководством Н. Г. Кузнецова, предусматривалась постройка 46 кораблей проекта 56, за которой должна была последовать серия из 31 эсминца откорректированного проекта с автоматическими башенными 130-мм АУ СМ-62 и усиленным противолодочным вооружением, а также серия из 40 эсминцев проекта 57 с противокорабельными крылатыми ракетами КСЩ[12][20]. Но в декабре 1954 года вышло Постановление Совета министров об отказе от дальнейших заказов на эсминцы проекта 56 (в том числе и с новыми АУ)[20]. Фактически по проекту 56 было построено 27 кораблей[21] (9 из них позднее были модернизированы по проекту 56-А, 12 — по проекту 56-ПЛО). Ещё 3 корпуса, заложенные по проекту 56, достраивались уже по проектам 56-ЭМ и 56-М[22][20][3]. Все корабли проекта 56 закладывались на трёх судостроительных заводах: № 190 имени А. А. Жданова в Ленинграде[1] (заложено 12 единиц: «Светлый», «Спешный», «Скромный», «Сведущий», «Спокойный», «Смышлёный», «Скрытный», «Сознательный», «Справедливый», «Несокрушимый», «Находчивый», «Настойчивый»); № 199 в Комсомольске-на-Амуре (заложено 7 единиц: «Веский», «Вызывающий», «Вдохновенный», «Возмущенный», «Возбуждённый», «Влиятельный», «Выдержанный») и № 445 имени 61 Коммунара в Николаеве (заложено 8 единиц: «Блестящий», «Бывалый», «Бесследный», «Бурливый», «Благородный», «Пламенный», «Напористый», «Бравый»)[20][2].

Обработка металла для строительства головного эсминца проекта 56 «Спокойный» была начата на заводе им. А. А. Жданова (№ 190) в феврале 1952 года. Строительство головного корабля шло быстрыми темпами, но испытания его затянулись, и с ноября 1954 по 27 июня 1956 года «Спокойный» шесть раз были вынуждены вводить в док для подкреплений корпуса и мачт, переделки нефтяных цистерн. За этот же период четырежды ремонтировался выдвижной обтекатель ГАС. Причины недобора кораблём скорости расследовала специальная комиссия; результатом её работы стали отрезание кормовой части корпуса корабля и изготовление новой, с установкой одного руля (вместо двух) площадью 11,5 м² и выкружек гребных валов вместо кронштейнов, на которых было замечено явление кавитации. Трёхлопастные винты заменили на четырёхлопастные уменьшенного шага и увеличенного диаметра[23].

Стоимость строительства головного корабля проекта («Спокойный») составила 24,2 млн рублей в ценах 1961 года, а четвёртого корабля серии — 11,4 млн рублей. Сравнительно высокая стоимость головного корабля объясняется его принципиальной новизной[24].

Конструкция

Корпус, надстройки и общее расположение

Кораблестроительные элементы

Корабли базового проекта 56 имели следующие главные размерения. Стандартное водоизмещение — 2677 т, нормальное — 2960 т, полное — 3240 т; водоизмещение головного корабля отличалось от «проектного» водоизмещения (2667/2949/3249 т соответственно)[25]. Наибольшая длина кораблей достигала 126,1 м (117,9 м по конструктивной ватерлинии), наибольшая ширина — 12,76 м (12,41 м по ватерлинии), высота борта у форштевня достигала 12,1 м, на миделе — 7,4 м[26], а в корме — 7,65—7,7 м[25][27]. Осадка при полном водоизмещении — 4,26 м. Общая высота корабля от основной линии — 34,5 м[28].

Конструкция корпуса

Проект 56 от своего прототипа, проекта 41, отличался, главным образом, конструкцией корпуса. Форму корпуса корабля выбрали с учётом размещения в заданном водоизмещении оборудования и механизмов; она оказалась исключительно удачной по мореходности, но не вполне удовлетворительной по ходкости[21]. Якорные клюзы были сдвинуты в нос и утоплены в корпус; у носового автомата и у продольных стенок носовой надстройки были установлены фальшборты; были обеспечены небольшой развал носовых обводов и оптимизация обводов кормы[29].

Корпус кораблей набирался по продольной схеме и был почти полностью цельносварным. При помощи клёпки крепились только стрингерный угольник верхней палубы, два паза по верхней палубе в средней части корабля, крепления надстроек к верхней палубе и скуловые кили. Секционная сборка корпуса проводилась в закрытом эллинге, что обеспечивало качественное выполнение работ[12][18][30][31]. Стыки секций по всему периметру совмещались в одном сечении; именно наличие некомпенсированных сварных кольцевых стыков отрицательно влияло на продольную прочность корпуса, так как в районе стыков сечения были наиболее ослабленными[32].

Корпус был выполнен гладкопалубным со значительной седловатостью в носовой части. Пятнадцатью водонепроницаемыми переборками корпус разделялся на шестнадцать отсеков. В каждый из отсеков, благодаря наличию переходных тамбуров и водонепроницаемых дверей в главных переборках машинно-котельных отделений, можно было попасть в штормовую погоду, не выходя на верхнюю палубу[29][31][12][18]. Вырезы с водонепроницаемыми дверьми располагались выше так называемой линии аварийных напоров[30].

Между нижней и верхней палубами находилась промежуточная палуба или платформа, прерывавшаяся только в районе МКО[прим. 3]. Также на корабле находились ещё две платформы, одна из которых была продолжением внутреннего дна в носовой оконечности[30]. Объём корпуса составлял 7840 м³[25][31].

Нагрузка масс, т (% от стандартного водоизмещения)[33].
Корпус Бронирование Вооружение Боезапасы Механизмы Снабжение, команда и провизия Запас водоизмещения Стандартное водоизмещение
1374,4 (51,6) 9,3 (0,3) 336 (12,6) 136,7 (5,1) 702 (26,9) 95,8 (3,6) 12,9 (0,5) 2667,1 (100,0)

Конструкция надстройки

В условиях обжатого корпуса часть корабельных помещений была «выдавлена» наверх и размещалась в трёх развитых надстройках, расположенных на верхней палубе[31]. Зенитные автоматы благодаря развитой надстройке располагались ромбически, что позволяло сосредотачивать огонь на любой борт сразу трёх из них. В свежую погоду использование автоматов облегчалось благодаря их более высокому, чем на предыдущих проектах, расположению. Но из-за недопустимо больших деформаций и их вибрации на этапе испытаний головного корабля надстройки трижды приходилось подкреплять[29][32].

Для компенсации снижения остойчивости и уменьшения весовой нагрузки в проекте 56 был применён дюралюминиевый сплав типа АМГ[29] (им по стальному набору обшивалась надстройка корабля), однако это снизило пожаростойкость конструкций. К тому же вес смешанной дюралюминиево-стальной конструкции после производства всех подкреплений оказался таким, как если бы надстройка целиком делалась из стали. Вибрацию устранить так и не удалось. Развитые подкрепления снизили предельные углы обстрела 45-мм автоматов[29]. Объём надстроек составлял 1000 м³.

Главный командный пункт (ГКП) эскадренного миноносца проекта 56 включал в себя ходовые мостик и рубку, штурманскую рубку, рубку внутриэскадренной связи и шифр-пост. ГКП был оснащён боевым информационным постом «Звено-56», основу которого составлял круглый электронный планшет обстановки, на который транслировалась радиолокационная картинка с РЛС «Фут-Н»[34].

Энергетическая установка

Главная энергетическая установка

Главная энергетическая установка (ГЭУ) проекта 56 повторяла ГЭУ эсминца проекта 41, которая, в свою очередь, изначально задумывалась как «стандартный элемент при наборе комбинаций для всего диапазона кораблей основных классов отечественного флота»[35]. В ГЭУ был заложен принцип сочетания высоких и низких параметров пара в одной тепловой схеме: на высоких параметрах пара ГЭУ работала только при больши́х скоростях корабля, а на промежуточных и малых ходах она работала на низких параметрах пара, что теоретически повышало её экономичность[35]. Конструктивно ГЭУ состояла из двух высокооборотных двухкорпусных[23] главных турбозубчатых агрегатов (ГТЗА) типа «ТВ-8» полной проектной мощностью 33 000 л. с. каждый. Все ГТЗА состояли из двух турбин: ТВД — турбины активного типа (высокого давления) и ТНД — двухпроточной турбины реактивного типа (низкого давления), а также конденсатора и зубчатой передачи с главным упорным подшипником, валоповортным и тормозным устройствами[36].

Между протоками переднего хода ТНД располагалась двухпроточная турбина заднего хода. Зубчатая передача — двухступенчатая, с раздвоением мощности. Циркуляционная система главного конденсатора в режимах от технико-экономического (14 уз) до так называемого 2-го крейсерского (29 уз) хода — самопроточная. Для обеспечения заданной скорости хода для эсминца этого проекта используемый на нём ГТЗА «ТВ-8» форсировали (за счёт повышения производительности сопловых аппаратов турбин и паропроизводительности главных котлов) и благодаря этому обеспечили ему мощность 36 000 л. с.[36]

Паропроизводящая установка ГЭУ включала в себя четыре главных паровых котла «КВ-41» (450 °C и 64 кг/см²), которые относились к типу вертикальных водотрубных котлов с естественной циркуляцией. Они имели вертикальный двухколлекторный пароперегреватель и водяной ребристый экономайзер[36]. Один котёл этого типа вырабатывал до 80 тонн пара в час. Температура пара в котлах достигала 470° при давлении 25—64 кгс/см[23]. Благодаря небольшим размерам котла «КВ-41» (не более 6 м) удалось разместить по два котельных агрегата в одном отсеке с ГТЗА при сохранении приемлемых условий их эксплуатации. В каждом из МКО котлы устанавливались фронтами друг к другу[36].

