Этеокипрский язык

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Этеокипрский
Самоназвание:

неизвестно; самоназвание народа неизвестно (тевкры?)

Страны:

Кипр

Регионы:

Кипр и Угарит (ранний период), Аматус (поздний период)

Вымер:

V век?

Классификация
Категория:

Языки Евразии

изолированный язык, гипотетическая тирренская семья или хуррито-урартская семья

Письменность:

кипрское письмо, кипро-минойское письмо

Языковые коды
ISO 639-1:

ISO 639-2:

ISO 639-3:

ecy

См. также: Проект:Лингвистика

Этеокипрский язык — язык догреческого населения острова Кипр.





Корпус

Термин «этеокипрский» (то есть «подлинно кипрский») охватывает следующий корпус текстов:

  • несколько сот надписей кипрским письмом, датируемых V—III вв. до н. э., которые невозможно истолковать по-гречески. Часть этих надписей может быть греческой, однако непонятной из-за краткости; однако выделяются как минимум две группы однозначно негреческих надписей, среди которых встречаются и довольно длинные, с характерными негреческими морфологическими особенностями:
    • не менее 100 надписей из Аматуса (единичные надписи сопровождаются параллельным текстом на греческом койне, выполненным не кипрским письмом, а обычным греческим алфавитом);
    • группа коротких надписей из Голги (Golgoi, ныне Афиену в районе Ларнака). Маркус Эгетмайер полагает, что эта группа надписей выполнена иным языком, чем аматусские[1].

Язык кипро-минойских надписей

Также предполагается, что на этом же языке (или на одном из двух данных языков) выполнены более ранние надписи частично дешифрованным кипро-минойским письмом XII—X вв. до н. э. Ввиду хронологического разрыва в более чем полтысячелетия данный язык принято называть «язык кипро-минойских надписей», а его родство с этеокипрским, несмотря на сходство в морфологии, остаётся дискуссионным.

В связи с тем, что кипро-минойское письмо до конца не дешифровано, остаётся проблематичным вопрос, какой язык они передавали. Жан-Пьер Оливье придерживается мнения, что различные графические варианты кипро-минойского письма указывают как минимум на два различных языка. Его точку зрения критикуют Т. Палайма и С. Феррара, указывающие на однородность кипро-минойского корпуса (весьма сходные статистические закономерности употребления знаков, совпадающие слова и предполагаемые морфемы).

Остаётся спорным влияние на этнический и языковой состав острова миграции «народов моря». Согласно египетским источникам, на рубеже XIII—XII вв. до н. э. на Кипр вторгся народ «ч-к-р» (тевкры?) из числа «народов моря», в состав которых предположительно входили также пеласги и этруски. Тем не менее, данный период не только не сказался на материальной культуре острова, но более того, в отличие от большинства других регионов Восточного Средиземноморья, переживших «бронзовый коллапс», Кипр переживает в это время расцвет. Следы проникновения греческих колонистов появляются в материальной культуре не резко, а постепенно.

Если до X в. до н. э. кипро-минойское письмо было распространено по всему острову (с наибольшей концентрацией памятников на востоке острова, в Энгоми и Хала-Султан-Текке), то с X в. (распространение на острове греческих колонистов) и до VI в. происходит упадок письменности и её смена, а с V в. этеокипрский язык засвидетельствован лишь на юго-востоке острова, в Аматусе, население которого также в значительной мере подверглось эллинизации (все местные правители носили греческие имена).

Грамматика

Кипро-минойские надписи

Поскольку письмо на настоящий момент дешифровано лишь частично (однозначно опознаны лишь около 1/3 всех знаков), можно судить лишь об отдельных грамматических и лексических характеристиках текстов данным письмом. Вопрос о том, совпадает ли данный язык с этеокипрским, также остаётся открытым.

