Гортон, Эсшетон
| Эсшетон Гортон | |
| Профессия: | |
|---|---|
Эсшетон Сент-Джордж Гортон (англ. Assheton St George Gorton; 1930—2014) — британский художник-постановщик, номинант на премии «Оскар» и BAFTA.
Биография
Гортон родился 10 июля 1930 года в Лидсе в семье Невилла и Этель Гортонов. Его отец был священником, после рождения сына стал епископом Ковентри. Эсшетон учился в школе-интернате в Седберге, графство Камбрия. Гортон говорил, что детские воспоминания об Озёрном крае служили ему вдохновением в работе художника. Во время военной службы, которая проходила в Гонконге, Гортон решил, что хочет стать художником. После армии он изучал архитектуру в Королевском колледже Кембриджа. Там он занимался созданием декораций для театральных постановок. Обучение он продолжил в художественной школе Слейда в Лондоне[1].
В 1950-х годах Гортон пришёл работать на ITV, занимался созданием декораций для телевизионных постановок. Много лет он работал над телесериалом-антологией «Театр в кресле», специализировался на том, чтобы заставить маленькие декорации казаться больше при помощи специальных зеркал. В 1965 году Гортон ушёл работать в кино. Его первым проектом в качестве художника-постановщика был фильм «Сноровка» Ричарда Лестера, получивший Золотую пальмовую ветвь Каннского кинофестиваля. Гортон собственноручно нашёл для съёмок дом в стиле ар-деко, в котором жили главные герои, и основательно поработал над ним. Экстравагантные, сюрреалистические декорации присутствуют во многих ранних работах Гортона[2].
Следующей работой Гортона стал фильм Микеланджело Антониони «Фотоувеличение», вышедший на экраны в 1966 году. В нём художник использовал нехарактерные для того времени приёмы. Он не стремился создать реалистичную картинку, а напротив создавал в различных декорациях «цветовую симфонию» (по выражению Антониони)[1]. По просьбе режиссёра Гортон даже подкрашивал траву зелёной краской[2]. Фильм также был удостоен Золотой пальмовой ветви в Каннах, а работа художника-постановщика была отмечена номинацией на премию BAFTA[3].
В фильме «Женщина французского лейтенанта» 1981 года Гортон умело в декорациях воссоздал 1867 год. Для этого он перекрашивал дома в историческом квартале Дорсета, а интерьеры строил сам, в точности подражая архитектору Чарльзу Войси, работы которого изучал в колледже. Работа над картиной принесла Гортону ещё одну номинацию на BAFTA, к которой добавилась ещё и номинация на «Оскар»[1].
В 1980-х Гортон работал над фильмами «Легенда» Ридли Скотта, где вновь использовал эффект увеличивающих зеркал для создания масштабных декораций, и «Революция» Хью Хадсона, в котором воссоздавал Америку времён войны за независимость. Последними работами Гортона в кино стали семейные фильмы студии Disney «101 далматинец» и «102 далматинца». Помимо работ в кино он занимался дизайном театральных декораций, а также писал и иллюстрировал книги для детей[1].
С 1970-х годов Гортон жил в Черчстоуке в Уэльсе. У него была жена Гайатри и трое детей: Стив, Барнаби и Софи. Эсшетон Гортон скончался 14 сентября 2014 года в возрасте 84 лет[1].
Фильмография
|
|
Напишите отзыв о статье "Гортон, Эсшетон"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Bergan, Ronald. [www.theguardian.com/film/2014/oct/01/assheton-gorton Assheton Gorton obituary] (англ.). The Guardian (1 October 2014). Проверено 8 января 2016.
- ↑ 1 2 [www.telegraph.co.uk/news/obituaries/11477986/Assheton-Gorton-film-designer-obituary.html Assheton Gorton, film designer - obituary] (англ.). The Telegraph (17 May 2015). Проверено 8 января 2016.
- ↑ Barnes, Mike. [www.hollywoodreporter.com/news/assheton-gorton-dead-french-lieutenant-735572 Assheton Gorton, Oscar Nominee for 'The French Lieutenant's Woman,' Dies at 84] (англ.). The Hollywood Reporter (24 September 2014). Проверено 8 января 2016.
Отрывок, характеризующий Гортон, Эсшетон
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.
Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.
Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
