Эти невероятные музыканты, или Новые сновидения Шурика
Поделись знанием:
К:Фильмы 1977 года
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.
В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
| Эти невероятные музыканты, или Новые сновидения Шурика | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария |
Юрий Сааков |
| В главных ролях |
Александр Демьяненко |
| Оператор |
Сергей Журавлёв |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
60 минут |
| Страна | |
| Год | |
«Эти невероятные музыканты, или Новые сновидения Шурика» — фильм-концерт по мотивам популярных комедий Леонида Гайдая «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика» (1965), «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика» (1966), «Бриллиантовая рука» (1968), «12 стульев» (1971), «Иван Васильевич меняет профессию» (1973), «Не может быть!» (1975) и с музыкой Александра Зацепина, поставленный Юрием Сааковым на Центральном телевидении Гостелерадио СССР в 1977 году.
Содержание
В ролях
- Александр Демьяненко — Александр Сергеевич Тимофеев (он же Шурик) из «Операции „Ы“», «Кавказской пленницы» и «Ивана Васильевича»/ведущий/камео
Участники вокально-инструментального-ансамбля
- Наталья Варлей — Нина из «Кавказской пленницы»/камео
- Георгий Вицин — Трус из «Операции „Ы“» и «Кавказской пленницы»/отец Катерины из «Не может быть!» (новелла «Свадебное происшествие»)/камео
- Арчил Гомиашвили — Остап Бендер из «12 стульев»/камео
- Олег Даль — Анатолий Барыгин-Амурский из «Не может быть!» (новелла «Забавное приключение»)/камео
- Валерий Золотухин — исполнитель песен «Танго Остапа Бендера», «Полосатая жизнь» и «Разговор со счастьем»/камео
- Савелий Крамаров — дьяк Феофан из «Ивана Васильевича»/одноглазый шахматист из «12 стульев»/камео
- Наталья Крачковская — мадам Грицацуева из «12 стульев»/Ульяна Андреевна Бунша из «Ивана Васильевича»/камео
- Леонид Куравлёв — Жорж Милославский из «Ивана Васильевича»/Владимир Завитушкин из «Не может быть!» (новелла «Свадебное происшествие»)/камео
- Евгений Моргунов — Бывалый из «Операции „Ы“» и «Кавказской пленницы»/камео
- Вячеслав Невинный — торговец пивом из «Не может быть!» (новелла «Преступление и наказание»)/камео
- Светлана Светличная — Анна Сергеевна из «Бриллиантовой руки»/камео
- Наталья Селезнёва — Зинаида Михайловна Тимофеева (она же Зина) из «Ивана Васильевича»/Лида из «Операции „Ы“»/камео
- Алексей Смирнов — Федя из «Операции „Ы“»/камео
Съёмочная группа
- Музыка: Александра Зацепина
- Сценарий и постановка — Юрия Саакова
- Ведущий оператор — Сергей Журавлёв
- Операторы: Г. Зубанов, Е. Уманов, А. Алексеев
- Художник-постановщик — Игорь Макаров
- Художник по костюмам — Л. Детер
- Звукорежиссёр — Ю. Агафонников
- Ассистенты режиссёра: Т. Михайлова, В. Шуленин
- Грим — Т. Беркович, Н. Архипова
- Инженеры видеомонтажа: В. Егоров, Б. Корогодин, С. Колбасин, В. Рязанцев
- Редактор — Н. Грешищева
- Администратор — О. Ермилова
Композиции, прозвучавшие в фильме
- Весь ансамбль — «Танцплощадка» из к/ф «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика» (инструментальная композиция)
- Наталья Варлей (вокал — Аида Ведищева) — «Песенка о медведях» из к/ф «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика»
- Алексей Смирнов — «Погоня» из к/ф «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика» (инструментальная композиция)
- Леонид Куравлёв (вокал — Валерий Золотухин) — «Разговор со счастьем» из к/ф «Иван Васильевич меняет профессию»
- Евгений Моргунов — музыкальная картинка «Базар» из к/ф «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика» (инструментальная композиция)
