Этнохореология

Этнохореоло́гия, этнохореогра́фия (др.-греч. ἔθνος «народ» + χορεία «хороводная пляска, хоровод» + λόγος «слово»)— отрасль фольклористики, изучающая народные танцы.

История возникновения

К числу первых из наиболее известных печатных собраний, содержащих упоминания о русских хороводах, их поэтических текстах и напевах конца XVIII в. следует отнести сборники

• М.Д. Чулкова «Собрание разных песен» (1771–1773),
• В.Ф. Трутовского «Собрание русских простых песен с нотами» (1776)
• и первое издание сборника Львова – Прача «Собрание русских народных песен» (1790), который был дополнен и переиздан в 1806-м, 1815-м, 1896 гг.

В XIX в. появились работы, наибольший интерес среди которых представляют

• статья С. Гуляева «О сибирских круговых песнях» [Гуляев С.И. О сибирских круговых песнях // Отеч. за¬п. –Спб., 1839. –Т.3. –Раздел 8]
• и большие работы М.Балакирева «Сборник русских народных песен» [Балакирев М. Сборник русских народных песен. СПб., 1866],
• Н. Римского-Корсакова «Сто русских народных песен» [Римский-Корсаков Н. Сто русских народных песен. СПб., 1877] и др.

Из этнографических работ, содержащих описания движений и действий хороводов, можно выделить работу И.Н Снегирева «Русские простонародные праздники и суеверные обряды» [Снегирев И.Н. Русские простонародные праздники и суеверные обряды, вып. I – IV, М., 1837 – 1839], в которой, пожалуй, впервые в контексте праздников и обрядов были представлены хороводы.

В 1848 г. после опубликования Российским географическим обществом (РГО) своей этнографической программы с предложением прислать по распространенным опросным листкам фольклорно-этнографические материалы с мест хлынул поток первичной информации, в том числе и по хороводам. Именно с этого периода начинается широкий сбор полевых материалов о хороводной традиции, а затем появляются первые публикации этих бесценных описаний

• С. Терещенко [Терещенко С. Быт русского народа. Ч.4. –СПб., 1848],
• И.П. Сахарова [Сахаров И. Сказания русского народа. Т.1-2. –СПб., 1885.],
• Е.А. Покровского [Покровский Е.А. Детские игры: преимущественно русские. –М.; 1895. – с.368.],
• П.В. Шейна [Шейн П.В. Великорус в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях... Т.1. –СПб.,1990].

Описание хороводов, имеющиеся в этих работах, очень значимы, они являются, пожалуй, единственным источником, дающим возможность судить о том, как выглядели русские хороводы в XIX в.

В 1920-е годы исследование традиционного народного танца начиналось в стенах Института истории искусств – СПб.. Была организована экспедиция на Русский Север, благодаря которой было зафиксировано состояние традиционной хореографической культуры данного региона. Итогом стала статья В. Всеволодского-Гернгросса «Крестьянский танец» [Всеволодский-Гернгросс В.Н. Крестьянский танец//Крестьянское искусство СССР: Сб. секции крестьянского искусства комитета социолог. изуч. искусств: в 2 Т./Государственный институт истории искусств. Т.2: Искусство Севера. - Л.; Academia, 1928. - С. 235-248; Всеволодский-Гернгросс В.Н. Крестьянский танец // Народный танец. Проблемы изучения: сб. научн. трудов. – Спб., 1991].

Первые труды по этнохореографии появились в середине 20 века. Первый фундаментальный труд по теме появился в 1976 году («Лексика русского танца» Т. А. Устиновой). С 1980-х годов в области этнохореографии проводились исследования танцев народов СССР, собирался эмпирический материал, проводился анализ форм народного танца. Известны работы учёных С. С. Лисициан, Ж. К. Хачатрян (армянские танцы), М.Я. Жорницкая (танцы народов Севера и Сибири), Д.Мартин и Е.Пешовар (венгерские танцы), Е.Моркунене (литовские танцы), Э. А. Королева (молдавские танцы), Х. Ю. Суна (латышские танцы), О. Ю. Фурман, Ю. А. Стадник (танцы русских старообрядцев), Левочкина Н.А. (танцы сибирских татар), А.Г. Лукина (якутские танцы), А. А. Соколов, А. С. Фомин и другие. Тем не менее теоретические и методологические принципы российской этнохореологии всё ещё находятся на стадии зарождения.

