Этноботаника
Этнобота́ника — наука, исследующая взаимодействия людей с растениями. От «этно» — исследования людей и «ботаника» — исследования растений. Этноботанику считают ветвью этнобиологии[en].
Основная задача этноботаники — узнать, как растения используются и воспринимаются в человеческих обществах, включая растения для пищи, медицины, предсказаний, косметики, окрашивания тканей, для строительства, в качестве инструментов, денег, одежды, ритуалов и т. п., и какова роль растений в социальной жизни.
Содержание
История
Хотя термин «этноботаника» не использовался до 1895, когда американский ботаник Джон Уильям Харшбергер впервые употребил его, но история этноботаники значительно древнее.
В 77 году н. э. греческий врач Диоскорид издал книгу «Лекарственные вещества» (лат. De Materia Medica), этот иллюстрированный травник содержал информацию о 600 растениях Средиземноморья и том, как и когда необходимо собирать определённый вид растений, является ли оно ядовитым или годным в пищу, как его использовать при врачевании. В течение долгих лет, вплоть до позднего Средневековья, этот травник был непререкаемым авторитетом.
В 1542 Леонарт Фукс опубликовал свой труд «Описание растений» (лат. De Historia Stirpium), где было описано 400 растений Германии и Австрии.
Большим прорывом европейской науки в изучении растений стал объёмный, хорошо иллюстрированный, труд Франсиско Эрнандеса «История растений Новой Испании» (1570—1577)[1], выполненный по заказу короля Испании Филиппа II. В книгу вошли описания более 3000 растений и 500 животных, существовавших на территории современной Мексики. В то же самое время, но несколько более краткую работу о растениях в своём фундаментальном произведении «Общая история дел Новой Испании» (1576) написал Бернардино де Саагун. Обе книги опирались на сведения ацтеков об окружающем их мире, а потому могут считаться такими, которые мало подверглись европейскому влиянию[2]. В дальнейшем рукопись Саагуна была забыта, но книга Эрнандеса была неоднократно заимствована другими учёными: Хосе де Акоста, Нардо Антонио Рекки, Фабио Колонна, Хайме Онорато Помаром, Грегорио Лопесом, Федерико Чези, Хуаном Барриосом, Иоганом де Лаэтом, Иоаном Эусебио Ньерембергом, Вильямом Пизо, Робертом Лавэлом, Джоном Рэем, Джеймсом Ньютоном и другими[3][4].
Джон Рэй (1686—1704) в своей «Истории растений» (лат. Historia Plantarum) ввёл понятие однодольных и двудольных по примеру разделения людей на мужчин и женщин.
В эпоху Великих географических открытий европейские мореплаватели привозили домой новые растения, в это время были открыты основные европейские ботанические сады.
В 1753 Карл Линней написал книгу «Виды растений» (лат. Species Plantarum), которая включала описание приблизительно 5 900 растений. Линней ввёл использование латинского названия для растения из двух слов — название рода, а затем видовой эпитет.
В XIX столетии наступил пик ботанических исследований. Александр Гумбольдт, собравший данные о растениях открытых земель, является основоположником географии растений.
Эдвард Палмер с 1860-х до 1890-х собрал образцы растений, использовавшихся на североамериканском Западе и в Мексике.
Когда был собран достаточный материал по использованию коренными народами разных форм растительного мира, стало возможным говорить о появлении нового раздела ботаники — этноботаники.
Первым человеком, который изучил перспективу использования растений в традиционной медицине, был немецкий врач, работавший в Сараеве в конце XIX столетия, Леопольд Глуек. Его работу по традиционному медицинскому использованию растений можно считать первой современной работой по этноботанике.
В России этноботаника охватывает полезные и вредные свойства растений, воспринятые через призму народной культуры. Одни растения воспринимались как безусловно вредные: гриб-мухомор, белена и волчья ягода. Другим растениям приписывались лечебные свойства. Подорожником лечили раны, ромашку заваривали для полоскания горла, чистотелом лечили кожные заболевания. Ряд растений выполняли календарные функции: елью декорировали помещения в момент зимних святок, папоротник ассоциировался с Днем Ивана Купалы, яблоки ели на праздник Спаса в конце лета, вербу несли в храм в первое воскресение перед Пасхой. Береза использовалась для производства домашней утвари (веников и коробов).
