Эскадренные миноносцы типов C и D
Эскадренные миноносцы типов C и D — типы эскадренных миноносцев, состоявшие на вооружении Королевских ВМС Великобритании и Канады в 1930-е годы и в период Второй мировой войны. Третья и четвёртая серии британских межвоенных серийных эсминцев (т. н. «стандартные» эсминцы). Два корабля — HMS Kempenfelt и HMS Duncan были спроектированы и построены в качестве лидеров флотилий. В конце 1930-х все эсминцы типа C, в 1940 году HMS Diana и в 1943 году HMS Decoy были переданы Королевским Канадским ВМС, где получили новые названия. Корабли активно использовались в годы Второй мировой войны, в ходе которой 9 из 14 эсминцев данных типов погибло.
Содержание
История создания и особенности конструкции
Эскадренные миноносцы типов C и D представляли собой несколько увеличенный вариант предыдущего типа B. На 20 % был увеличен запас топлива и установлено 76-мм зенитное орудие[2]. Также установлены новые приборы управления артиллерийским огнём. Во избежание потери скорости из-за возросшего водоизмещения мощность ЭУ доведена до 36 000 л.с. По аналогии с типом «А» они получили тральное оборудование в ущерб средствам ПЛО, но их несколько большие размеры позволили сохранить в составе вооружения ГАС. Корабли программы типа «D» строились по тому же проекту, что и тип «С», но на них, наоборот, противолодочное вооружение было усилено за счёт снятия трального оборудования[3].
В качестве лидеров флотилий эсминцев типов C и D были спроектированы и построены эскадренные миноносцы HMS Kempenfelt и HMS Duncan. Они были максимально унифицированы с «рядовыми» эсминцами, отличаясь лишь в некоторых деталях, так, HMS Kempenfelt имел лишь несколько увеличенную кормовую надстройку с дополнительными помещениями для штаба командира флотилии и характеризовался отсутствием противолодочного и трального вооружения с целью снижения нагрузки[3].
Строились по программам 1929 (тип «С») и 1930 годов (тип «D»). По типу C планировалась постройка 9 единиц, но в связи с экономическим кризисом 1929 года закладку четырёх кораблей отменили[3].
Служба и модернизации
Эскадренные миноносцы типов C и D приняли активное участие в боевых действиях Второй мировой войны. В конце 1930-х все корабли типа C были переданы КВМФ Канады и получили новые названия (см. список кораблей типа). В 1940 и 1943 также Канаде были переданы два эсминца серии D. 9 из 14 эсминцев данных типов погибло в результате действий противника. Уцелевшие корабли использовались в основном в качестве эскортных миноносцев, а после войны были проданы на слом.
В ходе войны корабли неоднократно подвергались модернизациям и смене вооружения. 76-мм орудие было демонтировано в 1936—1938 гг. со всех кораблей типа C, но возвращено в 1940—1941 взамен одного из четырёхтрубных торпедных аппаратов. В конце войны уцелевшие единицы несли типичное для эскортных миноносцев вооружение, состоящее из 3 120-мм орудий, 6 20-мм зенитных артиллерийских установок, 1 четырёхтрубного торпедного аппарата, РБУ «Хеджехог».
Список эсминцев типа C[3][4][5]
Лидер флотилии
Номер вымпела | Название | Верфь-строитель | Дата закладки | Дата спуска на воду | Дата вступления в состав флота |
Дата вывода из состава флота/гибели |
Судьба |
---|---|---|---|---|---|---|---|
D18 (с 1940 — I18) |
HMS Kempenfelt | J. Samuel White, [en.wikipedia.org/wiki/Cowes Cowes] | 1 октября 1930 | 29 октября 1931 | май 1932 | 10 ноября 1945 | В 1939 передан КВМФ Канады (переименован в HMCS Assiniboine), при буксировке на разборку сел на мель у Острова Принца Эдуарда, разобран в 1952 |
Серийные корабли
Номер вымпела | Название | Верфь-строитель | Дата закладки | Дата спуска на воду | Дата вступления в состав флота |
Дата вывода из состава флота/гибели |
Судьба |
---|---|---|---|---|---|---|---|
H00 | HMS Comet | HM Dockyard Portsmouth | 1 сентября 1930 | 30 сентября 1931 | июнь 1932 | 1946 | В 1938 передан КВМФ Канады (переименован в HMCS Restigouche), в 1946 исключён из состава флота, разобран на металл |
H60 | HMS Crusader | HM Dockyard Portsmouth | 1 сентября 1930 | 30 сентября 1931 | май 1932 | 14 сентября 1942 | В 1938 передан КВМФ Канады (переименован в HMCS Ottawa), погиб в результате атаки германской подводной лодки U-91 у побережья Канады |
H83 | HMS Cygnet | Vickers-Armstrongs | 1 декабря 1930 | 29 сентября 1931 | апрель 1932 | 1946 | В 1937 передан КВМФ Канады (переименован в HMCS St. Laurent), продан на слом в 1947 |
H48 | HMS Crescent | Vickers-Armstrongs | 1 декабря 1930 | 29 сентября 1931 | апрель 1932 | 28 июня 1940 | Погиб в результате столкновения с крейсером ПВО HMS Calcutta в устье Жиронды |
Список эсминцев типа D[3][4][5]
Лидер флотилии
Номер вымпела | Название | Верфь-строитель | Дата закладки | Дата спуска на воду | Дата вступления в состав флота |
Дата вывода из состава флота/гибели |
Судьба |
---|---|---|---|---|---|---|---|
D99 (с 1940 — I99) |
HMS Duncan | HM Dockyard, Portsmouth | 3 сентября 1931 | 7 июля 1932 | апрель 1933 | 1945 | Разобран на металл |
Серийные корабли
Напишите отзыв о статье "Эскадренные миноносцы типов C и D"
Примечания
Литература
- «Морская Коллекция» № 5, 2003 г. А. В. Дашьян «Корабли Второй мировой войны. ВМС Великобритании». Часть 2. Москва, Моделист-Конструктор, 2003
- Conway's All The Worlds Fighting Ships, 1922—1946 / Gray, Randal (ed.). — London: Conway Maritime Press, 1980. — 456 p. — ISBN 0-85177-1467.
- Jane’s Fighting Ships, 1934
- English, John. Amazon to Ivanhoe: British Standard Destroyers of the 1930s.. — Kendal: World Ship Society, 1993. — 144 p. — ISBN 0-905617-64-9.
- Norman Friedman. British Destroyers From Earliest Days to the Second World War. — Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 2009. — ISBN 978-1-59114-081-8.
|
|
Отрывок, характеризующий Эскадренные миноносцы типов C и D
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.
В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.
Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.