Этельберт I (король Кента)

Этельберт др.-англ. Æthelbert<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Король Кента
591 — 24 февраля 616
Предшественник:	Эрменрик Кентский
Преемник:	Эдбальд
Рождение:	ок. 552 года
Смерть:	24 февраля 616(0616-02-24)
Отец:	Эрменрик Кентский
Супруга:	Берта Кентская
Дети:	1. Эдбальд и Эдельвальд 2. Этельбурга

Этельбе́рт I (англ. Ethelbert, др.-англ. Æthelbert, Aethelberht; часто Святой Этельберт; ок. 552 — 24 февраля 616) — король королевства Кент (с 591 года), бретвальда над королевствами гептархии. Первым из кентских королей принял христианство, за что после смерти был канонизирован.

Биография

Правление

Государственная деятельность

Этельберт I был сыном короля Кента Эрменрика. В 591 году он наследовал титул короля Кента и резиденцию в Кентербери.

В том же году Этельберт I попытался противостоять Кевлину Уэссекскому в борьбе за титул бретвальды, однако поначалу безуспешно.

Этельберт укрепил свои позиции, породнившись с одной из могущественнейших династий того времени — Меровингами, взяв в жёны Берту, дочь парижского короля Хариберта I и Ингоберги. Это способствовало получению им титула бретвальды.

Во внутренней политике достижением Этельберта стал самый ранний в Британии рукописный кодекс законов, который утверждал наказания за преступления, в том числе, впервые, против христианской церкви.

Христианизация Кента

Берта приехала к мужу со своим капелланом, Людгардом (Летардом). Она не стала отказываться от своей религии. В 597 году ко двору Этельберта прибыл Святой Августин, которого письмом к папе Григорию I мог пригласить Людгард.

Этельберт встретил Августина под старым дубом. По старому англосаксонскому обычаю таким образом он мог избавиться от любой магии, которую христианин попытался бы наложить на него. Король приветствовал Августина речью. Согласно преданию, Августин крестил Этельберта на второй день своего пребывания в Британии, однако, если судить по письмам Берты к Григорию I, это событие произошло не ранее 601 года.

По приказу Этельберта закладывались новые и восстанавливались старые, ещё римского периода, христианские церкви. Обращение короля повлияло и на жителей королевства. По всему Кенту проиходили обряды крещения как знати, так и простого народа.

Семья

Этельберт был женат на франкской принцессе Берте. Берта была христианкой и в браке не отреклась от своей веры.

Скорее всего брак с Этельбертом был у неё второй. Утверждают, впрочем бездоказательно, что первым её мужем был Осберт Мозельский, скончавшийся в 570 году, от которого у неё был сын Арнольд, отец Арнульфа Мецского, основателья ветви Арнульфингов в династии Каролингов.

От брака с Бертой у Этельберта было двое детей Эабдальд, наследовавший отцу, и Этельбурга. Берта умерла в 612 году. Считается, что она тоже была причислена к лику святых, но явных оснований для этого и доказательств существования культа нет. Из косвенных источников известно, что после её смерти у Этельберта была ещё одна жена.

Канонизация

Этельберт был канонизирован после своей смерти за то, что оказал огромный вклад в возвращение христианства на Британские острова. Он скончался 24 февраля, в день, когда англиканская церковь поминает св. апостола Св. Матфея. Поэтому его поминают 25 февраля.

Литература

Первичные источники

• Беда Достопочтенный. «Церковная история народа англов»
• Англосаксонские хроники
• Григорий Турский. «История франков»

Исследования

• Этельберт // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Земляков М. В. [istina.msu.ru/media/publications/article/61f/f1f/9402989/Srednie_veka_Vyip._75_1-2_otdelnyij_ottisk.pdf Становление законодательства в раннесредневековой Англии: законы кентских королей VII века] // Средние века. — М., 2014. — № 75 (1—2). — С. 262—298.

Отрывок, характеризующий Этельберт I (король Кента)

– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?