Эстерхази

Э́стерхази, или Эстергази-Галанта (венг. Esterházy de Galántha) — крупнейшие частные землевладельцы Венгрии при Габсбургах. Приверженность царствующему дому и католицизму в XVII веке привела этот род из Галанты (ныне в Словакии) к быстрому обогащению. В 1626 году император Священной Римской империи сделал их графами, а с 1712 года глава рода носил княжеский титул. В отличие от других венгерских князей-магнатов (Баттьяни, Пальфи), Эстерхази были медиатизованы, то есть считались равнородными европейским монархам.

Помимо главной линии, обосновавшейся сначала в Форхтенштайне, а потом — в Айзенштадте в границах современной Австрии (Бургенланд, австро-венгерское пограничье), в XVII веке существовали ещё две — Зволенская и Чеснекская. Среди представителей рода — несколько фельдмаршалов, австрийский министр иностранных дел, посланники при петербургском дворе, баны Хорватии. В начале XIX века Эстерхази, объявившие своим предком самого Аттилу, якобы отклонили предложенную им Наполеоном венгерскую корону, предпочтя медиатизацию. Представителем Дома Эстерхази был известен писатель Петер Эстерхази, скончавшийся в 2016 году.

Крупнейшими культурными центрами Венгрии XVIII века были дворцово-парковые комплексы Эстерхази в Айзенштадте и Фертёде. В первом из них в 1766—1790 годах придворным композитором и главным капельмейстером служил Йозеф Гайдн, а второй за пышность своих интерьеров получил прозвание «венгерского Версаля». Художественное собрание Эстерхази легло в основу Национальной галереи в Будапеште.

Герб Эстерхази: в голубом поле дворянская корона, на коей стоит золотой гриф, вправо обращённый, с дворянскою короною на голове, и в правой передней лапе держит серебряную саблю, а в левой передней лапе зелёную ветвь с тремя красными розами.

Дворцовый комплекс в Айзенштадте		Дворец Эстерхаза в Фертёде		Замок в Форхтенштайне

Известные представители

• Князь Пал Эстерхази, граф Фракно и Берег (1635—1713), имперский фельдмаршал, палатин Венгрии; принимал участие в 1683 г. в освобождении Вены и в 1686 г. во взятии Офена у турок; в 1687 г. получил титул имперского князя, право чеканки монет со своим изображением и право возводить в дворянство.
• Князь Пал Антал Эстерхази (1711—1762), внук предыдущего, имперский фельдмаршал, представитель Габсбургов при неаполитанском дворе (1750-53), покровитель музыкантов.
• Князь Миклош Иосиф Эстерхази, граф Форхенштейн (1714—1790), имперский фельдмаршал, младший брат предыдущего; отличился в войне за австрийское наследство и в Семилетней войне; известен как меценат; из основанной им в Эйзенштадте музыкальной школы вышли Гайдн и Плейэль.
• Князь Миклош Иосиф Эстерхази-мл. (1765—1833), австрийский фельдмаршал, внук предыдущего; в 1809 г. выставил корпус добровольцев на помощь Австрии в ответ на прокламацию Наполеона, предлагавшую ему избирательную корону Венгрии.
• Князь Пал Антал Эстерхази-мл. (1786—1866) — австрийский министр, сын предыдущего. Был послом в Дрездене, Риме и Лондоне. В 1848 г. был министром иностранных дел в министерстве Баттьяни, но ещё в августе отказался от своего поста, после тщетной попытки соглашения с австрийским министерством. В 1856 г. был послом в Москве на коронации императора Александра II. В его честь назван торт «Эстерхази».
• Из графской линии известен граф Мориц Эстерхази (1807—1890), австрийский дипломат. Был посланником в Риме, с 1861 по 1866 г. — министром без портфеля. Он был главой клерикально-феодальной реакционной партии при Венском дворе и одним из виновников войны 1866 г. с Пруссией и Италией.
• К побочной линии принадлежит майор Фердинанд Вальсен-Эстерхази (Walsin-Esterhazy; 1847—1923‏) — офицер французского генерального штаба, один из главных фигурантов дела Дрейфуса.

См. также

• Дворец Эстерхази (Фертёд)
• Дворец Эстерхази (Братислава)
• Эстерхази (торт)

Ссылки

• [genealogy.euweb.cz/hung/esterhazy1.html Поколенная роспись рода Эстерхази]
• Эстергази-Галанта // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Эстерхази

– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.