В кипро-минойских надписях выявлены некоторые характерные повторяющиеся элементы слов (морфемы?), в том числе инициальные и финальные элементы слов. Весьма характерным является употребление знака na в основном как финального (где он может представлять собой морфему), но никогда — в начале слов. Также в конце часто встречаются знаки si, to, nu(?), sa, mo. Знаки для слогов, состоящих из одного гласного звука, встречаются почти исключительно в начале слов (в отличие от этеокипрских текстов, где знак i встречается как конечная морфема).

Свидетельства угаритских текстов

В архивах Угарита, торгового города в Леванте, погибшего в ходе бронзового коллапса, сохранилась обширная переписка с соседними царствами, в том числе с Аласией (Кипром). Большая часть данной переписки велась на угаритском языке, поэтому её контекст понятен; некоторые надписи выполнены кипро-минойским письмом с характерными местными особенностями начертания.

Этеокипрские тексты

Ввиду скудности материала изучены лишь некоторые грамматические особенности:

  • агглютинативная структура языка,
  • префиксы e-ki, pu (возможно, предлоги)
  • некоторые падежные окончания (-se/-ti, -ni/-no/-no-ti/-so, -o-ti, -wo/wi и др.: знак / означает чередование окончаний в словах с одинаковыми основами)
  • показатель «отчества» (-o-ko-), известный по ряду имён; сопоставляется с хурритским -uhu-; в словах предшествует падежному окончанию.
  • показатель -na или -no, также широко представленный в глоссах и в кипро-минойских текстах (в этрусском языке аналогичный показатель был характерен для производных прилагательных).

Морфологические показатели выявлены на материале хорошо опознаваемых древнегреческих имён с этеокипрскими (падежными?) окончаниями, а также при сравнении слов, различающихся одним или двумя конечными слоговыми знаками. Ряд окончаний (например, -(n)o-ti) встречаются довольно часто в разных контекстах.

Фонетика и правописание

Знак si в середине слова нередко чередуется с i, что может быть свидетельством палатализации; перед другими гласными s не подвергается подобной трансформации.

В ряде случаев s в середине слова может чередоваться с r или t.

Характерным отличием от всех прочих эгейских письменностей является частая встречаемость открытых гласных в середине слов (что, возможно, свидетельствует о наличии дифтонгов). Необычно часто, по сравнению с греческими текстами, встречаются слоги с гласным -u.

Иногда встречаются варианты одного слова, отличающиеся одним из гласных в середине слова, что может говорить об отсутствии строгого правила использования «пустых» гласных в конце закрытых слогов. В греческих текстах существует правило: «пустым» является либо гласный соседнего слога, либо е в конце слова.

Ономастика

В кипро-минойском корпусе относительно надёжно идентифицирована последовательность из двух знаков, означающая «сын» (такого-то).

Большинство имён в этеокипрских текстах являются греческими; собственно этеокипрские, даже если они представлены, до сих пор надёжно не опознаны, кроме одного: tu-sa-so-ko-(s)o-ti = Tu(r)sas + показатель отчества + падежное окончание.

Из угаритской переписки известны отдельные кипрские топонимы и имена. Имя царя Аласии, Кушмешуша, очевидно не относится к известным языкам Средиземноморья и Ближнего Востока[2].

Финикийская надпись из Аматуса содержит единственное слово l’mryk («для 'mryk» — также, возможно, местное имя).

В ассирийских и финикийских текстах также засвидетельствованы кипрские имена неясной этимологии, например, Erisu, Kisu[3].

Глоссы

Ряд глосс аркадо-кипрского диалекта, возможно, заимствованы из этеокипрского языка — например, agor (орёл) (подробнее см. en:Arcadocypriot Greek#Glossary).