- Весь ансамбль (вокал — Валерий Золотухин) — «Полосатая жизнь» из к/ф «12 стульев» (песня, не вошедшая в фильм)
- Олег Даль — «Погоня» из к/ф «Иван Васильевич меняет профессию» (инструментальная композиция)
- Наталья Селезнёва (вокал — Нина Бродская) — «Звенит январская вьюга» из к/ф «Иван Васильевич меняет профессию»
- Весь ансамбль — «Погоня» из к/ф «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика» (инструментальная композиция)
- Наталья Крачковская, Наталья Варлей, Наталья Селезнёва, Светлана Светличная (вокал — ВК «Аккорд»[1]) — «Колыбельная» из к/ф «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика»
- Арчил Гомиашвили — «Перекраска» из к/ф «12 стульев» (инструментальная композиция)
- Наталья Селезнёва, Наталья Варлей, Светлана Светличная, Наталья Крачковская — «Хо-хо» из к/ф «12 стульев» (инструментальная композиция)
- Евгений Моргунов, Наталья Селезнёва, Наталья Варлей, Светлана Светличная — «Крушение надежд» из к/ф «12 стульев» (инструментальная композиция)
- Георгий Вицин — музыкальная картинка из к/ф «Не может быть!» (инструментальная композиция)
- Валерий Золотухин — «Танго Остапа Бендера» из к/ф «12 стульев»
- Наталья Крачковская и Олег Даль — «Погоня» из к/ф «12 стульев» (инструментальная композиция)
- Светлана Светличная (вокал — Аида Ведищева) — «Помоги мне» из к/ф «Бриллиантовая рука»
- Весь ансамбль — «Марш» из к/ф «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика» (инструментальная композиция)
- Весь ансамбль — «Кап-кап-кап» (вокал — Ансамбль песни и пляски Советской Армии имени А. В. Александрова) из к/ф «Иван Васильевич меняет профессию»
- Наталья Варлей, Георгий Вицин, Евгений Моргунов — «Погоня» из к/ф «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика» (инструментальная композиция)
- Олег Даль — «Купидон» из к/ф «Не может быть!»
- Савелий Крамаров — «Погоня в Васюках» из к/ф «12 стульев» (инструментальная композиция)
- Юрий Никулин — «Если б я был султан» из к/ф «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика»
- Весь ансамбль — «Остров Невезения» из к/ф «Бриллиантовая рука»
- Весь ансамбль — «Песня про зайцев» из к/ф «Бриллиантовая рука»
- Олег Даль и весь ансамбль — «Чёрные подковы» из к/ф «Не может быть!»
- Весь ансамбль — «Марш» из к/ф «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика» (инструментальная композиция)
- Весь ансамбль — «Заключение» (песни на темы):
- Леонид Куравлёв (вокал) — «Разговор со счастьем»;
- Евгений Моргунов, Наталья Крачковская, Георгий Вицин (вокал) — «Если б я был султан»;
- Наталья Селезнёва, Алексей Смирнов (вокал) — «Песня про зайцев»;
- Валерий Золотухин (вокал) — «Полосатая жизнь»;
- Вячеслав Невинный, Арчил Гомиашвили, Леонид Куравлёв, Савелий Крамаров (вокал) — «Губит людей не пиво»;
- Наталья Варлей, Савелий Крамаров, Евгений Моргунов, Георгий Вицин, Наталья Селезнёва, Светлана Светличная, Вячеслав Невинный, Леонид Куравлёв, Валерий Золотухин, Наталья Крачковская (вокал) — «Песенка о медведях».
Интересные факты
Вместо сигарет «Marlboro», как в оригинальном фильме, Куравлёв держит сигареты марки «Союз» — «Аполлон».
Напишите отзыв о статье "Эти невероятные музыканты, или Новые сновидения Шурика"
Примечания
- ↑ [mp3-slovo.ru/mz/via/akkord-index.htm Вокальный квартет «Аккорд»]. Библиофил: музей детской книги. Радиоспектакли, оперетты. Проверено 25 июня 2013. [www.webcitation.org/6HkSpOoWG Архивировано из первоисточника 30 июня 2013].
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Эти невероятные музыканты, или Новые сновидения Шурика
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.
В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
