Ларкомб, Этель
Этель Ларкомб | |
Гражданство | Великобритания |
Дата рождения | 8 июня 1879 |
Дата смерти | 11 августа 1965 (86 лет) |
Место рождения | Ислингтон, Мидлсекс, Великобритания |
Место смерти | Бадли-Солтертон, Девон, Великобритания |
Начало карьеры | не позднее 1902 |
Завершение карьеры | 1921 |
Рабочая рука | правая |
Одиночный разряд | |
Турниры серии Большого шлема | |
Уимблдон | победа (1912) |
Парный разряд | |
Турниры серии Большого шлема | |
Уимблдон | финал (1914, 1919, 1920) |
Завершила выступления |
Этель Ларкомб (англ. Ethel Larcombe), до замужества — Этель Уорнефорд Томсон (англ. Ethel Warneford Thomson; 8 июня 1879, Ислингтон, Мидлсекс, Англия — 11 августа 1965, Бадли-Солтертон[en], Девон, Англия) — британская теннисистка, чемпионка Уимблдонского турнира в одиночном разряде (1912) и смешанном парном разряде (1914), трёхкратная финалистка Уимблдонского турнира в женском парном разряде (1914, 1919, 1920).
Содержание
Биография
Этель Томсон родилась 8 июня 1879 года в Ислингтоне, расположенном в графстве Мидлсекс недалеко от Лондона. Она была вторым ребёнком в семье хирурга Герберта Уорнефорда Томсона (Herbert Warneford Thomson, 1850—1944) и его жены Софии Шарлотты, урождённой Бонд (Sophia Charlotte, née Bond, 1854—1924)[1].
В 1902 году Этель Томсон приняла участие в своём первом Уимблдонском турнире, но в первом же раунде проиграла своей соотечественнице Агате Мортон[en] 4-6, 4-6[2][3]. Но уже в следующем, 1903 году Этель Томсон дошла до финала Уимблдонского турнира, где со счётом 6-4, 4-6, 2-6 проиграла Доротее Дугласс (также известной под фамилией Ламберт-Чамберс, которую она получила после замужества). По правилам того времени победительница финала среди претенденток должна была играть матч за чемпионский титул («челлендж-раунд») с прошлогодней победительницей турнира Мюриэл Робб, но последняя отказалась от защиты титула, так что де-факто это был матч за чемпионское звание[4].
Этель Томсон участвовала в трёх последующих Уимблдонских турнирах, но без особого успеха: в 1904 году она проиграла в третьем раунде Агате Мортон[en], в 1905 году дошла до четвертьфинала, где проиграла американке Мэй Саттон, а в 1906 году проиграла во втором раунде Доротее Дугласс[3]. В октябре 1906 года Этель Томсон вышла замуж за Дадли Томаса Рейнольдса Ларкомба (Dudley Thomas Reynolds Larcombe). В последующих пяти розыгрышах Уимблдонского турнира она не участвовала[1].
Несмотря на длительный перерыв, её следующее участие в Уимблдонском турнире оказалось успешным. На турнире 1912 года Этель Ларкомб (выступая уже под фамилией своего мужа) дошла до финала среди претенденток, в котором победила Шарлотту Купер-Стерри со счётом 6-3, 6-1. Поскольку прошлогодняя чемпионка Доротея Ламберт-Чамберс отказалась от защиты своего титула, Этель Ларкомб стала победительницей Уимблдонского турнира в одиночном разряде[3].
На следующий год Этель Ларкомб не стала участвовать в матче «челлендж-раунда», и победительницей Уимблдонского турнира 1913 года стала Доротея Ламберт-Чамберс, которая выиграла в финале турнира претенденток[3]. Тем не менее, на этом Уимблдонском турнире Ларкомб приняла участие в соревнованиях в парном разряде. В женском парном разряде вместе с Мэйбл Партон[en] они дошли до полуфинала, где проиграли другой британской паре — Доре Бутби и Уинифред Макнейр[en][5]. В смешанном парном разряде, выступая вместе с ирландцем Джеймсом Сесилом Парком[en], они пробились в финал, где при счёте 6-3, 3-5 не смогли продолжать борьбу и уступили британцам Хоупу Криспу[en] и Агнес Тёки[en][6].