Котлы имели пять степеней защиты по различным параметрам, но тем не менее уровень воды в котлах, их температура и другие показатели работы контролировались котельной вахтой. Для осуществления форсированного дутья непосредственно в топку в кожухах МКО устанавливались по два принципиально новых автоматизированных насосных надувочных турбоагрегата «ТВК-9» с питательным, конденсатным и бустерным насосами и единым приводом, для подшипников использовалась водяная смазка[26][36]. КПД котлов из-за «зажатых» габаритов МКО был ниже, чем на прототипе (проекте 41), и составлял только 74 % вместо 78—79 %[36]. Пар для вспомогательных нужд шёл от вспомогательного котла «КВС-41», который вырабатывал в час 5 т пара под давлением 28 кг/см²[37].

Для повышения живучести МКО были разделены двумя промежуточными отсеками и одной из «глубоких» топливных цистерн. В кормовом промежуточном отсеке располагались погреба 45-мм выстрелов, а в носовом — вспомогательные паровой котел и механизмы[36].

Корабельная ГЭУ была приспособлена к пуску без предварительного прогрева — экстренное развитие полного хода из холодного состояния достигалось всего за 15 мин. Двурежимность ГЭУ (на высоких и низких параметрах пара) по расчётам обеспечивала низкий расход топлива на экономических ходах, но в процессе испытаний эсминца «Спокойного» выяснилось, что ГЭУ в режимах полного и оперативно-экономического ходов не экономична. В приёмном акте корабля отмечалось: «…даже кратковременное развитие больших ходов (атака ПЛ, уклонение от самолетов) резко снижает тактическую дальность плавания. Так, например, один час полного хода снижал дальность плавания оперативно-экономическим ходом на проекте 30бис на 104 мили, а на проекте 56 — на 184». Там же отмечались перерасход пара, недолговечность кирпичной кладки котлов и ряд других конструктивных недостатков. Значительная часть этих замечаний была устранена до передачи флоту головного корабля, а на серийных кораблях — во время постройки. В процессе испытаний мощность ГЭУ превысила заданную мощность на 1000 л. с., достигнув 73 000 л. с.[38]

Параметры ГЭУ проекта 56[36]
Полная мощность ГЭУ, л. с. Протяжённость МКО по длине корабля, м Общий вес установки, т Удельный вес установки, кг/л. с. Удельный расход топлива на технико-экономическом ходу, кг/л. с./ч Удельный расход топлива на полном ходу, кг/л. с./ч
72 000 25 702 9,8 0,797 0,394

Главная энергетическая установка обеспечивала кораблям следующие ходовые элементы:

  • Наибольшая скорость полного хода по спецификации — 38,5 узлов[27] (тем не менее, эсминец «Настойчивый» в 1957 году на испытаниях на мелководной мерной миле достиг рекордной послевоенной скорости в 41 узел[26]);
  • Максимальная дальность плавания на скорости оперативно-экономического хода (17,9 узлов) — 3090 (по другим данным 3200[27]) морских миль[28];
  • Дальность плавания на скорости технико-экономического хода (14,3 узлов) — 3880 морских миль[28];
  • Максимальная скорость заднего хода — 19 узлов[28];
  • Длительная скорость заднего хода — 14 узлов[28].

Движительно-рулевой комплекс

На головном корабле проекта рулевое устройство состояло из двух полуподвесных рулей, подвешенных для улучшения управляемости кораблём за гребными винтами диаметром 3,8 м на развитых кронштейнах гребных валов; использование кронштейнов вместо обтекателей (выкружек) по опыту испытаний лидеров предвоенной постройки «Ленинград» и «Минск» позволяло снизить неоднородность поля скоростей в диске гребного винта и уменьшить его эрозию[39]. В результате анализа модельных и натурных испытаний эскадренного миноносца проекта 41 специальная комиссия по предложению ЦНИИ им. академика А. Н. Крылова рекомендовала для ликвидации недобора спецификационной скорости заменить кронштейны гребных валов обтекателями, а полуподвесные рули заменить на подвесные балансирные. На основе этой рекомендации Совет Министров СССР в июле 1954 года принял решение о проведении соответствующих работ по изменению компоновки рулевого устройства; при этом корабли, находившиеся в большой стадии готовности, было решено достраивать в исходной компоновке[40].

Первые скоростные испытания эсминца «Спокойный», проходившие в сентябре 1954 года, показали, что с исходной компоновкой движительно-рулевого комплекса не обеспечивается даже минимальное значение спецификационной скорости, а скорость полного хода корабля достигает лишь 34,7—34,8 узлов вместо положенных 38,5. Проведённые исследования кавитации кронштейнов гребных валов и характеристик гребных винтов на скоростях, близких к полной, обнаружили кавитацию кронштейнов и неблагоприятное влияние кавитирующих выступающих частей на характеристики гребных винтов. На основе проведённых исследований конструкция рулевого устройства вновь подверглась изменению: вместо двух подвесных балансирных рулей в диаметральной плоскости эсминцев проекта устанавливался один полубалансирный руль удвоенной площади[40], увеличивался диаметр гребного винта (до 4,0 м) и его дисковое соотношение, число лопастей винта увеличилось с трёх до четырёх. Внедрение новой конструкции гребных винтов привело к росту скорости хода на 1,9—2,0 узла, ещё на 1,0—1,2 узла скорость хода увеличивалась благодаря переходу к одному рулю вместо двух[41], что в итоге обеспечило достижение эсминцами спецификационной скорости.

Электроэнергетическая система

Корабельная электростанция общей мощностью 1200 кВт включала два турбогенератора типа «ТД-12» по 400 кВт и два дизель-генератора ДГ-200/1 переменного трёхфазного тока напряжением 220 вольт и частотой 50 герц[26][37]. Они располагались в двух электростанциях: носовой (на верхней промежуточной палубе за носовым МКО) и кормовой (под промежуточной палубой за кормовым МКО). Такая схема существенно повышала живучесть электроэнергетической системы корабля и в принципе повторяла электроэнергетическую схему эсминца проекта 41, но у последнего имелся стояночный турбогенератор ТД 8/1 мощностью 100 кВт, позволяющий обеспечивать, в случае необходимости, повседневную службу и боевую подготовку корабля без берегового питания, тогда как на эсминце проекта 56 из-за экономии веса этот турбогенератор отсутствовал[37].

Силовая электрическая сеть на корабле была выполнена из кабеля в резиновой оболочке с металлическим панцирем и проходила по специальным коридорам кабельных трасс, расположенных побортно, что также должно было повысить живучесть не только электроэнергетической сети, но и всей энергетической установки в целом[37].

Буксирное, якорное и швартовное устройства

Буксирное устройство корабля состояло из носового и кормового буксирных клюзов и вьюшки со стальным буксирным тросом, установленной по левому борту кормовой надстройки. Два становых якоря Холла с удерживающей силой 2250 т по-походному крепились цепными стопорами в сдвинутых к форштевню и утопленных в корпус клюзах для снижения брызгообразования на больших ходах. В целях уменьшения веса вместо сварных якорных цепей использовались литые цепи уменьшенного калибра (37 мм вместо 43 мм) длиной 275 (левая) и 350 м (правая)[42][43][44]. На юте корабля находился электрический швартовный шпиль ШЭРВ-Д-1, а на баке — якорный шпиль с электроприводом ШЭГ 1/1 с двумя головками для спуска и подъёма обоих становых якорей[42].

Корабельные технические средства

Радиосвязь и аппаратура специального назначения

Средства связи эсминцев были представлены тремя радиопередатчиками, пятью радиоприёмниками, двумя приёмопередатчиками, аппаратурой буквопечатающей и автосигнальной связи[31].

Катера, шлюпки, спасательные средства

Шлюпочное устройство повторяло шлюпочное устройство эсминцев проекта 41 и состояло из одного разъездного (командирского) катера проекта 378, расположенного на верхней палубе по правому борту от носовой надстройки, большого моторного барказа, установленного на противоположном борту, и шестивёсельного яла ЯЛ6, который был размещён на средней надстройке по левому борту за 45-мм АУ. Катер и барказ обслуживались двумя грузовыми стрелами, имевшими одну электрическую лебедку. В конце 1970-х годов практически одновременно на всех кораблях проекта катера проекта 378 были заменены разъездными катерами проекта 1390 «Стриж»[42].

Спасательными средствами на корабле служили восемь жёстких 24-местных спасательных плотов, размещённых побортно на кожухах дымовых труб и на носовой надстройке рядом с 45-мм АУ. К концу 1970-х годов на всех эсминцах этого проекта их постепенно заменили надувными десятиместными спасательными плотиками ПСН-10[42][43].

Корабль в случае необходимости мог принять десант численностью в 500 человек (с 4 45-мм орудиями и 8 81-мм миномётами)[44].

Корабельные запасы

Нормальный запас топлива составлял 255 т, полный — 510 т, наибольший — 530 т[27] (по другим данным — 540 тонн мазута)[28]. Запас дизельного топлива — 13,8 т, масла — 28 т, котельной воды — 50 т[28]. Автономность корабля по запасам провизии — 45 суток, по запасам воды — 10 суток[21][28]. На корабле имелся запас питьевой воды — до 22,6 т[27].

Экипаж и условия обитаемости

Экипаж корабля состоял из 284 человек, в том числе 19 офицеров, 17 сверхсрочников и 248 матросов и старшин срочной службы[29]. В целях экономии веса корпусных конструкций на проекте отказались от центрального снабжения экипажа горячей водой, заменив его местным подогревом; облегчили воздушное и паровое отопление; уменьшили запас снабжения и расходных материалов. По сравнению с эсминцами проекта 41 были уменьшены площади и объёмы жилых и служебных помещений, что ухудшило общую обитаемость кораблей проекта[29][45]. Удельная площадь жилых помещений на одного члена была снижена по сравнению с прототипом (с 1,6 м²/чел. до 1,3 м²/чел.) и была сопоставима с удельной площадью жилых помещений на эсминце проекта 30бис[46].

