Этнические чистки в Боснии и Герцеговине

Этнические чистки в Боснии и Герцеговине
Место	Герцеговина, Босния и Герцеговина
Дата	Май 1992 — январь 1994
Нападавшие	Армия Республики Сербской, Хорватский совет обороны, Армия Республики Босния и Герцеговина

Этни́ческие чи́стки в Бо́снии и Герцегови́не — события Боснийской войны и её составной части, Хорватско-боснийского конфликта, в ходе которых противоборствующие стороны совершали массовые убийства, депортацию и другие преступления против человечности или военные преступления.

Преступления начального периода войны

С началом Боснийской войны Герцеговина оказалась разделенной в зависимости от преобладания в отдельных общинах определенной этнической группы, при этом северо-западные районы находились в руках хорватов, северо-восточные — боснийцев, южные и восточные под контролем сербов. Главный город Герцеговины Мостар после упорных боев с хорватскими и боснийскими формированиями заняла Югославская народная армия (ЮНА). В ходе вывода подразделений ЮНА из Боснии (официально завершен 12 мая 1992 года) Мостар был передан ими боснийским сербам.

К началу Боснийской войны сербы составляли 18 % населения общины Мостар, что составляло около 24000 человек. К 15 июня (завершение отступления сербских формирований из Мостара), практически все сербское гражданское население покинуло этот район.

В общине Требинье в течение 1992 года массовых преследований боснийского населения не отмечено. Однако отдельные инциденты были, и некоторые сербы ночевали у знакомых мусульман, чтобы защитить их, а боснийцы вывешивали на дверях домов списки сербов, которые могли бы за них поручиться. Однако в январе-феврале 1993 года давление на боснийцев резко возросло, в результате чего почти все мусульмане из Требинье (около 4 тысяч человек) были вынуждены бежать в Черногорию.

Преступления периода Хорватско-боснийского конфликта

Ещё в июне 1992 года произошли первые стычки между хорватами и боснийцами, вместе боровшимися против сербов, что в итоге переросло в Хорватско-боснийский конфликт.

Изгнание боснийцев из Прозора

24 октября 1992 года, после двухдневных боев, хорваты вытеснили формирования боснийцев из города Прозор. Вместе с военнослужащими Армии Боснии и Герцеговины бежало и несколько тысяч гражданских лиц, составлявших боснийскую часть населения Прозора и близлежащего села Палике

Преступления против боснийцев в общинах Ябланица и Прозор

17 апреля 1993 года, на следующий день после начала кампании чисток в долине Лашвы в Центральной Боснии, хорваты атаковали село Совичи, прикрывавшее путь на Ябланицу. К вечеру село было занято, причем хорваты, помимо взятых в плен военнослужащих, задержали около 400 боснийских мирных жителей (в дальнейшем перевезены на контролируемую мусульманами территорию). В тот же день боснийские гражданские лица покинули расположенное восточнее Совичей село Даляни.

С июня до середины августа хорватские силы провели кампанию против боснийского населения на границе общин Прозор и Ябланица, включавшую убийства, изгнание и уничтожение собственности. При этом нападениям подверглись села Дуге, Луг, Скробучани, Грачаница, Паркани, Подонис, Лизоперци. Несколько боснийцев были убиты в урочищах Пражине и Толовац, куда они бежали в поисках убежища.

Летом 1993 года в общине Прозор хорватские силы использовали пленных и задержанных лиц из числа боснийцев для проведения инженерных работ на линии фронта, в ходе которых несколько десятков из них были убиты.

Убийства хорватов в общинах Кониц и Ябланица

16 (по другим данным — 17) апреля 1993 года в общине Кониц боснийцы произвели нападение на хорватское село Трусина, в котором, помимо 4 военнослужащих, были убиты 18 гражданских лиц.

27-28 июня 1993 года боснийские силы отбили у хорватов село Даляни. При этом погибло 33 члена отряда самообороны и 9 мирных жителей. Несколько сот жителей села были задержаны или изгнаны.

9 сентября 1993 года в селе Грабовица (община Ябланица), находившемся под контролем боснийцев с 10 мая того же года и располагавшегося за пределами зоны боевых действий, были убиты 32 хорватских мирных жителя.

События в Мостаре

9 мая силы Хорватского Вече Обороны начали широкомасштабные боевые действия против мусульман в главном городе Герецеговины Мостаре. В тот день, помимо военнопленных, в городе задержали и поместили в комплекс Гелиодром от 1500 до 2500 боснийцев. Массовые задержания практиковались и в дальнейшем, при этом лиц призывного возраста продолжали удерживать до завершения конфликта (доказаны совершенные против них преступления — издевательства, плохие условия содержания, использование на линии фронта для инженерных работ, в отдельных случаях пытки и убийства), тогда как остальных депортировали в находившиеся под контролем боснийцев районы Мостара. Вследствие этого, за май-июнь население Восточного Мостара возросло на 25000 человек.

Сконцентрированное в Восточном Мостаре боснийское население, достигшее с учетом беженцев 55000, на протяжении последовавшей 9-месячной блокады испытывало значительные лишения — прекращение энерго- и водоснабжения (с июля 1993), нехватка продуктов питания (последняя была особенно острой в период с начала июля до последней декады августа 1993, когда хорваты блокировали прохождение в Восточный Мостар гуманитарных конвоев).

Во время боевых действий в контролируемых боснийцами районах Мостара от артиллерийских обстрелов погибло 135 гражданских лиц.

В то же время, от артиллерийских и снайперских обстрелов в городе погибло несколько десятков мирных жителей из числа хорватов. Также судом Боснии и Герцеговины ведется преследование ряда бывших боснийских военнослужащих, обвиняемых в гибели нескольких десятков хорватских военнопленных (преимущественно при проведении принудительных работ на линии фронта).

Резня в Уздоле

14 сентября в селе Уздол (действия проводились в рамках операции «Неретва ’93»), отрядом боснийской армии, помимо 12 хорватских военнослужащих, были убиты 29 мирных жителей.

См. также

• Сербские беженцы в распаде Югославии

Литература

• Norman Cigar, Genocide in Bosnia: The Policy of «Ethnic Cleansing». College Station, TX: Texas A&M University Press, 1995

Отрывок, характеризующий Этнические чистки в Боснии и Герцеговине

– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…