Уотерс, Этель

Этель Уотерс Ethel Waters
Этель Уотерс в начале 1940-х годов
Основная информация
Дата рождения	31 октября 1896(1896-10-31)
Место рождения	Пенсильвания, США
Дата смерти	1 сентября 1977(1977-09-01) (80 лет)
Место смерти	Лос-Анджелес, США
Годы активности	1925—1977
Страна	США США
Профессии	певица, актриса
Жанры	блюз, джаз, поп

Этель Уотерс (англ. Ethel Waters, 31 октября 1896 — 1 сентября 1977) — американская джазовая певица и актриса, ставшая второй афроамериканкой, номинированной на премию «Оскар».

Биография

Этель Уотерс родилась в городе Честер в штате Пенсильвания 31 октября 1896 года. Её мать родила Этель в тринадцать лет, после того, как её изнасиловали. Её детство прошло в бедности и частых переездах из одного дома в другой. В тринадцать лет Этель Уотерс в первый раз вышла замуж, но вскоре бросила мужа и устроилась горничной в один из отелей в Филадельфии, где зарабатывала по $4,75 в неделю.

В 1913 году на Хэллоуин она посетила один из местных ночных клубов, где исполнила пару песен, которые настолько понравились аудитории, что Уотерс пригласили выступать в театре Линкольна в Балтиморе. Во время работы в этом театре Уотерс некоторое время гастролировала с водевилями вместе с афроамериканской труппой. В Балтиморе она долго не задержалась и вскоре перебралась в Атланту. Там Этель Уотерс стала работать в клубе, где выступала знаменитая блюзовая певица Бесси Смит. Смит потребовала, чтобы Уотерс не конкурировала с ней в исполнении блюза, и та стала исполнять баллады, танцевальную и поп-музыку.

В 1919 году Этель Уотерс переехала в Гарлем, где стала работать в ночном клубе «Подвал Эдмонда». Свою первую песню она записала в 1921 году, став при этом пятой афроамериканской певицей в истории, сделавшей это. В том же году Уотерс начала сотрудничество с Флетчером Хендерсоном, который стал её аккомпаниатором. В 1924 году она впервые появилась на Бродвее в постановке «Плантационный клуб». Спустя год она подписала контракт с «Columbia Records» для записи своих песен. Это послужило началом успеха Уотерс, и в 1928 году она получила свой первый большой гонорар в $1,250 за выступления в Чикаго. На протяжении всех 1920-х годов она продолжала активно записывать песни, сотрудничая со многими американскими музыкантами, такими как Уилл Мэрион Кук и Лови Остин, а также много выступала в бродвейских постановках.

В кино она впервые появилась в 1929 году, сыграв саму себя в музыкальном фильме. Её последующими знаменитыми киноролями стали Эстер в «Сказках Манхеттена» (1942), Петуния в «Хижине на небесах» (1943), а также бабушка Пинки в фильме «Пинки» (1949), за роль которой она была номинирована на премию «Оскар», как лучшая актриса второго плана.

В 1929 году Этель Уотерс вышла замуж за Клайда Эдварда Мэттьюса, с которым развелась спустя пять лет. После этого певица ещё раз выходила замуж — в 1938 году её мужем стал Эд Молрой, с которым она провела оставшуюся жизнь.

Помимо выступлений в различных клубов, бродвейских постановках, где она считалась самой высокооплачиваемой певицей, и появлений в кино, Уотерс также много работала на радио. В 1950 году она стала обладательницей Драматической премии критиков Нью-Йорка за роль в пьесе «Гость на свадьбе». Спустя два года она сыграла ту же роль в одноимённом фильме.

Несмотря на успехи карьера Уотрес стала идти на спад, её здоровье ухудшилось в последующие годы она выступала лишь изредка. В 1951 году она написала автобиографию, в которой откровенно рассказывала о своей жизни, в частности признавшись в своей бисексуальности. Уотерс была очень религиозным человеком и, начиная с конца 1950-х годов, много путешествовала с баптистским проповедником Преподобным Билли Грэмом, несмотря на то, что была католичкой. Этель Уотерс умерла в пригороде Лос-Анджелеса 1 сентября 1977 года из-за болезни сердца в возрасте 80 лет в доме своих поклонников.

Зал славы «Грэмми»

Песни Этель Уотерс, занесённые в Зал славы «Грэмми»
Год записи	Название	Жанр	Лейбл	Год занесения
1929	«Am I Blue?»	Поп-музыка	Columbia	2007
1933	«Stormy Weather» (Keeps Rainin' All The Time)	Джаз	Brunswick	2003
1925	«Dinah»	Поп-музыка	Columbia	1998

Избранная фильмография

• 1942 — Сказки Манхеттена — Эстер
• 1943 — Хижина на небесах — Петуния Джексон
• 1943 — Сестра его дворецкого — играет себя
• 1949 — Пинки — Бабушка Пинки
• 1958 — Сердце-бунтарь — Глэдис
• 1959 — Шум и ярость — Дилси

Литература

• Bourne Stephen. Ethel Waters: Stormy weather. — Lanham, MD: Scarecrow Press, 2007. — ISBN 0810859025.
• Southern Eileen. The Music of Black Americans: A History. — New York: W. W. Norton & Company, 1997. — ISBN 0393971414.
• Waters Ethel. To Me It's Wonderful. — New York: Harper & Row, 1972.
• Waters Ethel. His Eye on the Sparrow: An Autobiography. — New York: Da Capo Press, 1992. — ISBN 0306804778.

Ссылки

• [ibdb.com/person.php?id=64186 Этель Уотерс] (англ.) на сайте Internet Broadway Database
• [allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=11:3ifixqy5ldde Этель Уотерс] на сайте Allmusic

Отрывок, характеризующий Уотерс, Этель

– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.