Экипаж, как и на корабле проекта 41, размещался в двух жилых комплексах или блоках (носовом и кормовом), разделённых машинно-котельными отделениями и отсеками вспомогательных механизмов). Каждый из блоков имел автономное санитарное оборудование. Обогрев помещений обеспечивался за счёт калориферного отопления (вместо паровых грелок), что значительно улучшало регулировку температурного режима жилых отсеков в условиях крайнего Севера[46].

На корабле имелось 13 кают для офицеров, в том числе десять двухместных и три одноместных (для командира корабля, его старшего помощника и для помощника и заместителя по политической части), все офицерские каюты, кроме каюты командира, имели двухъярусные койки. Все офицерские каюты были сосредоточены в носовом блоке. Для размещения главных старшин в кормовом блоке имелись три 4-, 6- и 8-местные каюты, как и офицерские оборудованные стационарными двухъярусными койками. Блоки офицерских кают и кают главстаршин имели каждый свою кают-компанию[46]. Кают-компания офицеров была достаточно просторной и была расположена в носовой надстройке, как и на проекте 41, она занимала почти весь её объём на уровне верхней палубы. Кают-компания главных старшин размещалась в блоке их жилых помещений[45].

Для размещения на эскадренном миноносце личного состава имелось восемь кубриков, рассчитанных (если считать с самого носового (№ 1)), на 18, 9, 24, 30, 47, 48, 39 и 33 человека соответственно. Шесть кубриков находились на верхней промежуточной палубе, кубрики № 3 и № 4 располагались на второй промежуточной палубе. Кубрики оборудовались трёхъярусными койками; также имелось 10 подвесных коек. Под средней надстройкой находились душевые команды, отличавшиеся крайней стеснённостью (могли одновременно принять не больше 11 человек). Все душевые и умывальники имели автономные электрические обогреватели воды. Рядом с душевыми команды была размещена прачечная. По боевому расписанию душ команды с раздевалкой и прачечной должен был использоваться в качестве поста противохимической обработки. На корабле имелся всего один опреснитель, а запасы мытьевой воды были сокращены по сравнению с проектом 41 на 9 т (до 21 т[46], по другим данным — до 22,8 т[27]).

Мореходность и ходовые качества

Хорошая мореходность кораблей проекта была достигнута благодаря тщательной модельной отработке в бассейнах ЦАГИ и ЦНИИ-45[32], а также при помощи специальных мероприятий, к которым относились установка активных рулевых успокоителей качки, боковых килей и двух глубоких топливных цистерн, подъём форштевня и повышение надводного борта в носу (на 1,5 м выше, чем у проекта 41)[21][32][47].

На мореходных испытаниях головного корабля, проходивших на Балтике с 2 по 16 декабря 1955 года при волнении моря до пяти баллов и ветре до восьми баллов, были испытаны мореходные качества корабля. В ходе испытаний выяснилось, что забрызгивание носовой артиллерийской башни, носового и бортовых автоматов «СМ-20-ЗИФ» начинается только при четырёхбалльном волнении и ходе за 18 узлов. Сопровождение целей для 130-мм артиллерии корабля терялось при кренах более 20°. Приготовления к минным постановкам можно было производить на скоростях до 24 узлов (при пятибалльном волнении допустимая скорость уменьшалась до 14 узлов). Аналогичными были ограничения по применению кормовых бомбомётов. На скоростях свыше 24 узлов при пятибалльном волнении эсминец «накрывало» облако брызг[2]. Помимо этого, для кораблей проекта были характерно снижение остойчивости при нормальном и полном водоизмещении[21]. Тем не менее, мореходность эскадренных миноносцев проекта 56 по сравнению с эсминцами предыдущих поколений была существенно лучшей, что отразилось на положительной оценке мореходных качеств корабля его приёмной комиссией[26]. Метацентрическая высота при нормальном водоизмещении — 0,85 м[27].

Эскадренные миноносцы проекта 56А
Эскадренный миноносец «Сознательный», 1 февраля 1987 Эскадренный миноносец «Находчивый», 17 мая 1983 года

Вооружение

Артиллерия

Артиллерия главного калибра эскадренных миноносцев проекта 56 включала две двуствольные 130-мм стабилизированные полуавтоматические универсальные артиллерийские установки (АУ) СМ-2-1 с длиной ствола в 58 калибров. Орудия имели раздельно гильзовое заряжание (выстрел состоял отдельно из снаряда и заряда в гильзе). В боезапас артиллерийских установок входили снаряды: полубронебойный, осколочно-фугасный с головным взрывателем, зенитный с радиолокационным взрывателем, зенитный с дистанционной трубкой, осветительный парашютный, противорадиолокационный и практический. В 1964—1965 годах для АУ также производился глубоководный противолодочный снаряд. В состав выстрела входило три заряда: боевой, уменьшенный боевой и специальный для стрельбы осветительными снарядами. При полуавтоматическом заряжании скорострельность АУ по морской цели составляла до 14 выстрелов в минуту, а по воздушной — 10. АУ СМ-2-1 могла дать 54 залпа с полной скорострельностью, после чего для ведения дальнейшей стрельбы требовалось 4—5-минутное охлаждение стволов, осуществляемое способом прокачки канала ствола забортной водой из пожарной магистрали[37].

Артиллерийские установки наводились на цель с помощью башенных оптических прицелов «АМО-3-1с» и башенных радиолокационных дальномеров «Штаг-Б» (размещались в колпаке на крыше каждой башни). Общий боезапас — 850 выстрелов (ещё 200 могли браться в перегруз). Максимальная дальность стрельбы — 27,8 км, досягаемость по высоте — 21 км. Масса установки составляла 57,325 т. Обслуживали установку 21 человек[28][37]. Артиллерийская стрельба велась при помощи системы ПУС типа «Сфера-56», получавшей данные от стабилизированного визирного поста наводки СВП-42/50 со встроенными дальномерами ДМС-3 и РЛС «Якорь-М». Радиолокационная станция позволяла обнаруживать самолёты на расстоянии около 35 км[28].

Со второй половины 1950-х годов, несмотря на универсальность артиллерийских установок эсминца, стрельба из орудий главного калибра по воздушным целям была малоэффективной. Хотя приборы управления стрельбой теоретически могли вырабатывать данные для стрельбы по воздушным целям, летящим со скоростью до 600 м/с, работное время выработки данных, недостаточно высокая скорострельность и слабые приводы АУ, а также отсутствие какой-либо помехозащищённости у РЛС «Якорь-М2» уже не могли обеспечивать эффективное поражение ни высокоскоростных маневрирующих воздушных целей, ни дозвуковых противокорабельных ракет. Тем не менее, применение 130-мм артиллерии по береговым, в том числе невидимым, целям отличалось очень высокой эффективностью, «по-видимому, самой высокой в мире среди кораблей своего класса»[48].

Зенитное артиллерийское вооружение кораблей проекта состояло из четырёх совмещённых четырёхствольных 45-мм зенитных автоматов СМ-20-ЗИФ с длиной ствола 76 калибров с системой дистанционного управления «Д-20» и резервными коллиматорными прицелами «ВКМ-45-4М». Общий боезапас достигал 17 200 выстрелов, в том числе 4000 в перегруз и 1200 в кранцах выстрелов. Максимальная дальность стрельбы — 11 км, досягаемость по высоте — 6,7 км. Техническая скорострельность — до 160 выстрелов в минуту (после выполнения очереди в 65 выстрелов на ствол требовалась минута на охлаждение путём прокачки через стволы забортной воды)[49].

Торпедное, противолодочное и минное вооружение

Торпедное вооружение кораблей состояло из двух пятитрубных 533-мм торпедных аппаратов ПТА-53-56 с системой прибора управления торпедной стрельбой (ПУТС) «Сталинград-Т-56», которая была согласована с РЛС управления «Заря» (необходимой для стрельбы по надводным целям). Ядром системы управления торпедного вооружения являлся торпедный автомат стрельбы, который вырабатывал элементы движения надводной цели и решал торпедный треугольник. Торпедные аппараты могли наводиться дистанционно с помощью СЭССП, как полуавтоматически, так и вручную с местного поста, расположенного прямо на торпедном аппарате. Автоматически или вручную могли вводиться в торпеды глубина хода и угол установки гироскопического прибора Обри. Торпеды типа «53-56» с массой взрывчатого вещества 400 кг имели скорость хода 50 или 40 узлов и дальность хода соответственно 8 или 13 км[50].

В кормовой части было размещено шесть бомбомётов БМБ-2, цепной охранитель и два подпалубных бомбосбрасывателя[28] (на 48 глубинных бомб ББ-1 с массой взрывчатого вещества 135 кг, скоростью погружения 2,5 м/с и максимальной глубиной воздействия 100 м или на аналогичное число быстро погружающихся глубинных бомб БПС с массой взрывчатого вещества 96 кг, скоростью погружения 4,2 м/с и максимальной глубиной воздействия 330 м). Кормовые бомбомёты могли выстреливать глубинные бомбы на дистанцию 40, 80 или 120 м, что вместе с кормовыми бомбосбрасывателями позволяло атаковать обнаруженную ПЛ в полосе более 200 м, но при прохождении корабля над ПЛ терялся гидролокационный контакт с подлодкой. Применение противолодочного оружия осуществлялось при помощи приборов управления стрельбой «Шар-У»[50], «основу которой составляли приборы команд и докладов, то есть они являлись чисто информационными приборами. Правда, был разработан простейший счётно-решающий прибор, куда можно было ввести по данным гидролокационной станции дальность до подлодки и глубину её погружения. С учётом скорости корабля, а также скорости погружения глубинных бомб этот прибор выдавал момент применения оружия. Вместе с тем, как правило, ввести все данные не успевали… так что прибор не прижился»[51].

На эсминцах также могло быть размещено до 50 малых морских мин КБ-3 или минных защитников или до 36 мин АМД-1000[28].

Радиотехническое вооружение

Основными недостатками радиотехнического вооружения кораблей этого проекта являлись теснота боевых постов и электромагнитная несовместимость[47].