Генетические связи

Ввиду скудости лексики установить на сегодняшний день невозможно. Т. Б. Джонс (Джоунз), автор приведенной ниже (не общепризнанной) дешифровки билингвы из Аматуса, считал язык родственным этрусскому[4]; этой же точки зрения придерживаются Х. Рикс и С. А. Яцемирский. Ряд исследователей отмечают формальное структурное сходство между этеокипрским и хурритским. Наиболее подробно хурритскую гипотезу рассмотрела Филиппа Стил[5]; она отметила сходство большинства именных аффиксов, но при этом — отсутствие хурритских аналогов для наиболее частого аффикса -(n)o-ti, а также опознаваемых хурритских слов в текстах. М. Эгетмайер и Ф. Стил предполагают, что даже если гипотеза о родстве хурритским имеет под собой основания, она на сегодняшний день недоказуема.

Тексты

Двуязычная надпись из Аматуса

Наиболее известная этеокипрская надпись — двуязычный текст, датируемый примерно VI в. до н. э., состоящий из частей на аттическом диалекте древнегреческого языка и на этеокипрском. Аматус был древним городом на южном побережье Кипра (около 10 км к югу от Лимасола и 40 км к западу от Ларнаки). Ниже приведена транслитерация текста (заглавными буквами — чтение знаков, строчными — предложенные Т. Б. Джонсом деление на морфемы и перевод).

С точки зрения грамматики и лексики Т. Б. Джонс сближает язык надписи с этрусским языком и языком Лемносской стелы, однако ввиду малого количества надписей такую точку зрения нельзя считать надёжной. Строка (2) представляет собой морфологическую разбивку, согласно Джонсу, а строка (3) — его интерпретацию текста.

Этеокипрский текст:
A-NA MA-TO-RI U-MI-E-SA-I MU-KU-LA-I LA-SA-NA
Ana mator-i um-iesa-i Mukula-i Lasana
В этом городе посвятили тиррены в Мукуле (Lasana соотв. Rasna — самоназвание этрусков)
A-RI-SI-TO-NO-SE A-RA-TO-WA-NA-KA-SO-KO-O-SE KE-RA KE-RE-TU-LO-SE
Ariston-ose Artowanaksoko-ose, kera keretul-ose.
Аристону (сыну) Аристонакта, из благородного рода.
TA KA-NA KU-NO SO-TI A-LO KA-I-LI PO-TI
Ta kana kuno sot-i, ail-o kail-i pot-i
Этот дар (был) принесён могиле, положен в землю вождём.
Греческий текст:
'Η πολις 'η Αμαθουσιων Αριστωνα Αριστωνακτος, ευπατριδην.
Полис жителей Аматуса (посвятил) Аристону (сыну) Аристонакта, из благородного рода.

Напишите отзыв о статье "Этеокипрский язык"

Литература

  • Duhoux Y. [www.academia.edu/26457464/Eteocypriot_and_Cypro-Minoan_1_3 Eteocypriot and Cypro-Minoan].
  • Steele Ph. Linguistic history of the ancient Cyprus.
  • Харсекин А. И. Этеокипрские надписи // Тайны древних письмён. Проблемы дешифровки. М., 1976.
  • Джоунз Т. Б. Заметки об этеокипрском языке // Тайны древних письмён. Проблемы дешифровки. М., 1976.

Примечания

  1. M. Egetmeyer, ‘„Sprechen Sie Golgisch?“ Anmerkungen zu einer übersehenen Sprache’ [www.aegeussociety.org/en/index.php/new-books/etudes-myceniennes-2012/ Études mycéniennes 2010: 427-434]
  2. Ferrara S. Cypro-Minoan inscriptions, vol. 1. p. 142.
  3. Kempinski, Aharon. "Some Philistine Names from the Kingdom of Gaza, " Israel Exploration Journal, 37 (1987): 2G24
  4. Т. Б. Джоунз. Заметки об этеокипрском языке. Пер. с английского А. Б. Харсекина // Тайны древних письмён. Проблемы дешифровки. М. 1976, стр. 257—259.
  5. Steele P. (2014). A linguistic history of ancient Cyprus. P. 159

Ссылки

  • [phaistos.narod.ru/Ana.htm Этеокипрское]

Отрывок, характеризующий Этеокипрский язык



Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.