Область исследования

В область исследования этнохореологии входят:

1. Возникновение, развитие традиционного танца
   • генезис танца (происхождение);
   • описание танца в контексте календарной и бытовой обрядности;
   • взаимовлияние танцевальных традиций (межэтнические контакты);
   • исследование культурно-исторической специфики возникновения жанров и форм танца той или иной этнокультурной популяции и др.
2. Теория и методология исследования танцевальной культуры этносов:
   • исследование морфологии танца (формы, структуры, элементов танца);
   • исследование семантики танца (смысл танца на разных исторических этапах)

Примечания

Литература

1) русские танцы

1. Бачинская Н. М. Русские хороводы и хороводные песни.— М.; Л.: Музгиз, 1951.— 112 с, ил., нот.

2. Голейзовский К. Я. Образы русской народной хореографии.— М.: Искусство, 964.— 368 с, ил., нот., 1 л. портр.

3. Климов А. А. Основы русского народного танца.— М.: Искусство, 1981.— 270 с, ил., нот., 4 л. ил.

4. Кукин А.Ф., Лапин В.А. К проблеме русских хороводов //Народный танец. Проблемы изучения: сб. научн. трудов. – Спб., 1991.

5. Мухомедшина Л.А. Об опыте исследования песенно-игрового комплекса в хороводах Иркутского Приангарья //Народный танец. Проблемы изучения: сб. научн. трудов. – Спб., 1991.

6. Нагайцева Л. Г. Кубанский народный танец: Репертуар Гос. Кубан. казачьего хора.— Краснодар: Кн. изд-во, 1973.— 95 с, ил., нот.

7. Рогачевская Е.М. О русском хороводном творчестве //Актуальные про-блемы современной фольклористики: сб. ст. и материа¬лов. – Л.: Музыка, 1980.

8. Руднева А. В. Курские танки и карагоды: Таноч. и карагод. песни и инструм. танцев, пьесы.— М.: Сов. композитор, 1975.— 309 с, ил., нот., 16 л. ил.

9. Соколов А.А. Проблема изучения танцевального фольклора //Методы изучения фольклора: сб. науч. тр. – Л.,1983.–153с.

10. Стадник Ю.А. Танцевальный фольклор семейских //Русский танец: пути сохранения и раз-вития / сост. В.Ю. Никитин, В.В. Королёв. – М.: МГУКИ, 2008, –С.42–49.

11. Суханов Н. В. Русские пляски.— М.: Тип. «Мое. большевик», 1945.— 108. ил., нот.

12. Танцевальная культура Костромского края / Сост. Л. П. Бакина.— Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1990.— 124, [4] с, ил., нот.

13. Танцы Калининской области: Сб. описаний.— Калинин: ОНМЦ, 1957.— 101, [9] с, ил., нот.

14. Филиппов Э. К. Русские народные танцы Иркутской области / ИОУК; ОДНТ.— Иркутск: ост.-Сиб. кн. изд-во, 1965.— 127 с, ил.

15. Фурман О.Ю. Хороводные игры семейских Забайкалья. – Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1996. –85с.

16. Фурман О.Ю. Традиционные кинетические формулы хороводных игр семейских Забайкалья //Историческое, культурное и природное наследие (состояние, проблемы, трансляция). –Улан-Удэ, 1996. –Вып. 1. –С.114–126.

17. Фурман О.Ю. Пляски ряженых: опыт грамматического изучения (по материалам русских старообрядцев Забайкалья //Русский танец: пути сохранения и раз-вития / сост. В.Ю. Никитин, В.В. Королёв. – М.: МГУКИ, 2008, –С.50–58.

18. Шалакушская кадриль / Запись Л. Г. Степановой,— Архангельск: Кн. изд-во, 1962.— 49 с, ил., нот. См. №99, 102, 103, 117, 120, 125, 126, 128, 144, 145, 148, 154, 157, 160, 164—167.

2) Башкирские танцы

1. Ахметишн Ф. Н., Тагирова М. А. Уроки башкирского и характерного танца.— Уфа: Башк. кн. изд-во, 1982.— 56 с, ил., нот.