Системы общего обнаружения и целеуказания

Система управления огнём зенитных автоматов включала РЛС освещения воздушной обстановки «Фут-Н» (размещалась на грот-мачте) и две РЛС «Фут-Б» (установлены на рубке и за грот-мачтой). Из-за неготовности РЛС «Фут-Н» на первых кораблях устанавливалась РЛС общего обнаружения «Риф» (позднее, в процессе ремонта и модернизации кораблей серии, она заменялась)[28].

Гидроакустическое вооружение

Целеуказание средства ПЛО получали от гидроакустической станции «Пегас-2» (максимальная дальность обнаружения в режиме эхопеленгования при максимально благоприятных гидрологических условиях — 2,8 км)[28], а в реальности ещё меньше. Определять глубину погружения подводной лодки противника ГАС не могла[51].

Штурманское вооружение

Штурманское вооружение эсминцев состояло из новейших отечественных образцов 1950-х годов: гирокомпаса «Курс-4», магнитных компасов КП-М1 и КП-М3, автопрокладчика «Путь-1», лага ЛГ-40, эхолота НЭЛ-4СУ и радиопеленгатора АРП-50[27][46]. В ходе модернизации кораблей по проекту 56ПЛО штурманское вооружение не изменялось, за исключением замены лага ЛГ-40 на новый лаг ЛГ-50. Модернизированные эсминцы дополнительно получили станцию радиотехнической разведки «Мачта-П4», а ГАС «Пегас-2» на них была заменена на модернизированную ГАС «Пегас-2М»[46].

Модернизации

К 19551956 годам произошла новая переоценка ВМФ СССР своих приоритетов: в связи с ускоренной реализацией американскими ВМС программы «Поларис», предусматривавшей серийное строительство атомных подводных ракетоносцев, акцент главной угрозы для советского Военно-Морского Флота сместился с авианосцев в сторону ПЛАРБ (атомных подводных лодок, вооружённых баллистическими ракетами). Очень скоро выяснилось, что советский флот, прежде ориентированный на противостояние авианосной и десантной угрозе, фактически не располагает адекватными средствами для борьбы с динамично развивающимися штурмовой авиацией и атомными подводными лодками противника. В этой связи Военно-Морской-Флот СССР встал перед объективной необходимостью сосредоточения основных усилий на подготовке к отражению новых угроз СССР с морского направления[52].

Первым шагом главнокомандующего ВМФ СССР адмирала С. Г. Горшкова в направлении модернизации уже построенных и строящихся кораблей стал перевод в разряд противолодочных («кораблей ПЛО») всех подходящих для этого кораблей флота, прежде всего эскадренных миноносцев. Другой первоочередной мерой, принятой в декабре 1957 года совместным решением Министерства судостроительной промышленности и ВМФ СССР, стала модернизация ранее построенных эскадренных миноносцев проектов 30-бис и 56 соответственно по проектам 31 и 56-ПЛО (а также проектам 56-К и 56-А)[52].

Проект 56-ПЛО

Проект с индексом 56-ПЛО, разработанный в 1958 году ЦКБ-53 под руководством главного конструктора К. А. Масленникова, был направлен на усиление противолодочного вооружения эскадренных миноносцев проекта 56 в целях повышения боевых возможностей последних по противолодочной обороне (ПЛО). С 1958 года модернизацию по проекту 56-ПЛО прошли четырнадцать кораблей[53] («Московский комсомолец», «Блестящий», «Бывалый», «Бурливый», «Благородный», «Вдохновенный», «Бесследный», «Сведущий», «Пламенный», «Возмущенный», «Вызывающий», «Напористый», «Бравый» и «Скрытный»). Примечательно, что эсминец «Бравый» был позднее модернизирован ещё и по проекту 56-К, а «Скрытный» — по проекту 56-А[54].

В ходе этой модернизации на кораблях были сняты второй торпедный аппарат и штатные кормовые бомбомёты БМБ-2. Вместо них были оборудованы дополнительные посты ПЛО, а оставшийся торпедный аппарат (с переоснащением на ПУТС «Звук-56», связанной с системой «Смерч») был приспособлен для стрельбы как противокорабельными, так и противолодочными торпедами. Минные рельсы на верхней палубе сохранялись[54][55].

Основу противолодочного вооружения модернизированных эсминцев составляли две пары реактивных бомбомётных установок, предназначавшихся для стрельбы глубинными бомбами. На носовой надстройке, слева и справа от носового зенитного 45-мм автомата, монтировалась пара 16-ствольных РБУ-2500 (система «Смерч»). Только «Московский комсомолец», в отличие от других кораблей проекта 56-ПЛО, получил во время модернизации в 1961 году вместо установок РБУ-2500 две более современные установки типа РБУ-6000 с механическим заряжанием[54].

Под обеими носовыми РБУ-2500 были оборудованы погреба для хранения запасных глубинных бомб из расчёта на четыре полных залпа (всего 128 бомб). Погреба имели гидравлическую систему подачи глубинных бомб к установкам, далее установки заряжались вручную. В кормовой части корабля были установлены по две 6-ствольных РБУ-1000 (система «Бурун»), предназначенные главным образом для поражения атакующих торпед, а также подводных лодок в кормовых секторах. Прошедшие модернизацию корабли получили новую гидроакустическую станцию «Пегас-2М»[54].

Несмотря на то, что проведённая в рамках проекта 56-ПЛО модернизация несколько улучшала боевые возможности кораблей, придавала им новые качества, полностью устранить все недостатки вооружения всё же не удалось. К тому же, в связи с развитием штурмовой авиации и крылатых ракет всё более актуальной становилась задача оснащения надводных кораблей зенитными ракетными комплексами (ЗРК) средней дальности (аналогичным путём модернизировали свои эсминцы и на Западе). С учётом перечисленных обстоятельств дальнейшее переоборудование оставшихся кораблей по проекту 56-ПЛО прекратили в пользу проведения более существенной модернизации.

— Заболоцкий В. П., Костриченко В. В. Гончие океанов. История кораблей проекта 61...[56]

Проект 56-К

Проанализировал тенденции развития кораблей класса «эскадренный миноносец» ведущих морских держав, конструкторы ЦКБ-53 пришли к выводу, что там тоже придают большое значение усилению ПВО кораблей среднего водоизмещения и оснащают их зенитно-ракетными комплексами ближней дальности. Поэтому 31 августа 1959 года было принято совместное решение ВМФ СССР, Госкомитета по судостроению (ГКС) и Херсонского Совета народного хозяйства об оснащении одного из кораблей серии по проекту 56-К зенитным ракетным комплексом М-1 «Волна» в составе одной спаренной стабилизированной установки, 16 зенитных управляемых ракет, системы управления «Ятаган» и корабельной аппаратуры регламентного контроля. В 1959—1960 годах проект 56-К был разработан под руководством главного конструктора А. И. Топтыгина. Согласно проекту предполагалось провести переоборудование для отработки нового ЗРК, после чего планировалось принять решение о модернизации других кораблей этой серии, а в качестве платформы для установки и испытания нового ЗРК был выбран эсминец «Бравый», проходивший в это время в Севастополе модернизацию по проекту 56-ПЛО[57].

Переоборудование «Бравого» происходило в два этапа: в 1959—1960 годах на Севастопольском Морском заводе и в 1963—1964 годах на судостроительном заводе им. 61 коммунара в Николаеве (последний являлся основным подрядчиком работ). К 23 августа 1960 года с эсминца было демонтировано всё вооружение, имевшееся в корму от носового торпедного аппарата (кормовой торпедный аппарат ПТА-53-56, кормовой и два располагавшихся побортно на средней надстройке 45-мм автомата СМ-20-ЗИФ1964 году, при проведении второго этапа модернизации, бортовые автоматы № 2 и 3 были восстановлены на прежних местах), кормовая башня СМ-2-1), а также грот-мачта. Ходовой мостик сделали закрытым, фок-мачту заменили на новую, с антенным постом РЛС общего обнаружения МР-300 «Ангара» в верхней части. Демонтажу подверглась и вторая дымовая труба: её заменили на новую с усиленной кормовой стенкой, выполнявшей функцию отражателя пламени от стартующих ракет. Место демонтированной грот-мачты заняло башеноподобное основание под антенный пост РЛС «Ятаган» нового зенитно-ракетного комплекса «Волна». Двухбалочная наводящаяся пусковая установка зенитных ракет ЗИФ-101 и погреб на 16 зенитных ракет с двумя барабанами размещались в корму от второй дымовой трубы. По правому борту расположили специальный кран, предназначавшийся для загрузки ракетного боезапаса в условиях открытого моря и на необорудованных рейдах[57][58].

В связи со сменой артиллерийско-торпедного вооружения на зенитно-ракетное увеличилось водоизмещение корабля (полное увеличилось до 3447 т, стандартное до 2890 т), уменьшилась до 35,5 узлов скорость полного хода, ухудшилась остойчивость, в связи с чем потребовались дополнительные меры в виде приёма в междудонные цистерны жидкого балласта. В ходе модернизации «Бравый» получил активные успокоители качки[57].

Противолодочное вооружение «Бравого» сохранялось по проекту 56-ПЛО (2 носовые РБУ-2500 и пятитрубный поворотный торпедный аппарат с ПУТС «Звук-56», но без системы «Бурун»). Радиотехническое вооружение корабля было значительно усилено. По причине перегрузки минное вооружение упразднялось, а минные рельсы были демонтированы[57].

Проект 56-А

Проведённые в 1962 году испытания эсминца «Бравого» (проект 56-К) доказали, что решение о размещении на нём зенитно-ракетного комплекса было оправдано. В связи с этим было принято решение об оснащении ЗРК «Волна» и других кораблей проекта 56 (с учётом замечаний и выявленных на испытаниях недостатков)[57].

