Эс-Санамайн
Город
Показать/скрыть карты
|
Эс-Санамайн[1] (араб. الصنمين) — город на юге Сирии, расположенный на территории мухафазы Даръа. Административный центр одноимённого района[en].
История
Арабское название города в переводе означает «два идола». В эпоху античности был известен как Аэре[2]. В городе был расположен храм, посвященный древнегреческой богине случая и удачи Тюхе. В 1111 году в Эс-Санамайне был подписан мирный договор между иерусалимским королём Балдуином I и атабеком Дамаска Тугтегином.
Географическое положение
Город находится в северной части мухафазы, на плато Хауран, на высоте 640 метров над уровнем моря[3].
Эс-Санамайн расположен на расстоянии приблизительно 47 километров к северо-северо-востоку (NNE) от города Даръа, административного центра провинции и на расстоянии 43 километров к юго-юго-западу (SSW) от Дамаска, столицы страны.
Население
По данным официальной переписи 2004 года численность населения города составляла 26 268 человек[4]. В этническом составе населения преобладают арабы, в конфессиональном — мусульмане-сунниты[5].
Транспорт
Ближайший крупный гражданский аэропорт — Международный аэропорт Дамаска[3].
Напишите отзыв о статье "Эс-Санамайн"
Примечания
- ↑ Страны восточного Средиземноморья, Ирак // Атлас мира / сост. и подгот. к изд. ПКО «Картография» в 1999 г. ; отв. ред.: Т. Г. Новикова, Т. М. Воробьёва. — 3-е изд., стер., отпеч. в 2002 г. с диапоз. 1999 г. — М. : Роскартография, 2002. — С. 176—177. — ISBN 5-85120-055-3.</span>
- ↑ Butcher, Kevin (2003). Roman Syria and the Near East. Getty Publications. ISBN 0892367156
- ↑ 1 2 [www.fallingrain.com/world/SY/06/As_Sanamayn.html As Sanamayn, Syria Page] (англ.). Fallingrain Global Gazetteer. Проверено 14 января 2014.
- ↑ [www.citypopulation.de/Syria.html The governorates of Syria as well as all cities and localities of more than 20,000 inhabitants] (англ.). City Population. Проверено 14 января 2014.
- ↑ Yassin-Kassab, Robin. [www.guardian.co.uk/commentisfree/2011/jun/16/bloodshed-syria-regime-change After all this bloodshed, there is no going back for Syria]. The Guardian
</ol>
|
||||||||||||
Отрывок, характеризующий Эс-Санамайн
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.
Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