В 1914 году Этель Ларкомб опять приняла участие в Уимблдонском турнире и вышла в финал турнира претенденток, в котором она обыграла американку Элизабет Райан со счётом 6-3, 6-2. В решающем матче «челлендж-раунда» Ларкомб уступила действующей чемпионке Доротее Ламберт-Чамберс со счётом 5-7, 4-6[3]. В женских парных соревнованиях Ларкомб выступала вместе с Эдит Хэннэм[en]. Они также дошли до финала, в котором уступили Агате Мортон[en] и Элизабет Райан со счётом 1-6, 3-6[5]. В смешанном парном разряде, опять выступая вместе с Джеймсом Сесилом Парком[en], на этот раз они смогли завоевать чемпионский титул, обыграв в финале новозеландца Энтони Уилдинга и француженку Маргарит Брокди со счётом 4-6, 6-4, 6-2[6]. В течение последующих четырёх лет, с 1915 по 1918 год, Уимблдонский турнир не проводился из-за Первой мировой войны[1].
На первом послевоенном Уимблдонском турнире, состоявшемся в 1919 году, в одиночном разряде Этель Ларкомб проиграла во втором круге будущей победительнице турнира французской теннисистке Сюзанн Ленглен со счётом 2-6, 1-6[3]. В женском парном турнире её партнёршей была Доротея Ламберт-Чамберс, и они дошли до финала, в котором проиграли Сюзанн Ленглен и Элизабет Райан[5]. В смешанном парном разряде она выступала вместе с австралийцем Рональдом Томасом[en], и они дошли до полуфинала, где проиграли Рэндольфу Лисетту[en] и Элизабет Райан[6].
На Уимблдонском турнире 1920 года Этель Ларкомб была заявлена на одиночные соревнования, но выбыла без борьбы, по какой-то причине отказавшись играть встречу первого круга против британки Э. Тай (E. Tighe)[3]. В женском парном разряде повторилась прошлогодняя история: Ларкомб вместе с Доротеей Ламберт-Чамберс дошли до финала, в котором они опять проиграли Сюзанн Ленглен и Элизабет Райан[5]. В смешанном парном разряде она выступала вместе с южноафриканским теннисистом Брайаном Нортоном[en]. Они дошли до полуфинала, где уступили Рэндольфу Лисетту и Элизабет Райан[6].
На Уимблдонском турнире 1921 года Этель Ларкомб выступила только в парных соревнованиях. В женском парном разряде Ларкомб вместе с Доротеей Ламберт-Чамберс дошли до четвертьфинала, в котором они проиграли Сюзанн Ленглен и Элизабет Райан[5]. В смешанном парном разряде она выступала вместе с британцем Альфредом Бимишем. Они дошли до полуфинала, где уступили Рэндольфу Лисетту и Элизабет Райан[6]. Это были последние парные встречи Ларкомб на Уимблдонском турнире[5][6].
После завершения игровой карьеры Этель Ларкомб работала теннисным тренером[1]. В апреле 1932 года она была назначена официальным тренером Британской ассоциации лаун-тенниса (англ. Lawn Tennis Association) для подготовки молодых теннисисток к Уимблдонскому турниру[7]. Её муж Дадли Ларкомб с 1925 по 1939 год работал секретарём Всеанглийского клуба лаун-тенниса и крокета[1].
Этель Ларкомб скончалась 11 августа 1965 года в Бадли-Солтертон[en] (графство Девон, Англия) в возрасте 86 лет.