В 1961—1964 годах в ЦКБ-53 под руководством главного конструктора Н. П. Соболева[59] был разработан технический проект 56А, представлявший собой логическое завершение конструкторской мысли по модернизации кораблей проекта 56. Проект был утверждён 26 октября 1964 года, а к июню 1965 года были готовы его рабочие чертежи[58]. Проект предполагалось оснастить ЗРК (за счёт снятия кормовой артиллерийской башни), а также более совершенными системами вооружения и радиотехническими средствами. Три из четырёх 45-мм автоматов СМ-20-ЗИФ демонтировались, носовой автомат (№ 1) сохранялся[59].

От переделки кормовой дымовой трубы конструкторы отказались, ограничившись установкой на носовой кромке крыши ракетного погреба плоского наклонного отражателя. От специального крана для погрузки ракетного боезапаса (как на «Бравом») конструкторы отказались из-за доказанных на практике больших трудностей перегрузки боезапаса в открытом море и на незащищённых рейдах. Для оптимизации размещения радиотехнических средств, аппаратуры и оборудования была полностью перестроена вся носовая надстройка[59].

Эскадренные миноносцы проекта 56, проходившие модернизацию по проекту 56А, имели некоторые различия друг от друга по составу вооружения и радиотехнических средств. На кораблях, модернизированных ранее по проекту 56ПЛО, реактивное противолодочное и гидроакустическое вооружение (РБУ-2500 и ГАС «Пегас-2М») оставлялось без изменений, на других кораблях устанавливались новые РБУ-6000 с боекомплектом в 148 глубинных бомб (на 4 полных залпа) и ГАС ГС-572. Торпедное вооружение на всех кораблях данной модификации оставлялось одинаковым — один пятитрубный наводящийся торпедный аппарат (без запасных торпед). Вместо антенного поста РЛС МР-300 («Ангара») на фок-мачте размещался антенный пост более совершенной трёхкоординатной РЛС общего обнаружения МР-310 («Ангара-А»). Так же как и на эсминце «Бравом» минное вооружение на кораблях проекта 56А упразднялось, а минные рельсы демонтировались[59][58].

Всего по проекту 56А было модернизировано восемь кораблей[58]. Головным кораблём стал эсминец «Несокрушимый», модернизированный на судостроительном заводе им. 61 коммунара в Николаеве в период с 17 декабря 1964 по 31 декабря 1966 года. Там же в 19671971 годах последовательно прошли модернизацию ещё 4 корабля: «Находчивый», «Справедливый» (проект 56АЭ), «Настойчивый» и «Сознательный». В этот же период на Кронштадтском Морском заводе по проекту 56А был модернизирован эскадренный миноносец «Скромный», а на «Дальзаводе» — «Возбуждённый» и «Скрытный». На производство всех работ, испытания и передачу флоту каждого корабля в среднем уходило до двух лет[59].

Три корабля проекта 56А («Сознательный», «Возбуждённый» и «Скрытный») после 1970 года были дополнительно оснащены четырьмя спаренными 30-мм зенитными автоматами АК-230 с системой управления «Рысь»[59][58]. Остальные корабли проекта из-за отсутствия необходимых средств этими автоматами оснащены не были. Один эсминец («Справедливый») изначально предназначался на экспорт и модернизировался по проекту 56АЭ — с установкой менее совершенного, чем на других эскадренных миноносцах, состава вооружения и радиотехнических средств[59].

В связи со сменой артиллерийско-торпедного вооружения на зенитно-ракетное изменились водоизмещение (полное увеличилось до 3590 т, стандартное до 3030 т), скорость (полная уменьшилась до 36,5 узлов), дальность плавания в экономичном режиме (18 узлов) сократилась до 2190 миль[60].

Представители проекта 56 отличались достаточно высокими тактико-техническими элементами и успешно служили на всех флотах советского ВМФ наравне с кораблями более поздних проектов. В целом модернизация кораблей по проекту 56А сильно затянулась по срокам и вышла трудоёмкой и дорогостоящей[61], поэтому после 1971 года от проведения работ на последующих кораблях проекта 56 отказались[55][59]. Дальнейшая модернизация средств ПВО на кораблях проекта 56 не производилась, так как новые перспективные зенитные ракетные комплексы уже не входили в ограниченные габариты корпуса этого проекта[61].

Проект 56-Э и 56-М

Нескольким эскадренным миноносцам проекта 56 «суждено было стать первыми в мире кораблями, вооружёнными противокорабельными ракетами[55], поскольку на середину 1950-х годов они оказались единственными пригодными кораблями, которые можно было использовать в качестве носителей крылатых ракет без каких-либо конструктивных и даже технологических изменений»[62].

Тактико-техническое задание на проектирование эскадренного миноносца с «Корабельным снарядом „Щука“» (КСЩ) было утверждено Главнокомандующим ВМФ Н. Г. Кузнецовым 25 июля 1955 года. Одновременно на основе совместного решения Министерства судостроительной промышленности и ВМС № С-8/003127 конструкторам поручалось проработать на одном корпусе ракетный корабль как с одной, так и с двумя пусковыми установками противокорабельных ракет. К 23 января 1956 года ЦКБ-53 разработало оба варианта. Первым кардинально модернизированным кораблём (проект 56-А, главный конструктор О. Ф. Якоб) стал эсминец «Бедовый», изначально заложенный как артиллерийский, но в процессе строительства откорректированный и достроенный в ракетном варианте с одной поворотной пусковой установкой ракет КСЩ. Для её размещения с «Бедового» были сняты артиллерия главного калибра, торпедные аппараты, противолодочное вооружение, а кормовая 45-мм автоматическая артиллерийская установка перенесена в нос. Немного позднее на корабле были размещены ракетно-бомбовые установки[62] РБУ-2500[60] и два двухтрубных торпедных аппарата для противолодочных торпед с системами управления. Стандартное водоизмещение «Бедового» составило 2850 т, основную роль в увеличении водоизмещения сыграл твёрдый балласт, уложенный для страховки корабля от опрокидывания в результате стартового удара ракеты КСЩ. Ракетный комплекс КСЩ был испытан на корабле в феврале 1957 года[62].

По причине того, что две пусковых установки с 16 снарядами КСЩ физически не входили в корпус эсминцев проекта 56, совместным решением ВМФ СССР и Министерства судостроительной промышленности СССР от 16 апреля 1956 года предусматривалось разработать рабочий проект 56-М (по типу «Бедового»). Все уже отработанные решения оставались, незначительно (на 85—100 тонн, без учёта 100 тонн балласта) увеличивалось водоизмещение кораблей проекта. Стабилизированную пусковую установку СМ-59-1 снабдили рельсовыми направляющими, бронированной коробкой поста предстартовой подготовки (борт — 10 мм, палуба — 6 мм). Старт ракет мог производиться только через 15—20 минут предстартовой подготовки (перед стартом требовалось заправить ракеты топливом), установку обслуживало 18 человек[62]. Несмотря на все недостатки, появление ракетного комплекса на корабле резко расширило его возможности по борьбе с более сильными надводными группировками противника и «создало предпосылки качественного перевеса наших кораблей над иностранными — ведь эффективных средств борьбы с новым оружием просто не было»[53].

От «Бедового» эсминцы проекта 56-М внешне отличались незначительно, но имели повышенные возможности ПВО — 45-мм автоматы были заменены на 57-мм артиллерийские установки «ЗИФ-75» (дальность стрельбы — до 13 км, досягаемость по высоте — 6,7 км, скорострельность 100 выстрелов в минуту) с РЛС «Фут-Б-2», на кораблях была установлена новая ГАС «Геркулес» МГ-572 с трактом кругового обзора и системой управления стрельбой «Кипарис-56М», новые приёмники радиоразведки, был оборудован боевой информационный пост (сокращённо БИП) с электронной системой «Планшет», внедрена система противоатомной и химической защиты, благодаря чему корабли могли вести бой при полной герметизации помещений в течение трёх часов, используя системы фильтровентиляции, орошения надстроек и палуб. Также подверглась совершенствованию энергоустановка[53].

Проект 56-У

На основе решения ВМФ и Министерства судостроительной промышленности от 11 октября 1969 года три ракетных корабля проекта 56-М были модернизированы по проекту 56-У (главный конструктор проекта — В. Г. Королевич). Вместо устаревших ракет КСЩ они получили новый противокорабельный ракетный комплекс П-15М и два спаренных 76-мм зенитных орудия. Корабли проекта должны были оперировать в ближней зоне и обеспечивать боевую устойчивость соединений катеров[61].

Помимо разницы в вооружении, у модификаций проекта 56 различались следующие тактико-технические элементы[61][60]:

ТТЭ Проект 56 Проект 56-К Проект 56-А Проект 56-ЭМ Проект 56-М Проект 56-У
Водоизмещение полное 3230 тонн 3447 тонн 3590 тонн 3336 тонн 3447 тонн 3450 тонн
Водоизмещение стандартное 2667 тонн 2890 тонн 3030 тонн 2798 тонн 2890 тонн 2900—2940 тонн
Скорость полная 38,5 узлов 35,5 узлов 36,5 узлов 38,0 узлов 35,0 узлов 34,8 узлов
Скорость экономическая 17,9 узлов 18,0 узлов 18,0 узлов 14,0 узлов 14,0 узлов 18,0 узлов
Количество экипажа 284 человек 270 человек 268 человек 270 человек 284 человек

История службы

В состав Северного флота вошло восемь эсминцев проекта 56 («Спокойный», «Сведущий», «Смышлёный», «Скромный», «Сознательный», «Несокрушимый», «Находчивый» и «Настойчивый»), в состав Балтийского флота — четыре («Светлый», «Спешный», «Скрытный» и «Справедливый»)[63].

