Эскадренные миноносцы типа «Муцуки»
Эскадренные миноносцы типа «Муцуки» (яп. 睦月型駆逐艦 Муцукигата кутикукан?) — тип японских эскадренных миноносцев, по японской классификации 1-го класса. Развитие эсминцев типа «Камикадзе» и конструктивно близки к ним.
Содержание
Строительство
Заказаны по программе 1923 года. Построены в 1924—1927 годах на японских верфях. Первоначально несли номерные наименования: 19, 21, 23, 25, 27—34, получив в 1928 году персональные наименования. В японском флоте существовала практика, что нечётные номера носили эсминцы первого класса, а чётные — второго. Начиная с номера 27 от такого подразделения отказались и нумерация шла подряд. От закладки ещё 9 кораблей отказались.
Корпус
Корпус, по сравнению с предшественниками, был удлинен и получил двояковыпуклый форштевень, с характерным двойным изломом, ставшим на годы особенностью японских кораблей. Также возросло и водоизмещение.
Энергетическая установка
Энергетическая установка осталась прежней и состояла из двух турбин типа Parsons мощностью 38 500 л.с. Питание их паром обеспечивали 4 котла типа Kampon (18,3 кгс/см²; 300 °C; «Ро-Го», малая версия; нефть). Скорость равнялась 37,25 узлам; запас топлива 420/426 тонн; дальность плавания — 4000 миль на скорости 14 узлов.
На двух единицах были установлены опытные паровые турбины французского производства: типа Zoelly на № 30 («Нагацуки») и типа Rateau на № 23 («Яёи»). На испытаниях № 30 развил 36,3 узла при мощности 40 787 л.с. При полной мощности максимальная скорость составляла только 33,25 узла.
Вооружение
Эсминцы типа «Муцуки» стали последними японскими кораблями своего класса, на которых торпедный аппарат располагался перед мостиком. Основным их отличием от предшественником стало применение трёхтрубных торпедных аппаратов калибра 610-мм, ранее на японские эсминцы не устанавливавшихся. Изначально корабли оснащались торпедами Тип 8, но позже они были заменены на более совершенные Тип 93, которые по своим тактико-техническим характеристикам превосходили вообще все существовавшие на тот момент иностранные аналоги. При весе боевой части 300 кг они могли пройти 18 км со скоростью 27 узлов или 10 км на скорости 37 узлов.
Артиллерийское вооружение по проекту состояло из 4 одиночных 120-мм орудий Тип 3 и 2 7,7-мм пулемётов.
Корабли были оснащены тральным оборудованием и рельсами для установки мин, которых могли принимать на борт до 16 штук.
Уцелевшие эсминцы в 1941—1942 годах были перевооружены. Состав артиллерийского вооружения составил 2 120-мм пушки и 10 25-мм зенитных орудий. В июне 1944 года количество зенитной артиллерии увеличено до 20 25-мм орудий и 5 13.2-мм пулемётов.
Несмотря на передовое торпедное вооружение, эсминцы типа «Муцуки» морально устарели практически сразу же после вступления в стройК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2820 дней], так как к тому моменту уже шло строительство эсминцев типа «Фубуки», превосходящих их по большинству тактико-технических характеристик.
История службы
Корабли этого типа приняли участие в войне против Китая. В состав сформированной Китайской эскадры вошел 30-й дивизион эсминцев («Муцуки», «Кисараги», «Яёи», «Удзуки»).
Представители серии
| Название | Место постройки | Заложен | Спущен на воду | Вступил в строй | Судьба |
|---|---|---|---|---|---|
| Муцуки (яп. 睦月 месяц дружбы(январь)?) (№ 19) |
Сасебо, Япония | 21 мая 1924 года | 23 июля 1925 года | 25 марта 1926 года | 25 августа 1942 года у Соломоновых островов тяжело повреждён во время налёта бомбардировщиков B-17, добит сопровождающими кораблями |
| Кисараги (яп. 如月 месяц одежды(февраль)?) (№ 20) |
Майдзуру, Япония | 3 июня 1924 года | 5 июня 1925 года | 21 декабря 1925 года | Потоплен американской береговой авиацией во время захвата Уэйка 11 декабря 1941 года |
| Яей (яп. 彌生 месяц произрастания(март)?) (№ 23) |
Урага, Япония | 11 января 1924 года | 11 июля 1925 года | 28 августа 1926 года | Потоплен американской авиацией у Новой Британии 11 сентября 1942 года |
| Удзуки (яп. 卯月 месяц унохана(апрель)?) (№ 25) |
Исикавадзима, Япония | 11 января 1924 года | 15 октября 1925 года | 14 сентября 1926 года | Потоплен американскими торпедными катерами у острова Себу 12 декабря 1944 года |
| Сацуки (яп. 皐月 месяц рисовых посевов(май)?) (№ 27) |
Осака, Япония | 1 декабря 1924 года | 25 марта 1925 года | 15 ноября 1925 года | Потоплен американской палубной авиацией в Манильской бухте 21 сентября 1944 года |
| Минадзуки (яп. 水無月 безводный месяц(июнь)?) (№ 28) |
Урага, Япония | 24 марта 1924 года | 25 марта 1926 года | 22 марта 1927 года | Торпедирован USS Harder в море Сулавеси 6 июня 1944 года |
| Фумидзуки (яп. 文月 месяц написания поэзии(июль)?) (№ 29) |
Осака, Япония | 20 октября 1924 года | 16 февраля 1926 года | 3 июля 1926 года | Потоплен американской палубной авиацией в районе Трука 18 февраля 1944 года |
| Нагацуки (яп. 長月 месяц долгих ночей(сентябрь)?) (№ 30) |
Исикавадзима, Япония | 16 апреля 1925 года | 6 октября 1926 года | 30 апреля 1927 года | Сел на мель 6 июля 1943 года во время сражения в заливе Кула и позже уничтожен американской авиацией |
| Кикудзуки (яп. 菊月 месяц хризантем(сентябрь)?) (№ 31) |
Майдзуру, Япония | 15 июня 1925 года | 15 мая 1926 года | 20 ноября 1926 года | Потоплен у острова Тулаги 5 мая 1942 года |
| Микадзуки (яп. 三日月 тонкий серп луны?) (№ 32) |
Сасебо, Япония | 21 августа 1925 года | 12 июля 1926 года | 5 мая 1927 года | 29 июля 1943 года сел на мель у мыса Глочестер и позже уничтожен в ходе налёта бомбардировщиков B-25 |
| Мотидзуки (яп. 望月 полнолуние?) (№ 33) |
Урага, Япония | 23 марта 1926 года | 28 апреля 1927 года | 31 октября 1927 года | Потоплен американской авиацией у Соломоновых островов 24 октября 1943 года |
| Юдзуки (яп. 夕月 месяц на вечернем небосклоне?) (№ 34) |
Осака, Япония | 27 ноября 1926 года | 4 марта 1926 года | 25 июля 1927 года | Потоплен американской авиацией у острова Себу 12 декабря 1944 года |
См. также
Напишите отзыв о статье "Эскадренные миноносцы типа «Муцуки»"
Примечания
- ↑ данные из Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1922—1945 р.192
Литература
- Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1922—1945. — London: Conway Maritime Press, 1980. — ISBN 0-85177-146-7.
- [wunderwaffe.narod.ru/Magazine/BKM/Jap_DD/ Патянин С. В. Эскадренные миноносцы и миноносцы Японии 1879—1945 гг.]
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Эскадренные миноносцы типа «Муцуки»
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
