Это было так давно…
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
К:Альбомы 1992 года
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
(перенаправлено с «Это было так давно...»)
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 15 мая 2011 года. |
| Это было так давно… | ||||
 | ||||
| Студийный альбом группы «Машина времена» | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дата выпуска |
«Петростудио», 1992 | |||
| Записан | ||||
| Жанр |
Рок, фолк, блюз-рок, рок-н-ролл, прогрессивный рок, психоделический рок | |||
| Длительность |
83:49 | |||
| Продюсер | ||||
| Лейбл | ||||
|
| ||||
| Хронология группы «Машина времена» | ||||
| ||||
«Это бы́ло так давно́… 1978» — студийный альбом, записанный рок-группой «Машина времени» в 1978 году и изданный осенью 1992 года.
Содержание
История
Пластинка должна была стать дебютной записью «Машины времени», но издать её не удалось. Первоначальный вариант альбома вышел пиратским способом и ходил в виде магнитной ленты под названием «День рождения». Включён в сводку «100 магнитоальбомов советского рока» Александра Кушнира. Запись была найдена в архиве у Александра Градского летом 1992 года, но не в полном варианте. В интернете также существует эта же запись в полном варианте под названием «Запись в студии ГИТИСа». Андрей Макаревич предполагал, что полный вариант записи «сгорел» в архивах ГИТИСа, но на самом деле в природе всё-таки он существует.
Альбом разнообразен по стилистике. Кроме классического рока, на нём присутствуют акустические и фортепианные баллады, блюзы, буги-вуги («Песня о солдате», «Шок») и прогрессивный рок («Это было так давно…»). Песня «Снег» с этого альбома завоевала приз на тбилисском рок-фестивале 1980 года.
Аннотация к альбому
Запись эта родилась в ночное время летом 1978 года в учебной речевой студии ГИТИСа в обстановке строжайшей конспирации. Осуществлял запись Саша Кутиков, игравший на этом отрезке жизни в «Високосном лете». Оригинал впоследствии был утрачен, и лишь полгода назад у запасливого Саши Градского обнаружилась приличная копия. Кутиков вернулся к своей работе четырнадцатилетней давности и отреставрировал её, как мог. Скажем ему спасибо за это.
Список композиций
Автор всех песен, кроме отмеченных — А. Макаревич.
- Избавление — 03:05
- День рождения — 04:01
- Посвящение хорошему знакомому — 03:05
- Ты или я — 04:53
- Девятый вал — 04:48
- Полный штиль — 03:41
- Марионетки — 04:10
- Маски — 04:26
- Флаг над замком — 03:15
- Гимн забору — 02:35
- Самая тихая песня — 01:19
- Белый день — 04:37
- День гнева — 01:55
- Песня о капитане — 04:00
- Песня о скрипаче, который играл на танцах — 02:01
- Наш дом — 03:51
- Солдат — 01:53
- Посвящение Стиви Уандеру — 04:31
- Блюз о безусловном вреде пьянства (Е. Маргулис — А. Макаревич) — 03:50
- Шок (Г. Барихновский — С. Данилов) — 03:00
- Люди в лодках — 03:16
- Снег — 02:12
- Это было так давно — 06:20
- Необычайно грустная песня, или Телега (Е. Маргулис — А. Макаревич) — 02:40
Участники записи
- Андрей Макаревич — вокал, гитара, фортепиано;
- Евгений Маргулис — вокал, бас-гитара;
- Сергей Кавагоэ — вокал, ударные, гитара, орган;
- Евгений Легусов — кларнет, саксофон;
- Сергей Кузьминок — труба.
Интересные факты
- Некоторые песни были спеты с участием Сергея Кавагоэ. Его голос можно услышать, в частности, на песнях «Посвящение одному хорошему знакомому», «Шок» и др.
Выходные данные
- Запись подготовлена к изданию «Петростудио», 1992;
- Продюсер: А. Кутиков;
- Художник: А. Гусев.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Это было так давно…"
Отрывок, характеризующий Это было так давно…
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