В состав Тихоокеанского флота первоначально вошло девять кораблей этого проекта («Бесследный», «Бурливый», «Вызывающий», «Веский», «Вдохновенный», «Возмущённый», «Влиятельный», «Выдержанный» и «Возбуждённый»), но в 1960 году Тихоокеанский флот пополнился ещё двумя кораблями — «Скрытным» (из состава Балтийского флота) и «Блестящим» (из состава Черноморского флота), и число эсминцев проекта 56 в составе флота возросло до одиннадцати. Усиление Тихоокеанского флота новыми кораблями было вызвано обострившимися политическими противоречиями с Китаем, что требовало формирования на Дальнем Востоке мощной ударной группировки артиллерийских кораблей (эсминцы, а также четыре лёгких крейсера проекта 68-бис). Кроме этого, усиление Тихоокеанского флота именно эсминцами проекта 56 объяснялось неразвитостью инфраструктуры Дальнего Востока и трудностями эксплуатации на её базе кораблей нового поколения (таких, как ракетные корабли проекта 58 и корабли «ПВО и ПЛО» проекта 61)[63].

Больше всего эскадренных миноносцев проекта 56 и его модификаций служило в составе Черноморского флота (14 единиц[64]), но при этом часть из них в ходе службы убыла на другие флоты[63]. Корабли проекта 56 начали поступать в состав 150-й бригады эсминцев Эскадры Черноморского флота осенью 1955 года; первым из новых кораблей Черноморский флот пополнил эсминец «Блестящий». В 1956—1957 годах в состав бригады вошло ещё 7 эсминцев проекта 56: «Бывалый», «Бравый», «Бесследный», «Бурливый», «Благородный», «Пламенный» и «Напористый». В 1958 году в состав бригады вошёл модернизированный по проекту 56М эсминец «Бедовый», а эсминец «Бравый» прошёл модернизацию по проекту 56К; в 1959 году состав 150-й бригады пополнил «Прозорливый»[64].

За долгий период службы (около 30 лет) эскадренные миноносцы проекта 56 очень интенсивно эксплуатировались на всех четырёх флотах[65]. На начальном этапе эксплуатации корабли проекта служили заменой морально устаревших эсминцев проекта 30-бис и использовались для подготовки кадров, жизненно необходимых для комплектования строившихся в этот период кораблей океанского флота, а благодаря отменным мореходным качествам и достаточно совершенному радиотехническому вооружению, на первых этапах развития океанского флота они в известной степени могли заменять эти корабли. Это обстоятельство, в конечном счёте, привело к появлению программ модернизаций и переоборудования эсминцев проекта 56[63].

Корабли проекта 56, не прошедшие модернизацию (всего шесть единиц), периодически привлекались к различным испытаниям и экспериментам. Так, на эсминце «Светлом» в 1958—1959 годах проходили испытания нового корабельного вертолёта Ка-15, для чего в корме на месте снятых бесшточных бомбомётов была оборудована взлётно-посадочная площадка[66].

С середины 1960-х годов эсминцы проекта 56 всех модификаций стали привлекаться к несению боевой службы практически во всех районах Мирового океана и в различных климатических условиях. Продолжительность выходов на боевую службу достигала иногда шести — семи месяцев, во время походов корабельные запасы пополнялись либо в пунктах маневренного базирования, либо с плавбаз. Несмотря на порой экстремальные условия эксплуатации все корабли до вывода из боевого состава флота сохранялись в сравнительно неплохом техническом состоянии. Единственным исключением стал «Светлый», в июне 1978 года затонувший у причальной стенки во время прохождения среднего ремонта и находившийся после этого на приколе, несмотря на формальное восстановление, вплоть до исключения из списков флота[66].

Все представители проекта к началу 1990-х годов были исключены из списков флота и расформированы.

Навигационные аварии и другие происшествия

Принятая цветовая маркировка списка:

Характер происшествия — пожар.
Характер происшествия — столкновение/навал.
Характер происшествия — касание грунта.
Характер происшествия — иное.
Характер происшествия Дата происшествия Местоположение Примечания
Затопление машинного отделения на ЭМ «Пламенный» 8 октября 1964 года Черноморский флот По недосмотру личного состава произошло затопление первого машинного отделения[67].
Двукратное столкновение ЭМ «Бесследный» с ЭМ «Уоркер» (DD-517) 1011 мая 1967 года Н/д Оба столкновения произошли в ходе слежения советского эсминца за американской АУГ. Корабли нанесли друг другу скользящие удары и помяли бока[68].
Столкновение ЭМ «Бравый» с АВ «Арк Ройял» 9 ноября 1970 года Восточное Средиземноморье Эсминец попал под удар правого борта авианосца. «Арк Ройял» получил незначительные повреждения, на «Бравом» были сильно помяты надстройки и левый борт, часть экипажа упала за борт[68].
Пожар на ЭМ «Спешный» 1972 год около 21.00 Внешний рейд п. Балтийск При постановке на якорь и выводе из действия четвёртого котла произошёл взрыв паров мазута в его топке. Одной из деталей сорванной обшивки котла был повреждён маслопровод системы смазки подшипников главного турбозубчатого агрегата, и масло стало поступать на раскалённые детали котла с дальнейшим его воспламенением. После неудачной попытки применить воду из пожарной магистрали личный состав покинул машинно-котельное отделение (МКО). После герметизации отсека была введена в действие система жидкостного пожаротушения. Пожар был ликвидирован в течение одного часа. Жертв среди личного состава не было, были выведены из строя освещение МКО и контрольно-измерительные приборы. На следующий день корабль своим ходом был переведён в порт Лиепея на 29 СРЗ для устранения повреждений. Официальная причина — некачественный ремонт запорной арматуры топливной системы главного котла[68].
Навал БПК «Кронштадт» на ЭМ «Смышлёный» 16 июня 1975 года, 16:25 — 16:44 Северный флот Происшествие произошло при ветре 8 м/с, волнении моря — 2 балла, лёгкой зыби и полной видимости. Из-за неподготовленности и растерянности командира «Кронштадта» и нарушения командиром бригады статьи 102 Корабельного устава ВМФ в 16:44 «Кронштадт» навалился левым бортом на форштевень «Смышлёного», повредив при этом торпедный аппарат[69].
Навал ЭМ «Сознательный» на притопленную бочку 2 июня 1977 года Пролив Босфор, недалеко от Стамбула Маневрирование корабля было затруднено нахождением на курсе его следования турецкого барказа и пассажирского парома. В результате навала на бочку были погнуты две лопасти правого гребного винта[70].
Пожар на ЭМ «Бравый» 22 декабря 1978 года, 21:40 Севастополь При стоянке на рейде на корабле произошло возгорание в районе носовых переборок погреба ЗРК «Волна-М», загорелась пробковая изоляция носовой переборки центрального поста КЦ ЗРК. Очаг возгорания был ликвидирован в течение часа, жертв не было. Корабль поставлен для капитального ремонта в Севморзавод. Официальная причина — воздействие высокой температуры газохода главного котла[71].
Затопление машинного отделения на ЭМ «Светлый» 23 мая 1980 года Н/д Принято около 150 т воды, крен достигал 4°[67].
Касание грунта ЭМ «Сведущий» 10 апреля 1981 года, 21:23 — 21:35 Севастополь, траверз Сухарной балки При доковом осмотре обнаружены деформация руля и погнутые лопасти левого гребного винта[72].
Касание грунта ЭМ «Находчивый» 16 марта 1984 года Банка Догараслан, Мраморное море В результате касания грунта было помято днище и обнаружена водотечность корпуса. Произведены доковый осмотр и ремонт[73].

Оценка проекта

Аналоги

Развитие эскадренных миноносцев в годы Второй мировой войны шло по трём направлениям: германскому, американскому и британскому. Германские эсминцы создавались для морского боя с надводным противником, американские и английские являлись, в первую очередь, эскортными кораблями, назначением которых было обеспечение ПВО и ПЛО тяжёлых кораблей, десантных отрядов и конвоев. Американские эсминцы были ориентированы в основном на охранение авианосцев, линкоров и крейсеров на Тихом океане, а британские представители класса — на охранение транспортов в Атлантике. Тогда как значение торпедного оружия к концу войны свелось практически к нулю, значение мощного зенитного и усиленного противолодочного вооружений, а также радиолокации постоянно возрастало[74].

На момент окончания Второй мировой войны ВМС США обладали значительным количеством кораблей класса «эскадренный миноносец» (более 700 единиц), поэтому после завершения войны в США не спешили начинать массовое строительство новых кораблей этого класса, и американские конструкторы и кораблестроители занялись экспериментами по созданию новых котлотурбинных установок с высоконапорными котлами, систем вооружений и других перспективных кораблестроительных технологий[75][76].

В 1949 году в США был заложен головной эсминец первого послевоенного проекта — типа «Митчер». В состав его вооружения входили две новейшие одноствольные универсальные 127-мм АУ Mark 42 со скорострельностью 40 выстрелов в минуту, две спаренные 76-мм АУ и два бомбомёта Mark 108, вместе с тем на кораблях были сохранены 533-мм торпедные аппараты с противокорабельными торпедами. К 1955 году (одновременно с вступлением в строй первых кораблей проекта 56) ВМС США стали пополняться принципиально новыми кораблями — эсминцами типа «Форрест Шерман» (построено 18 единиц), вооружёнными тремя 127-мм орудиями (по эффективности зенитного огня они более чем в три раза превосходили четыре 130-мм АУ эсминцев 56-го проекта), принципиально новым радиоэлектронным вооружением, несколько устаревшими бомбомётами «Хеджехог» и (с 1960 года) 324-мм самонаводящимися противолодочными торпедами[75][77]. Во второй половине 1960-х годов 12 эсминцев этого типа прошли модернизацию: на четырёх из них был установлен ЗРК «Tartar», а на восьми других взамен одной из трёх 127-мм АУ была установлена пусковая установка на восемь ячеек противолодочного комплекса «ASROC»[55].

Британские послевоенные эсминцы типа «Дэринг» (8 единиц), начавшие вступать в строй в 1952 году, обладали мощным артиллерийским вооружением (три башни главного калибра), имели цельносварной корпус и ГЭУ с высокими параметрами пара (45,7 кг/см² и 454° С). Тем не менее во многих отношениях они уступали эсминцам проекта 56 (по эффективности зенитного огня и по совершенству торпедного оружия), но превосходили советские корабли по числу орудий главного калибра и качествам противолодочного и радиоэлектронного вооружения[78][76].

