Эстевес, Эмилио

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эмилио Эстевес
Emilio Estevez
Дата рождения:

12 мая 1962(1962-05-12) (61 год)

Место рождения:

Статен-Айленд, Нью-Йорк, США

Гражданство:

США США

Профессия:

актёр, кинорежиссёр, сценарист, продюсер

Карьера:

1982 — по сей день

Эми́лио Эсте́вес (англ. Emilio Estevez; род. 12 мая 1962 года в Статен-Айленд, Нью-Йорк) — американский киноактёр, кинорежиссёр и сценарист.

Начал свою карьеру в составе актёрской группы 1980-х годов «Brat Pack» (англ.), в которую также входили Деми Мур, Джадд Нельсон, Энтони Майкл Холл, Роб Лоу, Эндрю Маккарти, Молли Рингуолд и Элли Шиди.

Наиболее заметная режиссёрская работа — фильм «Бобби».





Биография

Старший ребёнок в семье известного актёра Мартина Шина и Джанет Темплтон. Имеет двух братьев, Рамона и Карлоса (Чарли Шина), и сестру Рене, которые тоже избрали актёрскую карьеру.

Наиболее успешным для Эмилио в качестве актёра стал период середины 1980-х — начала 90-х, когда он снимался в таких молодёжных фильмах, как «Клуб „Завтрак“» (1985) и «Огни Святого Эльма» (1985), а также стал напарником Ричарда Дрейфуса в детективе «Слежка» (1987). Был отмечен зрительским вниманием в вестернах «Молодые стрелки» (1988) и «Молодые стрелки 2» (1990), играл в спортивной драме «Могучие утята» (1992), в пародийной комедии «Заряженное оружие, часть 1» (1993) вместе с Сэмюэлем Л. Джексоном и боевике «Миссия невыполнима» (1996).

Как режиссёр дебютировал в фильме «Уиздом» (1986). В числе его ранних работ — «Мужчины за работой» (1990) и «Война в доме» (1996). Он снимал также некоторые эпизоды в таких телесериалах как «Защитник» (20032004), «C.S.I.: Место преступления Нью-Йорк» (2005), «Числа» (20082009) и другие.

Заметным витком в карьере стала остросоциальная драма «Бобби» (2006), в которой Эстевес выступил, как и в большинстве своих проектов, в качестве режиссёра и актёра. Фильм был неоднозначно встречен критиками и зрителями.

Последняя его картина — драма «Путь» была показана в рамках кинофестиваля в Торонто (сентябрь, 2010). В главной роли снялся Мартин Шин. Фильм повествует о паломничестве отца в память о погибшем сыне по Пути Св. Иакова[1].

Избранная фильмография

Актёр

Режиссёр

Награды и номинации

Премия «Золотой глобус»

  • 2006: Номинация «Лучший фильм» — «Бобби»

Премия ALMA

  • 1998: Номинация — выдающийся режиссёр латиноамериканского художественного фильма — «Война в доме»
  • 1998: Номинация — яркая индивидуальность второстепенной роли в художественном фильме — «Война в доме»
  • 2006: Номинация — выдающийся режиссёр — «Бобби»
  • 2006: Номинация — выдающийся сценарий — «Бобби»
  • 2006: Номинация — выдающийся кинофильм — «Бобби»

Венецианский кинофестиваль

  • 2006: Номинация «Золотой лев» — «Бобби»
  • 2006: Награда Biografilm Award — «Бобби»

Награда Ассоциации кинокритиков

  • 2006: Номинация «Лучший актер» — «Бобби»

Голливудский кинофестиваль

  • 2006: Награда «Ансамбль года» — «Бобби»

Премия Western Heritage Awards

  • 1989: Награда «Бронзовый ковбой» — «Молодые стрелки»

Премия «Золотая малина»

  • 1987: Номинация «наихудший актер» — «Максимальное ускорение»

Напишите отзыв о статье "Эстевес, Эмилио"

Примечания

  1. [www.theway-themovie.com/ Официальный сайт фильма «Путь»] (англ.)

Ссылки

Отрывок, характеризующий Эстевес, Эмилио



В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.