Эскадренные миноносцы типа «Атаго»
Эскадренные миноносцы типа «Атаго» (яп. あたご型護衛艦 атаго-ката-гоэйкан, по имени горы Атаго) — тип современных эскадренных миноносцев с управляемым ракетным оружием, состоящий на вооружении Морских Сил Самообороны Японии. Эсминцы типа «Атаго» являются дальнейшим развитием эскадренных миноносцев типа «Конго» (в свою очередь аналога американских эсминцев УРО типа «Арли Бёрк»).
Оснащён боевой информационно-управляющей системой «Иджис».
Всего на судоверфи компании «Мицубиси» в г. Нагасаки построено 2 корабля этого типа: «Атаго» и «Асигара». Интересно отметить, что, в отличие от большинства предыдущих типов эсминцев ВМС Японии, унаследовавших свои имена у эсминцев Второй Мировой, эти корабли названы «крейсерскими» именами.
Конструкция
В 2000 году Японское оборонное агентство включило в пятилетний бюджет ассигнования ещё на два корабля системы «Иджис» (четыре корабля типа «Конго» были профинансированы ранее).
«Атаго» представляет собой усовершенствованную и увеличенную модификацию эсминцев типа «Конго». Особенностями корабля является улучшенная обитаемость и более гибкие боевые возможности. Наиболее существенным изменением является стационарный ангар для вертолёта SH-60K. Корабли типа «Конго» («Арли Бёрк» модификация I) были оснащёны только вертолётной площадкой без оборудования поддержки.
Чтобы улучшить возможности «Атаго» в качестве центра управления, в его надстройку по сравнению с эсминцами «Арли Бёрк» модификации IIA было добавлено два дополнительных уровня, из-за чего его полное водоизмещение увеличилось до 10 тыс. тонн (впервые для основного боевого корабля послевоенной Японии). Длина ствола артиллерийской установки была увеличена с 54 до 62 калибров с усиленным пороховым зарядом, который обеспечивал дальность стрельбы до 38 км. Как и на других японских кораблях, являющихся модификациями американских кораблей, противокорабельные ракеты «Гарпун» (которые первоначально стояли на эсминцах «Конго») заменены на ракеты Type 90 (SSM-1B) японского производства.
Япония также приобрела производственные лицензии на оружие, используемое на кораблях типа «Конго». Производство и сборка этого оружия осуществляется фирмой Japan Steel Works.
В качестве системы управления огнём для «Атаго» используется система «Иджис» Baseline 7 phase 1, в которой используются как американские, так и японские компоненты (на кораблях типа «Конго» установлена система «Иджис» Baseline 4 и 5). «Атаго» использует новую мачту с улучшенными стелс-характеристиками, которая была сконструирована в Японии. Используется также новая дымовая труба и другие элементы, снижающие заметность корабля.
Корабли типа «Атаго» оснащены следующим вооружением:
- До 8 противокорабельных ракет Type 90 (SSM-1B) японского производства (аналог ракеты «Гарпун»);
- Установка вертикального пуска Mk41 (96 ячеек, 64 в носовой части, 32 ячейки на корме) для ракет:
- ЗУР «Стандарт» RIM-66;
- ПЛУР VLA RUM-139;
- Две 20-мм скорострельных зенитных артустановки Mark 15 «Фаланкс»;
- Два трёхтрубных торпедных аппарата;
- 127-мм/62 артустановка в башне с элементами стелс производства Japan Steel Works по американской лицензии.
В соответствии с японской конституцией «Атаго» в данный момент не несёт крылатые ракеты «Томагавк», однако теоретически возможно их размещение, по крайней мере противокорабельной версии.
После принятия на вооружение кораблей типа «Атаго» два корабля типа «Тахикадзе» («Тахикадзе» и «Асакадзе») были выведены из состава флота.
Список кораблей
| Название | Бортовой номер | Заложен | Спущен | В строю | Порт приписки |
|---|---|---|---|---|---|
| «Атаго» | DDG-177 | 05.04.2004 | 24.08.2005 | 15.03.2007 | Майдзуру |
| «Асигара» | DDG-178 | 06.04.2005 | 30.08.2006 | 13.03.2008 | Сасебо |
История службы
19 февраля 2008 года «Атаго» столкнулся с рыболовным судном «Сэйтоку-мару» (Seitoku Maru) водоизмещением 7 т в районе полуострова Босо, примерно в 125 км южнее Токио. Рыболовное судно разломилось на две части и затонуло. Два человека пропало без вести[1].
В результате расследования было установлено, что «вахту на мостике корабля из-за дождя никто не нёс, и нет никаких признаков того, что ночная смена экипажа „Атаго“ распознала приближение судна по радарам»[2]. Данный инцидент стал одной из причин снятия с должности начальника штаба Морскими силами самообороны Японии адмирала Эйдзи Иосикавы.
14 сентября 2008 года «Атаго» в районе островов Сикоку и Кюсю обнаружил неизвестный подводный объект и поддерживал контакт с ним несколько часов. Не было установлено, являлся ли этот объект иностранной подводной лодкой. Высказывалось предположение, что это мог быть кит[3].
Напишите отзыв о статье "Эскадренные миноносцы типа «Атаго»"
Примечания
- ↑ [www.deita.ru/?news,,,,105598 Япония создала комиссию для расследования столкновения эсминца с рыболовной шхуной | РИА Дейта. RU]
- ↑ [www.warandpeace.ru/ru/article/view/21272/ В Японии уволен главный адмирал — ВОЙНА и МИР]
- ↑ [www.japanplus.ru/2008/09/21/neopoznannaja_submarina_vtorgshajasja_v_vody_japonii_okazalas_kitompolosatikom.html Неопознанная «субмарина», вторгшаяся в воды Японии, оказалась китом-полосатиком — Неопознанная иностранная | Всё о Японии. Узнайте всё о Японии]
Ссылки
- [www.globalsecurity.org/military/world/japan/7700ton.htm DDG Atago Class]
Отрывок, характеризующий Эскадренные миноносцы типа «Атаго»
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