На французских послевоенных эсминцах типа «Сюркуф» впервые в истории развития французских миноносцев появился универсальный калибр главной артиллерии; как и в случае с британскими эсминцами типа «Дэринг» французские эсминцы получили ГЭУ с повышенными параметрами пара (35 кг/см² и 385 °C)[76][78]. Причины строительства 18 кораблей этого типа были во многих отношениях сродни советским — желание обновить корабельный состав флота и сгладить последствия невосполнимых потерь кораблей этого класса в годы Второй мировой войны, а также отсутствие новейших образцов техники и вооружений «послевоенной эпохи»[76][79].

Проект 56 Проект 56-А Тип «Митчер» Тип «Форрест Шерман» Тип «Дэринг» Тип «Сюркуф»
Внешний вид
Годы постройки 1953—1958 1964—1970 1949—1954 1953—1959 1949—1959 1955—1957
Годы службы 19811993 19641991 19531978 19551988 19522007 19551980
Построено 27 14 (модернизированы) 4 18 8 18
Водоизмещение, тонн (стандартное
полное)
2600
3200
3030
3590
3642
4855
2850
4050
2830
3820
2750
3740
Скорость (узлов) 38,5 36,5 32,5 30 34
Артиллерийское вооружение 2×2 130-мм СМ-2-1, 4×4 45-мм СМ-20-ЗИФ 1×2 130-мм СМ-2-1, 4×4 45-мм СМ-20-ЗИФ 2×1 127-мм 5"/54 Mark 42, 4×1 76-мм АУ Mark 33 2-3×1 127-мм 5"/54 Mark 42, 4×1 76-мм АУ Mark 33 3×2 114-мм QF 4.5"/45 Mark V, 2×2 40-мм АУ 3×2 127-мм АУ, 3×2 57-мм АУ
Ракетное вооружение нет 1×2 ПУ ЗРК «Волна» (16 ЗУР) нет на нескольких кораблях — ЗРК «Tartar» или ПЛРК «ASROC» (после модернизации) нет нет

Общая оценка проекта

В научно-технической литературе нет единства мнений об оценке этого проекта: существуют как восторженные (А. С. Павлов), так и весьма нелестные (В. П. Кузин) оценки, но, по мнению Ю. В. Апалькова, давать этому кораблю интегральную оценку не совсем корректно[45][80], поскольку на судьбе проекта, «как на лакмусовой бумажке, отразилась непростая история развития отечественного флота в середине прошлого столетия…[80]. Создание проекта 56 было обусловлено стремлением получить идеальный для эскадренного боя эсминец…[81]», поэтому «во главу угла ставилась задача нанесения торпедно-артиллерийских ударов по тяжелым кораблям противника»[81]. Для решения данной задачи корабли проекта имели достаточно мощное и совершенное вооружение, высокую скорость хода, хорошие мореходные качества и приемлемую автономность, что полностью соответствовало требованиям тактико-технического задания, хотя «само по себе это задание скорее отражало взгляды руководства страны на вопросы развития флота, чем потребности самого флота»[79]. В начале 1950-х годов задача участия эсминцев с торпедно-артиллерийским вооружением в классическом бою линейных сил или в операциях по прикрытию тяжёлых крейсеров проекта 82 уже была очевидным анахронизмом, и отражала субъективную точку зрения И. В. Сталина, который сыграл в судьбе корабля не последнюю роль[81]. Для выполнения ТТЗ конструкторы пожертвовали автономностью, условиями обитаемости, живучестью и запасами на модернизацию[81]. По сравнению с американским аналогом — эсминцами типа «Форрест Шерман» — эскадренные миноносцы проекта 56 являлись морально устаревшим проектом, но «вместе с тем нельзя забывать, для чего он создавался и для чего строился Forrest Sherman, являвшийся стопроцентным эскортным кораблем», в отличие от проекта 56[78]. Также интересно, что основу американского миноносного флота до 1970-х годов составляли не сравнительно малочисленные корабли постройки 1950-х — 1960-х годов (типов «Митчер», «Форрест Шерман» или «Чарльз Ф. Адамс», всего 43 единицы), а эсминцы постройки 1942—1945 годов (типов «Флетчер», «Аллен М. Самнер» и «Гиринг», всего более 200), примерно половина из которых прошла модернизацию по программам FRAM I и II, предусматривающим усиление их противолодочных возможностей[82] и являвшимся аналогами советских программ 31 и 56-ПЛО.

Уже к концу 1950-х годов, с появлением принципиально новых систем вооружения (крылатых ракет, ПЛАРБ и многоцелевых АПЛ), эскадренные миноносцы проекта 56 в значительной степени утратили своё боевое значение, «несмотря на все свои великолепные вооружение, мореходные и скоростные качества». Флоту стали нужны корабли с мощным противолодочным и зенитным вооружением, повышенной автономностью для проведения длительных походов и противолодочных операций в Мировом океане[83]. Тогда же выяснилось, что для коренной модернизации кораблей проекта 56 практически не осталось запасов водоизмещения; это «заставило демонтировать практически всё устаревшее вооружение и значительным образом перестроить корабль, а как известно, подобные работы требуют больших материальных затрат и времени»[84].

Корабли проекта, несмотря на ряд ошибок и отдельных недостатков стали этапными не только в своём классе, но и в советском кораблестроении вообще. Многие крупные технические решения, полученные и отработанные на них, стали базовыми при проектировании надводных кораблей основных классов следующих поколений[28][80][65][4]. В процессе создания этих кораблей «отечественная наука смогла решить целый ряд важнейших для себя вопросов, что вскоре позволило поставить её на один уровень с лучшими зарубежными школами. К этим вопросам можно отнести влияние кавитации и нестационарности на гидродинамические характеристики рулей, кавитацию выступающих частей на полном ходу, кавитационное взаимодействие выступающих частей и движителей, аэрацию рулей и т. д. Необходимость решения инженерных проблем, связанных с данными явлениями, потребовала развития экспериментальной базы и создания новых методик расчёта и проектирования, что в конечном итоге привело к повышению общего уровня гидродинамики»[80]. Именно на эсминцах проекта 56 впервые в ВМФ СССР возникла сложная проблема совместимости радиоэлектронных средств при их одновременной работе, на этом же проекте шла отработка теории и практики ракетной стрельбы[61].

К достоинствам проекта следует отнести прекрасную мореходность, высокую надёжность и живучесть. На этих кораблях за период их службы не было отмечено ни одной крупной аварии[61]. Уйдя в историю после окончания сроков эксплуатации, эскадренные миноносцы этого проекта оставили после себя «тёплые воспоминания моряков и добрую память»[61][85].

На эскадренных миноносцах проекта 56 начинали службу многие флотские военачальники: В. А. Гаврилов, И. П. Журавлёв, С. Н. Решетов, А. А. Исаев, Ю. А. Ермоленко, В. Ф. Варганов, В. Х. Саакян, Е. В. Левашов, П. Р. Дубягин, А. Ф. Старовойтов, Ю. А. Гарамов и другие[85].

Оценка боевой живучести

Конструктивная защита на корабле была представлена местным противоосколочным бронированием. Боевая рубка, ограждение мостика, стенки местных постов управления торпедными аппаратами и котельных кожухов, а также кранцы первых выстрелов защищались листами из гомогенной противоосколочной брони средней твёрдости толщиной 8—10 мм. Орудийные башни и пост наводки защищались усиленной бронёй — до 20—40 мм[23]. Непотопляемость корабля обеспечивалась при затоплении трёх любых смежных отсеков или обеих машинно-котельных отделений[12][30]. Благодаря тому, что силовая электрическая сеть на корабле была выполнена из кабеля в резиновой оболочке с металлическим панцирем и проходила по специальным коридорам кабельных трасс, расположенных побортно, не только электроэнергетическая система, но и вся энергетическая установка эсминца обладала повышенной живучестью[37].

Уровень боевой живучести кораблей этого проекта интересно характеризует попытка затопления как корабля-мишени эсминца «Возбуждённый», предпринятая в 1990 году у берегов Камчатки. В корабль были выпущены противокорабельные ракеты с трёх малых ракетных кораблей проекта 1234 и береговой ракетной батареи с мыса Шипунского, тем не менее повреждённый эсминец с двумя пробоинами в надстройке и несколькими слабыми очагами пожаров остался на плаву. Его пришлось буксировать в Петропавловск-Камчатский для повторного использования в качестве мишени для корабельной артиллерии сразу двух сторожевых кораблей («Ретивого» и «Резкого»). Оба сторожевых корабля выпустили по «Возбуждённому» около 110 снарядов, но несмотря на накрытия эсминец остался на плаву и затонул только после того, как «Резкий» подошёл к нему вплотную и произвёл четыре выстрела из 100-мм орудий АК-100 в район ватерлинии[61].

Напишите отзыв о статье "Эскадренные миноносцы проекта 56"

Примечания

  1. 25 июня 1970 года ЭМ «Справедливый» проекта 56-А был передан в Гдыне ВМС Польши с переименованием в «Warszawa». В 1971 году он был исключён из состава ВМФ СССР, а в 1986 году исключён из состава польских ВМС и сдан на слом.
  2. Этот код корабли проекта получили по названию географического пункта, близ которого они в начале мая 1954 года впервые были замечены и сфотографированы иностранными туристами.
  3. МКО (аббревиатура) — машинно-котельное отделение.

