Эстонская академия художеств
| Эстонская академия художеств (ERKI, EKA, ЭАХ) | |
| Оригинальное название |
Eesti Kunstiakadeemia |
|---|---|
| Год основания | |
| Тип |
академия |
| Ректор | |
| Расположение | |
| Юридический адрес |
10145, Тартуское шоссе, 1 |
| Сайт |
[www.artun.ee/ www.artun.ee] |
Эстонская академия художеств (эст. Eesti Kunstiakadeemia, EKA) — единственное высшее учебное заведение в Эстонии, предоставляющее образование в области искусства, дизайна, архитектуры, истории искусств и реставрации.
Согласно Уставу основной целью деятельности Эстонской академии искусств является содействие творческой и исследовательской деятельности, предоставление современного высшего образования, основывающегося на комплексном обучении, творческой и исследовательской деятельности и в соответствии со стандартом о высшем образовании в области изобразительного искусства, дизайна, медиа, архитектуры, истории искусства, реставрации и педагогического образования.
После акта эстонского министра образования и исследований № 145 от 10 февраля 2007 года, Академия была аккредитована как высшее учебное учреждение международной экспертной комиссией.
Эстонская академия художеств подписала около 80 двусторонних соглашений с университетами, которые участвуют в программе ERASMUS, а также учреждениями-партнерами, не участвующими в ERASMUS — в Швейцарии, США, России, Австралии. Кроме того Академия сотрудничает с несколькими частными университетами в странах Европейского Союза.
Содержание
История
Основание
Возникновение Эстонской академии художеств датируется 1914 годом, когда Эстонское общество искусств основало Таллинскую индустриальную школу искусств.[1] Это была первая и долгое время единственная школа искусств в Эстонии. Учредители взяли за основу программы, по которым была основана школа барона Александра фон Штиглица в Санкт-Петербурге. Эта система ставила на первое место технические и прикладные науки.
Период независимости
После Эстонской войны за независимость в 1920 году Таллинская индустриальная школа искусств стала Государственной индустриальной школой искусств[1], предлагая образование по всем специальностям прикладного искусства того периода. Начавшаяся в 1922 году реформа системы обучения, была завершена, превратившись в европейскую многоуровневую школьную систему. В результате стало возможным получить диплом специалиста или художника (с 1934 года). В 1920-е годы были открыты новые рабочие классы и факультеты (типографика, скульптура, графика, керамика, обработка металла, шлифовка и гравировка стекла, ткацкое дело), которые сделали учебное заведение более универсальным. Обучающий персонал включал большое количество человек, стажировавшихся в Европе. В 1938 году Государственная индустриальная школа искусств была преобразована в два независимых учреждения: Государственную школу индустриальных и изящных искусств и Высшую государственную школу художеств.[2]
Советский период
В 1940 году, после присоединения Эстонии к СССР, школа была переименована в Государственную школу прикладных искусств имени Яна Коорта. Во время Второй мировой войны школа была часто закрыта и обучения происходило эпизодически.
В 1944 году школа была переименована в Таллинский государственный институт прикладных искусств ЭССР.[1] В 1951 году была закрыта школа искусств в Тарту, и специальности изящных искусств были перемещены в столицу. Таким образом, все художественные учебные заведения сосредоточились в Таллине. Новым названием школы стала Государственный институт художеств Эстонской ССР. Обучения приобрело новые особенности, характерные для советского университета, имея три основных направления — общественные науки, предметы по общей теории искусства и предметы прикладного искусства. В 1949 году из Таллинского политехнического института был переведен факультет архитектуры, который в 1966 году с появлением специальностей архитектуры интерьеров и дизайна сформировал новое направление деятельности института. После этого институт стал единственным учреждением в Эстонии, предоставляющим высшее образование во всех сферах искусства и архитектуры. В 1959—1989 годах ректором института был Ян Варес, под чьим руководством институт стал популярным учебным заведением с либеральными взглядами и европейским уровнем обучения, где на протяжении нескольких десятилетий учились студенты разных национальностей и где получили своё образование несколько поколений эстонских художников. Высокая репутация института распространялась также и на бывшие социалистические страны Восточной Европы, происходил обмен студентами и студенческими группами, студенты и преподавательский состав принимали участие в международных соревнованиях и выставках, занимая высокие места и получая громкие отзывы. Начальное здание стало маленьким для быстро развивающегося института, и главное здание было реконструировано в соответствии с планами архитектора П. Тарваса (I этап 1965—1967 годы, II этап 1974 год), также было присоединено здание архитектуры интерьера в Старом городе, на улице Суур-Клоостри.
После 1989 года
В 1989 году институт был переименован в Таллинский университет искусств, что ознаменовало начало нового периода в истории школы. Ректором был избран один из самых известных историков искусства Эстонии — профессор Яак Кангиласки. В соответствии с изменениями, происходящими в системе высшего образования государства, была начата реформа системы обучения в университете. Период обучения был сокращен до четырех с половиной лет. Система курса была сохранена, но была введена новая система кредитов. В ходе изменений были представлены новые уровни образования: бакалавриат, магистратура и докторнатура. В середине 1990-х годов в школе усилился экономический кризис и общий спад. В 1995 году Таллинский университет искусств был переименован в Эстонскую академию художеств, название была сертифицировано в 1996 году. Существенно увеличились международные контакты школы: студенческий и преподавательский обмен, участие в международных образовательных программах, организация конференций, семинаров и фестивалей. В 1997—2000 годах были построены новые и современные библиотеки. В 2002 году учебные программы Академии были обновлены, исходя из принципов Болонской декларации, в соответствии со стандартной системой высшего образования в Европейский союз. Первые студенты, обучавшиеся по обновленной программе, закончили обучение в 2006 году. В 2005 году ректором Академии был избран художник по текстилю профессор Сигне Киви (министр культуры Эстонской Республики в 1999—2001 годах, член парламента в 2002—2005 годах).
Известные выпускники
Напишите отзыв о статье "Эстонская академия художеств"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Rosenfeld Alla. [books.google.com/books?id=r73fmcC5itkC&pg=PA368&dq Art of the Baltics]. — Rutgers University Press, 2001. — P. 368. — ISBN 0813530423.
- ↑ Raun Toivo. [books.google.com/books?id=YQ1NRJlUrwkC&pg=PA137&lpg=PA137&dq Estonia and the Estonians, Studies of nationalities]. — Hoover Press, 2001. — P. 167. — ISBN 0817928529.
- ↑ Зайцева С. [www.prospekt.ee/index.php?option=com_content&task=view&id=5346&Itemid=17 Познакомили с живым классиком] // ВИРУ проспект. — 2012. — 12 сент.
Ссылки
- [www.artun.ee Эстонская академия художеств]
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Эстонская академия художеств
– Полно, полно, глупости…– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