Выступления на турнирах
Финалы Уимблдонского турнира
Одиночный разряд: 3 финала (1 победа — 2 поражения)
Результат | № | Год | Турнир | Соперница | Счёт |
Поражение | 1. | 1903 | Уимблдон | Доротея Дугласс | 6-4, 4-6, 2-6 |
Победа | 1. | 1912 | Уимблдон | Шарлотта Купер | 6-3, 6-1 |
Поражение | 2. | 1914 | Уимблдон | Доротея Ламберт-Чамберс | 5-7, 4-6 |
Парный разряд: 3 финала (3 поражения)
Результат | № | Год | Турнир | Партнёрша | Соперницы | Счёт |
Поражение | 1. | 1914 | Уимблдон | Эдит Хэннэм | Агата Мортон Элизабет Райан |
1-6, 3-6 |
Поражение | 2. | 1919 | Уимблдон | Доротея Ламберт-Чамберс | Сюзанн Ленглен Элизабет Райан |
6-4, 5-7, 3-6 |
Поражение | 3. | 1920 | Уимблдон | Доротея Ламберт-Чамберс | Сюзанн Ленглен Элизабет Райан |
4-6, 0-6 |
Смешанный парный разряд: 2 финала (1 победа — 1 поражение)
Результат | № | Год | Турнир | Партнёр | Соперники | Счёт |
Поражение | 1. | 1913 | Уимблдон | Джеймс Сесил Парк | Хоуп Крисп Агнес Тёки |
6-3, 3-5 — отказ |
Победа | 1. | 1914 | Уимблдон | Джеймс Сесил Парк | Энтони Уилдинг Маргарит Брокди |
4-6, 6-4, 6-2 |
Напишите отзыв о статье "Ларкомб, Этель"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Mark J. Ryan. [oxfordindex.oup.com/view/10.1093/ref:odnb/104304 Larcombe (née Thomson), Ethel Warneford (1879—1965), badminton and lawn tennis player] (англ.) (HTML). Oxford Dictionary of National Biography, Oxford University Press, 2004, www.oxforddnb.com. Проверено 25 февраля 2014.
- ↑ [www.wimbledon.com/en_GB/scores/draws/archive/players/53e8c482-8a4b-4fca-83b8-4fb20fb30ee6/index.html Players Archive: Ethel Larcombe (Thomson)] (англ.) (HTML). www.wimbledon.com. Проверено 22 февраля 2014.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [www.wimbledon.com/en_GB/scores/draws/archive/players/53e8c482-8a4b-4fca-83b8-4fb20fb30ee6/LS.html Players Archive: Ethel Larcombe (Thomson) — Singles] (англ.) (HTML). www.wimbledon.com. Проверено 25 февраля 2014.
- ↑ [www.wimbledon.com/en_GB/roll_of_honour/ladies-singles.html Ladies Singles Finals, 1884—2013] (англ.) (HTML). www.wimbledon.com. Проверено 22 февраля 2014.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.wimbledon.com/en_GB/scores/draws/archive/players/53e8c482-8a4b-4fca-83b8-4fb20fb30ee6/LD.html Players Archive: Ethel Larcombe (Thomson) — Doubles] (англ.) (HTML). www.wimbledon.com. Проверено 26 февраля 2014.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.wimbledon.com/en_GB/scores/draws/archive/players/53e8c482-8a4b-4fca-83b8-4fb20fb30ee6/MX.html Players Archive: Ethel Larcombe (Thomson) — Mixed] (англ.) (HTML). www.wimbledon.com. Проверено 26 февраля 2014.
- ↑ [news.google.com/newspapers?nid=1301&dat=19320404&id=hjpkAAAAIBAJ&sjid=45EDAAAAIBAJ&pg=6985,2170179 Mrs. Dudley Larcombe appointed tennis coach] (англ.) (HTML). The Sydney Morning Herald (4 апреля 1932). Проверено 27 февраля 2014.
Ссылки
- На Викискладе есть медиафайлы по теме Этель Ларкомб
- [www.wimbledon.com/en_GB/scores/draws/archive/players/53e8c482-8a4b-4fca-83b8-4fb20fb30ee6/index.html Ethel Larcombe (Thomson)] на официальном сайте Уимблдонского турнира — www.wimbledon.com
- [www.npg.org.uk/collections/search/portraitLarge/mw115298/Ethel-Warneford-Larcombe-ne-Thomson Ethel Warneford Larcombe (née Thomson)], фотография 1932 года, National Portrait Gallery — www.npg.org.uk
Отрывок, характеризующий Ларкомб, Этель
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
- Родившиеся 8 июня
- Родившиеся в 1879 году
- Умершие 11 августа
- Умершие в 1965 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Мидлсексе
- Умершие в Девоне
- Теннисисты по алфавиту
- Теннисисты Великобритании
- Победители Уимблдонского турнира в женском одиночном разряде
- Победители Уимблдонского турнира в смешанном парном разряде
- Теннисные тренеры Великобритании
- Бадминтонисты Великобритании