Использовавшаяся литература и источники

  1. 1 2 Казачков Р. [navycollection.narod.ru/fleets/Russia/STN_by_R_Kazachkov/STN190.html № 190 Северная судостроительная верфь, г. Ленинград]. Каталог стапельных (заводских) номеров кораблей и судов ВМФ СССР и России. Военно-Морская коллекция. Проверено 17 июля 2009. [www.webcitation.org/66c9GPVrm Архивировано из первоисточника 2 апреля 2012].
  2. 1 2 3 Кузин В. П., 1994, с. 82.
  3. 1 2 Апальков Ю. В., 2006, с. 26.
  4. 1 2 Кузин В. П., 1994, с. 83.
  5. Апальков Ю. В., 2006, с. 59.
  6. Соколов А. Н., 2007, с. 14.
  7. 1 2 Платонов А. В., 2003, с. 15.
  8. Платонов А. В., 2003, с. 13.
  9. Платонов А. В., 2003, с. 19.
  10. 1 2 3 Васильев А. М. и др., 2006, с. 130.
  11. Апальков Ю. В., 2006, с. 21.
  12. 1 2 3 4 5 Павлов А. С., 1999, с. 7.
  13. 1 2 Кузин В. П., 1994, с. 78.
  14. 1 2 3 4 Апальков Ю. В., 2006, с. 24.
  15. 1 2 Апальков Ю. В., 2006, с. 23.
  16. Русецкий А. А., 1997, с. 26.
  17. Русецкий А. А., 1997, с. 27.
  18. 1 2 3 4 Васильев А. М. и др., 2006, с. 131.
  19. Апальков Ю. В., 2006, с. 19, 20.
  20. 1 2 3 4 5 Апальков Ю. В., 2006, с. 19—25.
  21. 1 2 3 4 5 Платонов А. В., 2003, с. 23.
  22. Васильев А. М. и др., 2006, с. 138.
  23. 1 2 3 4 Павлов А. С., 1999, с. 8.
  24. Васильев А. М. и др., 2006, с. 153.
  25. 1 2 3 Апальков Ю. В., 2006, с. 26.
  26. 1 2 3 4 5 Павлов А. С., 1999, с. 9.
  27. 1 2 3 4 5 6 7 8 Платонов А. В., 2003, с. 25.
  28. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 Павлов А. С., 1999, с. 10.
  29. 1 2 3 4 5 6 7 Платонов А. В., 2003, с. 26.
  30. 1 2 3 4 Апальков Ю. В., 2006, с. 27.
  31. 1 2 3 4 5 Кузин В. П., 1994, с. 80.
  32. 1 2 3 4 Васильев А. М. и др., 2006, с. 133.
  33. Апальков Ю. В., 2006, с. 28.
  34. Апальков Ю. В., 2006, с. 47.
  35. 1 2 Апальков Ю. В., 2006, с. 34.
  36. 1 2 3 4 5 6 7 8 Апальков Ю. В., 2006, с. 35.
  37. 1 2 3 4 5 6 7 Апальков Ю. В., 2006, с. 36.
  38. Апальков Ю. В., 2006, с. 35, 36.
  39. Русецкий А. А., 1997, с. 27, 28.
  40. 1 2 Русецкий А. А., 1997, с. 28.
  41. Русецкий А. А., 1997, с. 29.
  42. 1 2 3 4 Апальков Ю. В., 2006, с. 34.
  43. 1 2 Павлов А. С., 1999, с. 22.
  44. 1 2 Павлов А. С., 1999, с. 30.
  45. 1 2 3 Апальков Ю. В., 2006, с. 49.
  46. 1 2 3 4 5 6 Апальков Ю. В., 2006, с. 48.
  47. 1 2 Кузин В. П., 1994, с. 81.
  48. Апальков Ю. В. Корабли ВМФ СССР. Справочник в 4 томах. — СПб.: Галея Принт, 2003. — Т. II, часть I. Авианесущие корабли. Ракетно-артиллерийские корабли. — С. 102. — 124 с. — ISBN 5-8172-0080-5.
  49. Апальков Ю. В., 2006, с. 43.
  50. 1 2 Апальков Ю. В., 2006, с. 45.
  51. 1 2 Апальков Ю. В., 2006, с. 46.
  52. 1 2 Заблоцкий В. П., Костриченко В. В., 2005, с. 4.
  53. 1 2 3 Павлов А. С., 1999, с. 12.
  54. 1 2 3 4 Заблоцкий В. П., Костриченко В. В., 2005, с. 6.
  55. 1 2 3 4 Платонов А. В., 2003, с. 53.
  56. Заблоцкий В. П., Костриченко В. В., 2005, с. 6, 7.
  57. 1 2 3 4 5 Заблоцкий В. П., Костриченко В. В., 2005, с. 7.
  58. 1 2 3 4 5 Павлов А. С., 1999, с. 13.
  59. 1 2 3 4 5 6 7 8 Заблоцкий В. П., Костриченко В. В., 2005, с. 8.
  60. 1 2 3 Платонов А. В., 2003, с. 59.
  61. 1 2 3 4 5 6 7 8 Павлов А. С., 1999, с. 14.
  62. 1 2 3 4 Павлов А. С., 1999, с. 11.
  63. 1 2 3 4 Апальков Ю. В. Эсминцы проектов 56, 57 бис и их модификации, 2009, с. 52.
  64. 1 2 Васюков В. Л. и др. 30-я дивизия надводных кораблей Черноморского флота // Тайфун : военно-технический альманах. — 2001. — Вып. 39. — № 8. — С. 18.
  65. 1 2 Васильев А. М. и др., 2006, с. 139.
  66. 1 2 Апальков Ю. В. Эсминцы проектов 56, 57 бис и их модификации, 2009, с. 53.
  67. 1 2 Костриченко, В. В., Айзенберг, Б. А. 3. Пожары и взрывы // ВМФ СССР и России. Аварии и катастрофы. — Харьков, 1998. — С. 38. — 1000 экз.
  68. 1 2 3 Загорский, В. В. 1. Навигационные аварии (Спецвыпуск альманаха «Очерки военно-морской истории»)... // Аварии и катастрофы ВМФ СССР (1975—1996). — С. 60.
  69. Костриченко, В. В., Айзенберг, Б. А. 3. Пожары и взрывы... // ВМФ СССР и России. Аварии и катастрофы. — С. 41—42.
  70. Загорский, В. В. 1. Навигационные аварии (Спецвыпуск альманаха «Очерки военно-морской истории») // Аварии и катастрофы ВМФ СССР (1975—1996). — Харьков, 1997. — С. 23.
  71. Костриченко, В. В., Айзенберг, Б. А. 3. Пожары и взрывы... // ВМФ СССР и России. Аварии и катастрофы. — С. 7, 38.
  72. Загорский, В. В. 1. Навигационные аварии (Спецвыпуск альманаха «Очерки военно-морской истории»)... // Аварии и катастрофы ВМФ СССР (1975—1996). — С. 29.
  73. Загорский, В. В. 1. Навигационные аварии (Спецвыпуск альманаха «Очерки военно-морской истории»)... // Аварии и катастрофы ВМФ СССР (1975—1996). — С. 39.
  74. Апальков Ю. В., 2006, с. 49, 50.
  75. 1 2 Апальков Ю. В., 2006, с. 55.
  76. 1 2 3 4 Платонов А. В., 2003, с. 29.
  77. Платонов А. В., 2003, с. 47.
  78. 1 2 3 Апальков Ю. В., 2006, с. 56.
  79. 1 2 Апальков Ю. В., 2006, с. 57.
  80. 1 2 3 4 Апальков Ю. В., 2006, с. 4.
  81. 1 2 3 4 Апальков Ю. В., 2006, с. 51.
  82. Коваленко В. А., Остроумов М. Н. Справочник по иностранным флотам. — М.: Военное издательство, 1971. — С. 287—293.
  83. Апальков Ю. В., 2006, с. 53.
  84. Апальков Ю. В., 2006, с. 53, 55.
  85. 1 2 Васюков В. Л. и др. 30-я дивизия надводных кораблей Черноморского флота // Тайфун : военно-технический альманах. — 2001. — Вып. 39. — № 8. — С. 22.

Литература

Монографии

  • Апальков Ю. В. Эскадренные миноносцы проекта 56. — СПб.: Галея Принт, 2006. — 84 с. — ISBN 5-8172-0108-9.
  • Апальков Ю. В. Эсминцы проектов 56, 57 бис и их модификации. — СПб.: Моркнига, 2009. — 228 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-903080-63-2.
  • Васильев А. М. и др. СПКБ. 60 лет вместе с флотом. — СПб.: История корабля, 2006. — 304 с. — 1500 экз. — ISBN 5-903152-01-5.
  • Заболоцкий В. П., Костриченко В. В. Гончие океанов. История кораблей проекта 61. — М.: Военная книга, 2005. — 192 с. — ISBN 5-902863-03-1.
  • Кузин В. П., Никольский В. И. Военно-Морской флот СССР 1945-1991. — СПб.: Историческое Морское Общество, 1996. — 653 с.
  • Павлов А. С. Эскадренные миноносцы проекта 56. — Якутск, 1999. — 48 с.
  • Платонов А. В. Советские миноносцы. — СПб.: Галея-Принт, 2003. — Т. 2. — 102 с. — ISBN 5-8172-0078-3.

Статьи

  • Кузин В. П. Эскадренные миноносцы проекта 56 // Судостроение : журнал. — 1994. — № 1. — С. 78—82.
  • Русецкий А. А. Создание эсминца проекта 56 — важный этап в развитии корабельной гидродинамики // Судостроение : журнал. — 1997. — № 6. — С. 26—30.

Справочная литература

  • Апальков Ю. В. Корабли ВМФ СССР. Справочник в 4 томах. — СПб.: Галея Принт, 2003. — Т. II, часть I. Авианесущие корабли. Ракетно-артиллерийские корабли. — 124 с. — ISBN 5-8172-0080-5.
  • Соколов А. Н. Расходный материал флота. Миноносцы СССР и России. — М.: Военная книга, 2007. — 48 с. — ISBN 978-5-902863-13-7.
  • Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1947—1995. — Annapolis, Maryland, U.S.A.: Naval Institute Press, 1996. — ISBN 1557501327.

Ссылки

  • [www.globalsecurity.org/military/world/russia/56.htm Project 56 Kotlin class]. Проверено 18 июня 2010.

Отрывок, характеризующий Эскадренные миноносцы проекта 56

– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.