2. Нагаева Л. И. Танцы восточных башкир.— М.: Наука, 1981.— 126 с, ил., нот. См. № 116.

3) Белорусские танцы

1. Чурко Ю. М. Белорусский народный танец: Ист.-теор. очерк.— Минск: Наука и техни-ка, 1972.— 194 с, ил., нот.

2. Чурко Ю. М. Белорусский хореографический фольклор.— Минск: Вышэйшая школа, 1990.— 414 с, ил., нот. См. № 122, 169.

4) Танцы народов Кавказа и Закавказья

а) Адыгейские

1. Бешкок М. М., Нагайцева Л. Г. Адыгейский народный танец.— Майкоп: Краснод. кн. изд-во. Адыг. отд-ние, 1982.— 159 с, ил., нот., 4 л. ил.

2. Бешкок М. М. Адыгейский фольклорный танец.— Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1990.— 128 с, ил., нот.

3. Нагайцева Л. Г. Адыгские народные танцы.— Нальчик: Эльбрус, 1986.— 141 с, ил., нот.

4. Шу Ш. Л. Адыгейские народные танцы.— Майкоп: Краснод. кн. изд-во, 1971.— 103 с.

б) Азербайджанские

1. Гасанов К. Н. Азербайджанский народный танец.— М.: Искусство, 1978.— 143 с, ил., нот, 2 л. ил.— («Самодеят. театр. Репертуар и методика»; № 12).

2. Гусейнли Б. X. Музыка хороводных танцев Азербайджана: Сб.— М.: Сов. композитор, 1991.— (В печати). См". № 105, ПО, 127.

в) Армянские

1. Лисициан С. С. Армянские старинные пляски / Сост. и отв. ред. Э. X. Петросян.— Ере-ван: Изд-во АН АрмССР, 1983,— 245 с, ил., нот., 18 л. ил., портр.

2. Лисициан С. С. Старинные пляски и театральные представления армян¬ского народа: [В 4 т.]. — Ереван: Изд-во АН АрмССР, 1958—1972.

3. Т. 1. — 1958.— XVI, 613 с, ил., нот., 130 л. ил. Т. 2. — 1972.— IX, 501 с, ил., нот., 66 л. ил. Т. 3. — См. № 45. Т. 4. — (Не вышел.)

4. Лисициан С.С. Танцевальный и театральный фольклор армянского народа.— М.: Наука, 1964.— 9 с.

5. Петросян Э. X., Хачатрян Ж.К. Армянский народный танец,— М.: Искусство, 1980.— 135 с, ил., нот., 7 л. ил.— («Самодеят. театр. Репертуар и методика»; № 24). См. № 114, 121.

г) Грузинские

1. Гварамадзе Л. Л. Грузинский танцевальный фольклор.— Тбилиси: Хеловнеба, 1987.— 222 с.

2. Гварамадзе Л. Л. О некоторых специфических особенностях грузин¬ского народного тан-ца.— М.: Наука, 1964.— 8 с.

3. Джавришвили Д. Грузинские народные танцы.— Тбилиси: Сабчота Сакартвело, 1958.— 279 с, ил., нот., 5 л. ил.

4. 2-е изд.— Тбилиси: Ганатлеба, 1975.— 279 с, ил., нот. См. № 106, 107, 123.

Литература

• Левочкина Н.А. [www.ic.omskreg.ru/cultsib/trad/levoch.htm Проблема классификации народных танцев: историографический аспект] // Народы Сибири и сопредельных территорий.
• Фурман О.Ю. О методике морфологического описания хороводов // Изв. Волгогр. гос. пед. ун-та. Сер.: Социально-экономические науки и искусство. — 2008. — № 8 (23). — С. 152—158. elibrary.ru/download/63122689.pdf
• Фурман О.Ю. Проблема классификации хороводов и цепочных плясок в народной хореографии // Изв. Волгогр. гос. соц. пед. ун-та. Сер.: Социально-экономические науки и искусство. — 2011. — № 9 (63). — С. 43—49. elibrary.ru/download/61580483.pdf

Отрывок, характеризующий Этнохореология

– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.