Современная этноботаника
В XX столетии интересы этноботаников переместились от простого собирания фактов к большей методологической и концептуальной ориентации.
Отцом-основателем академической этноботаники можно считать Ричарда Эванса Шултса. Народные целители зачастую отказывались раскрыть свои секреты посторонним, а Шултс сумел стать учеником амазонского целителя и был посвящён в тайные знания.
Сегодня этноботаника требует от учёного разнообразных знаний и навыков: знания законов ботаники и умений определять растения, вести сбор и сохранение экземпляров; понимания местных культурных реалий, лингвистической подготовка.
Этноботаника и психоактивные вещества
В настоящее время слово этноботаника нередко встречаются в контексте исследования или использования психоактивных веществ, в частности — природных галлюциногенов[5]. Иногда даже утверждают, что Карлос Кастанеда может быть назван этноботаником, однако характер его работ ясно доказывает поверхностное отношение к предмету[6].
Напишите отзыв о статье "Этноботаника"
Примечания
- ↑ www.ibiologia.unam.mx/plantasnuevaespana/index.html Historia de las Plantas de la Nueva España de Francisco Hernández
- ↑ www.wdl.org/ru/item/10096/ Всеобщая история вещей Новой Испании, написанная братом Бернардино де Саагуном: Флорентийский кодекс
- ↑ books.google.com.ua/books?id=NAdEVwegJQMC La influencia de Francisco Hernández (1512—1587) en la constitución de la botánica y la materia médica modernas
- ↑ books.google.com.ua/books?id=TKE_J2M6P-8C The Mexican Treasury: The Writings of Dr. Francisco Hernández. — P. XVII
- ↑ Dennis J. McKenna, L. E. Luna, & G. H. N. Towers Biodynamic constituents in Ayahuasca admixture plants: an uninvestigated folk pharmacopoeia // von Reis, S., and R. E. Schultes Ethnobotany: Evolution of a Discipline. — Portland: Dioscorides Press, 1995.
- ↑ Wasson, R. Gordon. 1969. (Bk. Rev.). Economic Botany vol. 23(2):197. A review of Carlos Castaneda’s «The Teachings of Don Juan: A Yaqui Way of Knowledge.», Wasson, R. Gordon. 1972a. (Bk. Rev.). Economic Botany vol. 26(1):98-99. A review of Carlos Castaneda’s «A Separate Reality: Further Conversations with Don Juan.»; Wasson, R. Gordon. 1973a. (Bk. Rev.). Economic Botany vol. 27(1):151-152. A review of Carlos Castaneda’s «Journey to Ixtlan: The Lessons of Don Juan.»; Wasson, R. Gordon. . 1974. (Bk. Rev.). Economic Botany vol. 28(3):245-246. A review of Carlos Castaneda’s «Tales of Power.»; Wasson, R. Gordon. . 1977a. (Mag., Bk. Rev). Head vol. 2(4):52-53, 88-94. November.
Литература
- [iling.spb.ru/pdf/alp/alp_VI_1.pdf Этноботаника: растения в языке и культуре] / В. Б. Колосова, А. Б. Ипполитова. — Acta linguistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований РАН. — СПб.: Наука, 2010. — Т. 6. — 386 с.
- Alexiades, M.: Selected guidelines for ethnobotanical research: A field manual
- Cotton, C.: Ethnobotany
- Martin, G.: Ethnobotany
Ссылки
На русском языке
- [www.drevnosti.org/ethnobiology/65-ethnobotany Раздел «Этноботаника» на сайте «Славянские древности»]
На английском языке
- [www.econbot.org/home.html Society for Economic Botany]
- [ise.arts.ubc.ca/ International Society of Ethnobiology]
- [ethnobiology.org/ Society of Ethnobiology]
- [www.ethnobiomed.com/ Journal of Ethnobiology and Ethnomedicine]
- [www.ethnobotanyjournal.org/ Journal of Ethnobotany Research and Applications]
- [www.blacpma.cl/ Latin American and Caribbean Bulletin of Medicinal and Aromatic Plants]
- [www.sonoma.edu/asc/projects/WarmSprings/index.html/ «Before Warm Springs Dam: History of Lake Sonoma Area»] This California study has information about one of the first ethnobotanical mitigation projects undertaken in the USA.
Отрывок, характеризующий Этноботаника
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.
В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
